Стефани Перкинс - Анна и французский поцелуй
Джош и Сент-Клер нарисовались пятнадцать минут назад, источая зловоние сигарет и алкоголя. Так как никто из них не курит, очевидно, что они были в баре.
— Проcти. Он сказал з-з-з-зюда-а. — Джош тянет податливое тело друга в мою комнату. — Не за-атыкался ваще. Ваще. Ха-ха.
Сент-Клер бормочет на тяжёлом невнятном британском.
— Мой папа у’лю-юдок. Я уб’ю его. Уб’ю. Я распалился…
И тут его голова закатывается, и подбородок смачно падает на грудь. Я веду его к своей кровати, поддерживая сбоку.
Джош разглядывает фотографию Шонна на моей стене.
— Ваще, — говорит он.
— А-а-а-а-р-ргх, он жопа. Я серьёзно. — Сент-Клер расширяет глаза для усиления.
— Я знаю, знаю.
Даже притом, что я не знала.
— Может, хватит? — огрызаюсь я на Джоша. Он стоит на моей кровати, вжимая нос в фотографию Шона. — С ним всё в порядке?
— Его мама умирает. С ним не в-в-всё-ё ф порядке. — Джош оступается и тянется за моим телефоном. — Скажи Рашми, что я звякну.
— Его мама не ты-сам-знаешь-что. Как ты можешь такое говорить? — Я поворачиваюсь к Сент-Клеру. — С ней всё будет хорошо. С ней всё хорошо, слышишь?
Сент-Клер отрыгивает.
— Боже.
Я не готова к такой ситуации.
— Рак. — Он склоняет голову. — У неё не может быть рака.
— Раашми, э-э-это я, — говорит Джош в трубку. — Мер? Зови Рашми. ЧП.
— Это не ЧП! — кричу я. — Они просто много выпили.
Несколько секунд спустя Мередит стучит в мою дверь, и я впускаю её.
— Как ты догадалась, что мы здесь? — Джош морщит лоб, имитируя бурную мыслительную деятельность. — Где Рашми?
— Я слышала вас через стену, идиот. И ты позвонил на мой номер, не её.
Она поднимает свой телефон и набирает Рашми, которая приходит минуту спустя. Они просто стоят и пялятся, пока Сент-Клер лопочет, а Джош не перестаёт удивляться их внезапному появлению. Моя небольшая комната явно тесновата для пятерых.
Наконец Мер опускается на колени.
— Как он?
Она ощупывает лоб Сент-Клера, но он отталкивает её руку. Мер ранит этот жест.
— Всё хорошо. Мой отец задница, моя мама умирает и, о мой Бог, я так распалён. — Сент-Клер снова смотрит на меня. Его глаза блестят как чёрный мрамор. — Распалён, распалён, распалён.
— Мы понимаем, что ты злишься на своего папу, — говорю я. — Всё нормально. Ты прав, он придурок.
Что мне ещё сказать? Он только что узнал, что у его матери рак.
— Распалённый по-британски означает «пьяный», — поясняет Мер.
— О! — восклицаю я. — Ну. И это тоже.
Между тем Пара затевает ссору
— Где ты был? — вопрошает Рашми. — Ты говорил, что будешь дома три часа назад!
Джош закатывает глаза.
— Мы гуляли. Гуляли. Кто-то должен был помочь ему…
— И ты называешь это помощью? Он вдрызг пьяный и в ступоре. А ты!.. Боже, от тебя несёт автомобильными выхлопами и запахом подмышек…
— Он не мог пить один.
— Ты должен был присматривать за ним! А если что-нибудь бы произошло?
— Пиво. Ликёр. Во-о-от что произошло. Не будь такой ханжой, Раш.
— Отъебись, — произносит Рашми. — Серьёзно, Джош. Отъеби себя.
Джош заваливается, и Мер толкает его на мою кровать. Стук его тела о матрас пугает Сент-Клера, и его голова летит вперёд, подбородок снова приземляется на грудь с отвратительным смаком. Рашми вылетает из комнаты как ураган. В коридоре уже собралась небольшая толпа, и она продолжает изрыгать брань, проталкиваясь через них. Мер убегает за ней с криками: «Рашми! РАШМИ!» — и моя дверь с шумом захлопывается.
В этот момент голова Сент-Клера приземляется между моих бёдер.
Дыши, Анна. Дыши.
Джош, кажется, вырубился. Прекрасно. Хорошо. Одним мальчиком меньше.
Наверное, нужно дать Сент-Клеру немного воды. А что ещё нужно давать пьяным людям? Иначе ведь он заработает алкогольное отравление или типа того? Я убираю его голову с ног, но Сент-Клер хватает меня за пятку.
— Я скоро вернусь, — говорю я. — Обещаю.
Он шмыгает носом. О, нет. Он же не собирается плакать? Пусть это и мило, когда парни плачут, но я к такому не готова. Скауты не учили меня, что делать с эмоционально нестабильными пьяными парнями. Я выхватываю бутылку воды из холодильника и сажусь на корточки. Я держу голову Сент-Клера — второй раз касаюсь его волос — и наклоняю бутылку к губам.
— Пей.
Он медленно качает головой.
— Если выпью — меня вырвет.
— Это не алкоголь, а вода.
Я наклоняю бутылку, и вода течёт в его рот и вниз по подбородку. Сент-Клер берёт её и роняет. Вода льётся на пол.
— О-о-ох, — шепчет он. — Прости, Анна. Прости.
— Всё нормально.
Он выглядит таким грустным, что я ложусь рядом с ним. Лужа впитывается в зад моих джинсов. Чёрт.
— Что произошло?
Сент-Клер вздыхает. Глубоко и опустошенно.
— Он не разрешает мне навестить маму.
— Что? Что ты хочешь сказать?
— Он так поступает, всегда. Это его способ удержать контроль.
— Я не пони…
— Он ревнует, что она любит меня больше, чем его, и поэтому не позволяет мне навещать её.
У меня заезжают шарики за ролики. Это не имеет смысла, ни малейшего.
— Как он может так поступать? Твоя мама больна. Она нуждается в химио, она нуждается в тебе
— Он не хочет, чтобы я навещал её до каникул на День благодарения.
— Но до них ещё целый месяц! Она может… — Я останавливаю себя. В момент как я заканчиваю предложение у себя в голове, мне становится дурно. Этого не произойдёт. У ребят моего возраста родители не умирают. Она пройдёт курс химиотерапии и, конечно, поправится. У неё всё наладится.
— Так что ты собираешься делать? Всё равно полетишь в Сан-Франциско?
— Мой отец убьёт меня.
— И что? — негодую я. — Ты должен повидать её!
— Ты не понимаешь. Мой отец будет очень, очень зол.
От его тона у меня мурашки пробегают по спине.
