Хоум-ран! - Райли Грейс

Я поджимаю пальцы ног в сладостном предвкушении. Возбуждение, нахлынувшее на меня с первым поцелуем, с каждой секундой лишь усиливается.

Он проводит своим языком по моему. Я впиваюсь ногтями ему в спину и обхватываю его ногами. Он еще раз чувственно целует меня в губы, а затем спускается ниже — к шее и груди. Когда он обхватывает губами мой сосок, одновременно сжимая пальцами второй, я выгибаю спину, мечтая, чтобы он наконец перешел к главному, но вместо этого Себастьян покрывает поцелуями мой живот.

— Себастьян… — хнычу я. — Прошу…

— Я не смог бы перестать дразнить тебя, даже если бы захотел, — шепчет он, не отрывая губ от моей кожи.

Он раздвигает мои ноги и опускается ниже. Я уже буквально дрожу от переполняющего меня возбуждения, но он лишь быстро целует мой лобок. Я резко дергаю его за волосы. Вот ведь паршивец…

— Полегче! — со смехом говорит он.

— Я тебе не лошадь.

Себастьян смеется громче, заставляя меня раздраженно фыркнуть.

— Я серьезно.

Он смотрит мне прямо в глаза.

— Как и я, Мия, мой ангел.

Вот ведь черт… Он всегда идеально выбирает момент, чтобы назвать меня так. Я ударяю его пяткой в спину в качестве наказания.

— Ты ведь пообещал не дразнить меня.

— Ну конечно, пообещал, — мурлычет он, проводя языком именно там, где мне сильнее всего хочется его почувствовать.

Я издаю сдавленный стон, мой желудок судорожно сжимается. Себастьян снова смеется, и я скорее чувствую его смех, чем слышу, но это настолько приятно, что я не нахожу в себе сил как-то насолить ему в ответ. Он отлично знает, как довести меня до исступления, даже не касаясь клитора. Я прикусываю язык, чтобы не сказать ничего стыдного, например попросить его отлизать. Себастьяну прекрасно известно, что сейчас я хочу именно этого, но, хоть он и пообещал не дразнить меня, он не может не помучить меня хотя бы немного.

Ну и черт с ним. Я так просто сдаваться не соби­раюсь.

Он проникает в меня языком, помогая себе пальцами, — все так же намеренно избегая самой чувствительной точки. Я приподнимаю бедра, слегка двигаясь вперед, но Себастьян не поддается на эту уловку. Я вся мокрая от возбуждения, а желудок сжался в крошечный комок — но я знаю, что, пока он не дотронется до клитора, главного удовольствия мне не получить.

— У меня для тебя есть небольшой подарок, — шепчет Себастьян, целуя меня с внутренней стороны бедра.

Я зарываюсь пальцами в его непослушные волосы.

— Еще один?

— Думаю, на этот раз ты по-настоящему обрадуешься. — Он снова целует мое бедро, слегка посасывая, а затем кусает. Я тихо выдыхаю. — Отыскать эту вещь было нелегко, но наконец-то она у меня.

— Ты должен перестать меня задаривать.

Он, усмехаясь, смотрит мне в глаза.

— Ни в коем случае. Хочешь получить его сейчас или после того, как кончишь мне на лицо?

— Себастьян.

— Не шевелись, — просит он, быстро соскальзывая с кровати.

Лишившись тепла его тела, я издаю разочарованный стон.

— Ненавижу тебя!

От этой лжи мое сердце взволнованно подпрыгивает в груди. То, что я к нему чувствую, меньше всего похоже на ненависть — как и на неприязнь, и даже на безразличие. Совсем наоборот: он небезразличен мне с того самого дня, как мы впервые встретились у кинотеатра.

Он подходит к кровати с небольшим пакетом в руках.

— Маленькая врунишка.

Он произносит это с таким самодовольством, что я решаю наказать его и начинаю сама ласкать пальцами клитор.

— Ну, я же должна была что-то сказать.

Он хватает меня за запястье и с холодным, сдержанным выражением лица приподнимает бровь. Я чувствую, что внутри он вовсе не так спокоен — навер­няка ужасно раздражен тем, что я посягнула на его «территорию».

Ему отлично известно, как вывести меня из рав­но­весия, но ведь и я знаю, как проделать с ним то же самое.

— Не смей.

Я насмешливо надуваю губы.

— Придется тебе побыть зрителем.

— Звучит соблазнительно, — говорит Себастьян, — но не сегодня. Открой пакет.

Я уже и так знаю, что внутри: в точно такой же упаковке продавалась моя Люсинда. Ботфорты, куртка, обеды с собой… Конечно, я знала, что внимательность — неотъемлемая черта характера Себастьяна, но помнить мои предпочтения в таких деталях?.. Хотя я и попросила его перестать дарить мне подарки, в глубине души я не хочу, чтобы он останавливался.

Я открываю пакет и достаю из него вибратор: он выполнен в точно таком же оттенке фиолетового, как и мой предыдущий. При мысли о сладостных ощущениях, которые он способен мне подарить и которых я так жажду в эту самую минуту, у меня внизу все сжимается от желания. Себастьян нажимает на кнопку, и вибратор оживает в моей руке.

— Покажи мне, что тебе нравится. — Он наклоняется, поглаживая свой член.

Я беззастенчиво смотрю на него: его толстый член в полной боевой готовности — без сомнения, Себастьян так же, как и я, уже едва сдерживается.

— Покажи мне. Я хочу знать, как сделать тебе приятно, мой ангел.

26

Себастьян

Последняя неделя была для меня настоящей пыткой.

Прекрасной, чувственной — и все же пыткой.

Даже сейчас… Я наблюдаю, как совершенно мокрая от возбуждения Мия забавляется с этой фиолетовой секс-игрушкой… Пока что это мое самое трудное испытание.

Она щелкает кнопкой в поиске подходящего режима, прижимая закругленный конец вибратора к клитору. Я намеренно избегал прикосновений к ее клитору, так что теперь его чувствительность, должно быть, обострена до предела.

— Поверить не могу, что ты нашел мне новую Люсинду. — Ее голос становится хриплым.

Мне так и хочется фыркнуть.

— Так у нее было имя? — Я поглаживаю Мию по бедру.

— Ну конечно, — отвечает она. — А эту я назову… Клеопатра. Сокращенно — Клео.

— Ей очень подходит.

Несмотря на то что Мия задыхается от удовольствия, ее губы растягиваются в озорной улыбке.

— Попрошу не отвлекаться.

Я сжимаю ее бедро, впиваясь в нежную кожу ногтями.

— Я весь внимание, мой ангел. Мне еще полагается самое сладкое.

Игрушка сделана в форме кролика: толстая изогнутая часть предназначена для проникновения, а вторая, тонкая и раздвоенная, — для клитора. Мия водит толстым концом у входа во влагалище, увлажняя вибратор собственной смазкой. Постепенно она начинает дышать все чаще и разводит ноги шире, полностью открываясь передо мной. Я снова сжимаю в руке свой член, ощущая невыносимую, почти болезненную тяжесть от потребности кончить.

Я не буду трахать ее. Не то чтобы я настроен категорически, но, раз наши с Мией отношения складываются подобным образом, будет разумно все же соблюдать какие-то границы. Я не соврал, когда сказал ей, что секса по дружбе мне достаточно, если это все, что она может дать, но, пока я не возьму свои чувства под контроль, будет лучше сохранять некоторую дистанцию. И хотя мне невыносимо хочется вой­ти в нее, я сдерживаюсь, так как знаю, что это породит целую бурю эмоций. Уж лучше забавляться петтингом и игрушками, чем проникать в нее, пытаясь увидеть в ее глазах хоть проблеск ответных чувств.

Такая дружба меня устраивает — особенно если она позволяет любоваться Мией, пока та, раскинув ноги, лежит на моей кровати и играет со своим любимым вибратором — настоящее произведение искусства.

Этого достаточно. Должно быть достаточно.

Мия вводит вибратор более длинным концом, прерывисто дыша. Я обхватываю член у самого основания в попытке не допустить, чтобы восхитительная хрипотца в ее голосе стала для меня последней каплей, и жадно наблюдаю за тем, как она трахает себя; кроличьи ушки трутся о ее клитор при каждом толчке. Ноги Мии начинают дрожать от напряжения, поэтому я участливо придерживаю их и даже раздвигаю шире, одновременно с этим поглаживая свой набухший член.