Иосиф Гольман - Не бойся, я рядом
Не следовало, конечно, срываться. Можно подумать, из высокого начальства один Оврагин – вор. Да сейчас весь «средний класс» – это чиновничество. Равно как и почти весь высший.
Но когда воруют нефть или руду там какую-нибудь, Татьяна Ивановна особо не напрягалась: в России всегда что-нибудь воруют. Однако эта гадина, сместившая старого, но еще вполне дееспособного – разве что не приспособленного к новой коммерции – главврача, воровала не нефть и не руду.
И не из-за похоронной компании-прилипалы так взбеленилась сейчас Лога.
А просто накипело.
В их больнице воровали всё: от лекарств до еды, от компьютеров до бензина.
А самое главное – в отличие от старого главврача, стеной встававшего на пути так называемых централизованных закупок, – Оврагин всячески способствовал вышестоящим жуликам. Которые, конечно, не забывали своего младшего партнера.
И вот это способствование вполне стоило пули – Логинова аж сама испугалась такой кровавой мысли. Однако не отказалась от нее.
В итоге деятельности тандема Оврагина и городского начальства больница получала морально устаревшую диагностическую аппаратуру по даже не двойным, а пятерным ценам. Да ладно бы только морально устаревшую!
А как относиться к закупке просроченной рентгеновской пленки, которая к тому же не подходила к оставшимся в строю аппаратам? И это в двадцать первом веке, когда пленочного рентгена почти и не осталось в цивилизованном мире!
Да что говорить про аппаратуру! Даже жидкости для дезинфицирования полов и инструментов – и те закупались за рубежом и втридорога, как будто это добро, вполне приемлемого качества, не могли производить в стране!
Нет, у этих людей не то что совести и чести не было – у них даже чувство самосохранения отсутствовало: похоже, они искренне считали, что будут сидеть в своих кабинетах вечно.
«А что, может, и будут», – печально подумала Логинова.
В славной отечественной истории периоды, когда по-крупному не воровали, отсутствовали (оппоненты, правда, вспоминают «скромного» Сталина, но он не в счет: усатый товарищ просто разом украл всю страну). Зато – и сколько хочешь – было периодов, когда по-крупному убивали. Так что сейчас – точно не худшие времена.
– Думаю, вы пожалеете о сказанном, – наконец выдохнул Оврагин. – Я ни в коем случае не хочу войны, но вы не оставляете мне других вариантов.
– А как я должна с вами воевать? – усмехнулась Логинова. – На дуэль, что ли, вызвать? Так ведь не пойдете, струсите!
– Зато вы очень смелая, – уже не скрывал чувств главврач. – За спиной мужа.
– Я разведена, – машинально поправила почти уже бывшая заведующая патологоанатомическим отделением.
– Какая разница? – в раздражении не понял Оврагин. – Значит, за спиной бывшего мужа. Но, надеюсь, теперь и он вам не поможет! – И Дмитрий Дмитриевич с размаху грохнул трубку на рычаги.
А Татьяна Ивановна застыла в догадке.
Значит, ее уже случавшиеся мелкие конфликты с Оврагиным курировались – и купировались – Марконей?
Ай да тихоня сопливый! Ай да рыцарь закулисных дел!
Она вдруг вспомнила, как лихо он выщелкнул патроны из магазина «Сайги».
Нет, Марконя явно не терял времени, наверстывая упущенное.
Почему-то как раз теперь, после «боестолкновения», ей стало жалко именно того, затурканного, сопливого и очень доброго Марконю из ее детства.
Однако ситуацию следовало разрешать.
Она набрала Марконин номер и услышала, как всегда, обрадованный ее появлением голос.
– Как дела, Танюшка?
– У меня хорошо. С работы ухожу.
– Оврагин? – только и спросил Лазман. Но уж больно неприятен для действующего главврача был тон.
– А ты откуда знаешь такую фамилию? – усмехнулась Логинова.
– Слышал от кого-то, – непривычно огрызнулся Марконя. И уже обычным голосом добавил: – Ничего не подписывай, ни с чем не спорь. Оставь все до завтра.
– Марконь, ты как все равно диван мне в квартиру заносишь, – откровенно рассмеялась бывшая супруга. – Его хоть не убьют? – весело поинтересовалась она.
Лазману Татьянина веселость не понравилась.
– Типун тебе на язык, – заметил он. – Очень прикольно будет, если он потом прослушку принесет с угрозами убийства.
– Марконь, ты кто такой? – сквозь неостанавливающийся (нервный, что ли?) смех спросила Татьяна. – Босс мафии? Или тайный агент?
– Я просто дружелюбный человек, – наконец смягчился и Лазман. – Я люблю дружить с людьми, понятно? И они любят дружить со мной.
– Настолько, чтоб снять Оврагина? – спросила Татьяна.
– Снимать его я не пробовал, – честно сказал Лазман.
– И не пробуй, – уже без смеха сказала бывшая жена. – Это мои дела, и я сама все решу. Влезешь – разозлюсь. Понял?
– Чего не понять, – смиренно ответил Марконя.
Но Логиновой почему-то показалось, что далеко не так смиренно, как когда-то.
Она начала собирать вещи, так как две недели отработки ничего бы не решили, а быть под присмотром гнилого оврагинского глаза уже не хотелось.
Сказала об уходе сотрудникам, объявив на завтра «отходную».
Большинство – расстроилось, две девчонки даже всплакнули.
Один – почти не скрывая – обрадовался.
Тут же исчез, наверняка побежал звонить суверену.
Ох, какая же здесь развернется коммерция после ее ухода!
Впрочем, это ее не касается: не может единственный человек – тем более, слабая женщина – отвечать за всю планету. Даже маленькую.
Когда собрала шмотки, почувствовала – что устала.
И еще что отделение – это все-таки не просто больничная единица: и своя душа вложена, и чужие откликнулись.
Легкий уход – без эмоций и воспоминаний – все же не получался.
Развела себе в маленькой чашечке полную ложку гранулированного растворимого кофе – захотелось ароматного удара по уставшим от мыслей мозгам.
И – опять звонок старинного дискового телефона.
– Ну, что еще? – не особо сдерживаясь, спросила Логинова: оврагинская секретарша тоже не вызывала в ней теплых чувств.
Однако это была не секретарша.
Это было Его Величество личной персоной.
– Война – худший вариант отношений, – примирительно сказал главврач. – Мы ж не животные. Люди всегда должны искать пути сближения позиций. Если вас так напрягает «Омега» – пригласите другую компанию. Все равно нужно помогать близким умерших.
«Вот это да!» – промелькнуло в голове ошарашенной Татьяны Ивановны. Похоже, открытия новых черт в старом муже далеко не закончились.
