Сынок моего мужа. Семья по ошибке (СИ) - Келлер Николь

- Не потому, что мне дорога была карьера. Бесспорно, и это тоже. Я оказался в западне. Простой, как два пальца, древней как мир. Но ещё я не захотел, чтобы ребёнок рос сиротой при живом отце. Совесть взыграла. Я вспомнил, как ночами в детском доме мечтал снова поехать со своим отцом на рыбалку, поиграть в футбол или шахматы. И я не захотел всего этого лишать своего ребёнка. Пусть он нежеланный и нелюбимый мной. Он ни в чем не виноват.

- Я не понимаю! - снова на эмоциях повышаю голос. - Хорошо, ты решил участвовать в жизни ребёнка, но жениться-то зачем?

- Это было главным условием Ксюши. Что я женюсь на ней, а в день бракосочетания, в качестве подарка, она удаляет ту аудиозапись. На меня навалилась работа. Перед переводом меня проверяли на прочность, скидывая самые сложные и дерьмовые дела. Работы было настолько много, что не было возможности даже сходить расписаться. Я сразу предупредил, что обойдемся без цирка: никакого торжества и клятв не будет. Мы просто родители будущего ребёнка, но мужем и женой никогда не станем. Не будет совместных походов в больницу, поглаживаний и разговоров с животом. Я не любил этого ребёнка. Не чувствовал к нему ни-че-го. Мне было ровно на шевеления, на выбор имени и все те милые штуки, которыми занимаются родители в ожидании любимого и долгожданного малыша. Я решил, что начну привыкать к сыну после его рождения. И именно потому, что у меня не было желания и времени, не было никакого знакомства с родителями, друзьями Ксюши. Я видел будущую тещу лишь однажды мельком по пути в ванную, когда приполз домой после очередного трудовыебудня.

Рома замолкает. Мы подошли к самому главному. И самому страшному.

Глава 44

Вероника

- Как это случилось? - шепчу, поглаживая мужа по каменному плечу.

Рома запрокидывает голову. Разглядывает потолок, сглатывает, и кадык дергается от такого простого движения. А я чувствую каждой клеточкой, насколько Роме тяжело и больно. Он душу передо мной выворачивает. Сейчас муж уязвим, как никогда. А все, что я могу сделать - просто выслушать и разделить его боль. Быть рядом в момент его слабости.

- Примерно месяца через два Ксюшу перестало устраивать положение дел. Я много работал, редко ночевал - проще было остаться в офисе или у себя в квартире. Мы жили на съемной, потому что ей было тесно в моей. А она маялась в четырех стенах и требовала постоянно денег. Шопинг быстро надоел, и Ксюша принялась выедать мои мозги чайной ложечкой. Она делала это всегда и везде: дома за ужином, перед сном, порой вставала раньше, чтобы с утра высказаться. И вот в один из таких дней я рявкнул, чтобы она смирилась и успокоилась. Что меняться и менять свои жизненные ориентиры, свою карьеру на ее беременные загоны я не намерен. Я смирился с шантажным браком, с навязанным ребёнком. В конце концов, мне нужно содержать нас и ее запросы. Я высказался и уехал на работу. Ксюша мне названивала, но я впервые взял и отключил телефон. И это решение стало фатальным для ребёнка. Она как-то говорила, что у неё не все гладко по здоровью, но я не заострял внимания, потому что Ксюша продолжала бегать по торговым центрам и ресторанам. Возможно, это была очередная провокация, чтобы привлечь мое внимание. В тот день оказалось, что у Ксюши открылось кровотечение. Ей стало плохо, она упала и ударилась животом. Ребёнок скончался ещё до приезда «Скорой» в утробе. Я поддерживал Ксюшу, как мог, потому что чувствовал вину. Что нажестил тем утром. Что не ответил на звонок. Но больше всего я чувствовал вину перед ребёнком. Что не любил, что не хотел его, что виновен отчасти в его смерти. Я не ждал его рождения, но никогда не желал ему смерти.

Воцаряется тишина. Внутренности как будто перемололи и окатили кипятком.

Больно.

За Рому, что попался на древнюю хитрую женскую уловку.

За малыша, который так и не появился на свет, и не был любим ни отцом, ни матерью. Последняя вообще его использовала в своих корыстных целях. Любила ли она его? Не знаю. Если любила, почему не берегла? Почему поставила желание заполучить Рому в мужья выше жизни и здоровья собственного сына? Мне никогда не понять эту Ксюшу.

- Ты не виноват, Ром, - бормочу. - Я сейчас скажу ужасную, жестокую вещь, но… хорошо, что ваш сын не родился. Его жизнь напоминала бы ад. Если ты изначально не проникся ребёнком, то вряд ли бы смог полюбить по щелчку после его рождения. Так не бывает. Ребёнок ничего бы не видел, кроме ваших скандалов и ежедневных упреков. И в итоге оказался бы никому не нужным. Сиротой в собственной семье. И знаешь, - замираю на секунду, прислушавшись к внутренним ощущениям. Поворачиваю голову и впиваюсь взглядом в лицо Ромы. - Хорошо, что ты не рассказал мне об этой истории изначально. Наверно, я бы не смогла тебя понять и услышать. Я бы давила за ответственность…. Но теперь я немного знаю Ксюшу…И понимаю, что она способна была на такое. И понимаю, почему она тогда смотрела со злостью в торговом центре и в ресторане. Она считала, что я заняла ее место…Она просто ненормальная. Вы расстались со скандалом из-за этого? Потому что…

- Потому что, - Рома подхватывает, и его голос снова жесткий, - Ксюша всё-таки слила запись. Когда через три месяца ежедневных скандалов, истерик и упреков в смерти ребёнка я всё-таки ушел от неё. Она записала видео, где со слезами на глазах обвиняет меня в том, что я виновен в смерти ребёнка. Что это едва ли не я толкнул ее и специально не вызывал «Скорую», потому что не любил и не хотел этого ребёнка. Какими словами и каким только дерьмом меня не поливали в комментариях…Мне удалось подчистить почти все каналы, но видео всё-таки дошло до руководства Генеральной прокуратуры. И на моей карьере был поставлен крест. Хорошо, что удалось всё же остаться хотя бы в районной Прокуратуре. И даже дорасти до прокурора. И хоть я на хорошем счету, повышением для меня так и не пахнет. Несмотря на то, что прошло столько лет, мне та история аукается до сих пор.

Растираю виски пальцами, снова расхаживая по кабинету. Голову распирает от обилия информации. Кажется, у меня начинается мигрень.

- Теперь понимаешь, почему я не мог изменять тебе с Ксюшей? - Рома хватает за плечи и прошибает меня пронзительным взглядом.

- Да, - жмурюсь от первой вспышки головной боли. - Но Демьян?...

- Есть у меня кое-какие соображения на счет его появления.

- Какие?

Рома прикладывает палец к моим губам.

- Сначала я проверю кое-что.

Глава 45

Вероника

Сегодня впервые за всю свою жизнь я не хочу на работу. С неохотой просыпаюсь, аппетита нет, поэтому я впервые за много лет еду в клинику, не позавтракав.

Моя смена начинается через пятнадцать минут, а я сижу в машине перед главным входом, вцепившись в руль.

Сегодня выписка Демьяна.

А это значит, что у меня больше не будет поводов его увидеть. Отвечать на бесконечные вопросы, рассказывать сказки и играть в шахматы, которым обучил его Рома, когда навещал все эти дни. Демьян очень умный мальчишка, который схватывает все на лету. Мне даже не пришлось поддаваться, чтобы не расстраивать своего маленького пациента - он три раза поставил мне шах и мат.

Всё же вываливаюсь из машины и нехотя бреду в клинику. Ежусь и плотнее запахиваю кардиган. Сегодня даже погода поддерживает мое настроение: небо хмурится, а ветер пробирает до костей.

Никогда бы не подумала, что скажу это, но…

Я буду скучать.

По серьёзному мальчишке, который, как две капли воды похож на своего отца. И который своим появлением разделил нашу с Ромой жизнь на «до» и «после». Только если в обычных семьях это счастливое разделение, наш с Дорониным - не тот случай.

Ох, Рома…

Глаза начинает щипать, а в груди искрит, болью отдаваясь в сердце….

Я больше не в силах врать самой себе - по отцу этого мальчика я тоже буду скучать. Если эти шесть гребаных месяцев я топтала в себе эти чувства, хоронила под бетонной плитой, то сейчас они вырвались на свободу и не поддаются контролю. Поэтому сейчас я больше напоминаю гормональную бомбу, как сказала бы моя подруга Карина - то смеюсь, то плачу, то впадаю в лютую депрессию.