Симона Элькелес - Возвращаясь в рай
лет назад. И я действительно не собираюсь плакать над твоей хромотой. Так что можешь
поберечь свое дыхание и рассказать свою историю тому, кому будет не все равно на это
дерьмо.
Я почти не спала прошлой ночью. Калеб не разговаривает со мной. Я раздражительна и
мои нервы на пределе. Если эта девушка не хочет взаимопонимания, ладно. Но это не
значит, что я должна сидеть здесь и смотреть, как она указывает мне.
- Слушай, ты, - говорю я, наклоняясь через стол, чтобы быть уверенной, что она слышит
меня четко и ясно. - Только то, что у тебя плохая семья, не дает тебе права сидеть там и
быть грубой.
- Конечно, дает.
Она открывает ответный огонь.
- Бьюсь об заклад, у тебя есть родители с денежками.
- Моя мама работает официанткой в закусочной.
- Ну, держу пари, твой отец не пьяница.
- Я не знаю, - отвечаю я. - Мой отец ушел от моей мамы. Я не видела его несколько лет. Ах
да, я забыла упомянуть, что влюбилась в парня, который сбил меня, а потом сел за это в
тюрьму. В первую очередь подразумевалось, что я не должна была с ним говорить. Затем
он поехал в эту поездку, но сейчас он снова не разговаривает со мной, и я должна
притворяться как будто мы просто друзья, и я боюсь его потерять, я знаю, что это глупо,
потому что я чувствую, что я уже как бы потеряла его… и ничего из этого не произошло
бы, если бы не этот случай неосторожного вождения. Так что, когда ты выйдешь из этого
места, пожалуйста, не води пьяной машину или же, в конечном итоге, ты можешь
приобрести инвалидность, потерять всех друзей и стать изгоем в школе.
Девушка смотрит на меня с широко раскрытыми глазами, вместо того, чтобы засыпать или
давать мне отпор.
- Хорошо, ты показала мне свою точку зрения. Я поняла.
- Спасибо, - говорю я, действительно имея это в виду.
- Отстойно, когда люди смотрят на то, как ты ходишь? - спрашивает она.
Поначалу, когда я вышла из больницы, я даже не хотела вставать с моего инвалидного
кресла, потому что знала, что привлеку намного больше внимания своей смехотворной
хромотой, чем, если буду сидеть в кресле. Я ненавидела эти пристальные взгляды.
- Я ненавижу эти взгляды, но я стараюсь блокировать их, - говорю ей. - Я признаю, что это
заставляет меня чувствовать себя, будто я в главной роли шоу уродов.
Я смотрю вниз и произношу слова, которые не хотела бы произносить, но это чистая
правда.
- Не проходит и дня, чтобы я не хотела, чтоб этой аварии никогда не произошло, и я могла
быть нормальной. Я думаю об этом каждый день.
- Не проходит ни дня, чтобы я не жалела о том, что сделала то, почему меня закрыли тут. -
говорит она.
- Я не знаю, могу ли я спрашивать тебя о том, почему ты здесь.
- Давай я просто скажу, что причинила кому-то очень сильный вред.
Она говорит мне это, а затем сосредотачивается на пятне на стене. Может быть она не
хочет видеть мою реакцию.
Я смотрю на охрану около двери и на Мисс Бушнелл в конце комнаты. Они
присматриваются к заключенным. Интересно, бывает ли время, когда они не следят и не
оценивают. Я вспоминаю, как Калеб говорил мне, что он ненавидел, как охранники следят
за ним каждую секунду целый день. Интересно, как он держится сейчас, находясь здесь
снова.
- Должно быть это ужасно, находиться тут, - бормочу я.
Девушка пожимает плечами.
- Вообще-то, не так уж и плохо. Я думаю, что ненавижу быть здесь, потому что это
постоянно напоминает мне о том, что я сделала. Я причинила боль той девушке. Мне
каждую ночь снятся кошмары о той ночи. Я думала о том, чтобы написать ей письмо, но
она, вероятно, выбросит его сразу же, даже не прочитав.
- Ты могла бы попробовать. Если это единственное, что может заставить чувствовать себя
лучше, тогда возьми и напиши его.
- Я так не думаю.
- Просто подумай об этом.
- У вас есть одна минута, леди! - громко объявляет миссис Бушнелл. - Прощайтесь и
выстраивайтесь в линию у двери.
- Да, хорошо, я полагаю, было здорово познакомиться с тобой, - говорит девушка. -
Девушки, у которых нет посетителей, должны прийти и поговорить с вами ребята. Это
дерьмово, когда день посетителей и никто не называет твое имя, потому что к тебе никто
не пришел, так что спасибо, что ты была здесь. - она прочищает горло. - Я Ванесса. Мои
друзья дома звали меня Ви, но если быть честной, у меня больше нет друзей.
Я поднимаю руку. Миссис Бушнелл подходит к нашему столику. - Какие-то проблемы? -
спрашивает она.
- Нет, - я быстро отвечаю ей. - Я только хотела узнать, можно ли мне получить адрес
Ванессы… так как мы могли бы быть друзьями по переписке.
Выражение лица миссис Бушнелл смягчается. - Было бы замечательно. Я дам тебе
информацию перед тем, как ты покинешь здание.
- Ты не должна делать ничего такого, - говорит Ванесса, когда миссис Бушнелл уходит.
- Я знаю.
Ванесса улыбается, первая улыбка, которую я от нее вижу с тех пор, как она зашла в эту
комнату. - У тебя все будет хорошо, Мэгги. И если ты когда-нибудь напишешь мне, я
обещаю ответить. Только не рассчитывай, никаких фальшивых писем.
- Это сделка.
- И просто чтобы ты знала, я не думаю, что ты странная во всем. Собственно, я думаю, ты
одна из клёвейших девчонок, которых я когда-либо встречала, - я улыбаюсь.
- Я чокнутая, - говорю я ей.
- Нет, ты нет, - она показывает пальцем на меня. - Ты крутая цыпочка, Мэгги. - Не забывай
это.
Крутая цыпочка? - Никто не называл меня крутой раньше.
- Это потому, что ты не действовала. Если ты думаешь, что ты крутая и ведешь себя как
дерьмо, все начнут относиться, как будто ты собираешься им быть. До тебя дошло, что я
сказала?
Я думаю да.
- Не теряй ни одного дня, или ты можешь быть заперта, так же, как и я здесь.
Ванесса и другие девушки, с заведенными за спину руками, становятся в линию перед
металлической дверью. Некоторые из этих девушек выглядят очень юными… будто бы
они из средней школы или даже еще младше. Охранник выводит их. Перед тем как уйти,
Ванесса оглядывается и, на прощание, кивает мне.
По словам Ванессы, моя хромота и шрамы не имеют ни малейшего значения. Я крутая
цыпочка. Я просто должна в это поверить.
Наша группа “Перезагрузки” молчит, пока мы покидаем исправительную колонию. Я
направляюсь к задней части фургона, где обычно сидит Калеб, но, видя меня, он садится
