Хиллиард Нерина - Бесценный символ
— Нет, — сказала она твердо, — я отправлюсь с тобой.
— Потому что не доверяешь мне? — Его голос сейчас был напряженным, а лицо неподвижным.
— Я доверяю тебе.
Это было правдой, она могла это признать.
— Я знаю, если ты достанешь распятие, то привезешь его мне. Только… — Она не могла рассказать ему о своих предчувствиях, это было бессмысленно. — Я должна быть с тобой. Пожалуйста, Энтони, это очень важно для меня.
Он знал, что обманом или силой может удержать ее. Но после долгого молчания Энтони пробормотал проклятие и отвел глаза в сторону. Она поняла, что выиграла.
— Разве Говард так опасен? — спросила она.
Энтони сказал ровным голосом:
— Ему нет дела ни до чего на свете, кроме своей коллекции. Им руководит холодная беспринципная жадность. У него полно денег, но вещи, которые он хочет, нельзя купить, поэтому он достает их, кому бы они ни принадлежали, и любым путем. Ему наплевать на все, кроме собственных ненасытных желаний, и он совершенно бездушен.
Энтони поколебался, затем добавил:
— Однажды он перерезал горло женщине.
Стефани была так потрясена, что долгое время не могла ничего сказать. Тошнота подступила ей к горлу, и она должна была несколько раз сглотнуть, прежде чем смогла говорить.
— Его… его не наказали за это?
— Не так, как он заслуживал.
В его суровом тоне было что-то такое, что заставило сердце Стефани содрогнуться. Какой же силой воли он должен был обладать, чтобы под внешней невозмутимостью скрывать подобные воспоминания.
— Как это случилось? — спросила она.
— Это было в Центральной Америке несколько лет назад в разгар одной из тамошних революций. Говард отправился туда за золотым идолом, который украли для него из музея. Я был… был как раз там. Наши дороги случайно пересеклись. Позднее мне удалось выяснить, что вор не захотел расстаться с идолом, хотя Говард и заплатил ему за кражу. Говард схватил жену вора и приставил нож ей к горлу. Мужчина немедленно отдал ему сокровище, но Говард тем не менее убил ее. Завязалась схватка. Говард был ранен, но ему удалось скрыться. Правительства в стране не было, и если вор и заявил об убийстве, то никому не было до этого дела.
Стефани подумала, что одному человеку все-таки было до этого дело. Он помнил о жестоком, бессмысленном убийстве.
Энтони поглядел на нее. Глаза его потемнели, голос стал таким низким, как будто исходил из глубины груди.
— Распятие не стоит жизни, Стефани. Джеймс первым сказал бы это.
Она с трудом выговорила:
— Знаю.
— Мы обхитрим Говарда, если сможем, но не будем подходить к нему близко. Как только у нас появятся серьезные улики, мы сообщим местным властям и Интерполу и позволим им схватить его.
Стефани кивнула.
— Да. Хорошо.
— О'кэй. Мне надо сделать несколько звонков, а потом мы отправимся в горы, чтобы убедиться, что Говард получил то, за чем приехал.
Стефани согласилась с этим и, пока он звонил, допивала остывший кофе и думала обо всем, что он ей рассказал. Теперь она знала, почему осталась с ним, потому что любила его и инстинктивно чувствовала, что в ее присутствии он будет в безопасности.
Один Энтони, не колеблясь, отправился бы за Говардом не только из-за распятия, но и из-за той жестоко убитой женщины и, вероятно, других, о которых он не рассказал ей. Один Энтони схватился бы со злом, рискуя своей жизнью. Но он не станет подвергать опасности ее жизнь. Пока она с ним, он, оберегая ее, будет соблюдать осторожность и не приблизится к Говарду.
Они обнаружили пещеру в горах во второй половине дня. Камень от входа был недавно отвален.
Энтони минуту изучал темное отверстие, затем сказал:
— Ты подождешь меня немного, хорошо?
Она кивнула. Отцепив от пояса электрический фонарик, он исчез во мраке пещеры. Он появился через пять минут и взял ее за руку.
— Я не думал, что у него было достаточно времени, чтобы подстроить какую-нибудь неприятность, но никогда не мешает убедиться, что путь безопасен.
— Неприятность… ты имеешь в виду ловушку?
Как только слова слетели с ее губ, Стефани вспомнила, что он предупреждал ее, какими опасными могут оказаться их поиски.
— Не вздумай проделать подобное еще раз!
Энтони с удивлением посмотрел на нее.
— Что проделать?
— Просто так войти, если знаешь, что там может быть ловушка.
— Беспокоишься о моей шкуре? — слегка улыбнулся он.
Стефани почувствовала, что краснеет, но посмотрела ему в глаза и очень твердо сказала:
— Да.
Он снова улыбнулся ей.
— Милая, я занимаюсь этим добрую половину моей жизни. Вероятно, я изучил все виды ловушек, которые ставят, чтобы защитить ценности, от ловушек, которые ставили инженеры фараонов в их гробницах до последних технологических новинок. Я никогда не бываю неосмотрительным.
Это успокоило ее, но только немного. Да, он знал, что делает, она не сомневалась в этом. Но она чувствовала глубину его отвращения к Говарду, и у нее было ощущение, что их ненависть взаимна. Если Говард знает, кто идет за ним по пятам…
Она резко спросила:
— Он знает? Знает, что ты преследуешь его?
Энтони поколебался, затем сказал:
— Вероятно.
Он нежно взял ее за руку и, освещая дорогу электрическим фонариком, повел в пещеру.
Проход резко свернул налево и уткнулся в стену. В электрическом свете они увидели статую мужчины в полный человеческий рост. В руках у статуи была шкатулка без крышки из того же серого материала, что и сама фигура. Она была пустой.
— Шкатулка того же размера, что и деревянный ящичек, в котором Габсбурги предположительно хранили распятие, — обратила внимание Стефани. — Все, что должен был сделать Говард, это вытащить ящичек и унести его с собой.
— Невероятно, причем здесь статуя? — размышлял вслух Энтони. — Курт мог оставить ящичек прямо на полу.
Стефани внимательно всмотрелась в лицо статуи и нахмурилась.
— Вероятно, из-за тщеславия. Это Курт. В книгах о Габсбургах есть его портрет. Лицо статуи похоже на него вплоть до маленького шрама над левой бровью, но все-таки что-то здесь не так.
— Портреты не всегда бывают точными, — напомнил ей Энтони. — Каждый художник по-своему видит портретируемого.
И все-таки что-то здесь было не так, что-то важное, что ей необходимо было вспомнить.
— Стефани?
Энтони быстро подошел к ней и, взяв на руки, вынес из пещеры.
На ярком свете она заморгала, приходя в себя.
— Сделай глубокий вдох, — потребовал он.
Она послушалась, медленно и глубоко вздохнула, головокружение прошло.
