Фейрин Престон - Аметистовый взгляд
Время остановилось. Они оба смотрели на пламя свечи и чувствовали, как тают остатки их настороженности, страхов, сомнений.
Марисса хотела вырваться из этого крошечного зачарованного царства, но силы совсем оставили ее, и она поддалась обаянию этого странного вечера.
Приход официанта положил конец этим неизъяснимо волшебным мгновениям.
– Надеюсь, наша кухня вам понравилась, – сказал официант, с сомнением посмотрев на почти нетронутую еду.
– Не знаю, – рассеянно ответил Брэди, доставая из кармана бумажник. – Мы не ели.
– Я буду рад принести вам другие наши блюда, – с готовностью предложил официант, стараясь услужить привередливым гостям.
– В другой раз.
Отсчитав по счету наличные, Брэди добавил щедрые чаевые.
Официант, не без легкого смущения, взял деньги и, попрощавшись, удалился. Выйдя из кабинки, Брэди протянул Мариссе руку, помогая спуститься по ступенькам.
Когда она оказалась рядом, он спросил:
– Теперь ты веришь, что я могу быть ранимым? Ты суровая женщина, Марисса Берриман. Возможно, это ты заставила меня усомниться в разумности моего визита в Даллас.
– И не без оснований, – подхватила Марисса. – Ты поступил нелепо и чем раньше поймешь это, тем лучше будет для нас обоих.
Он мимолетно поцеловал ее в щеку.
– Я уверен, что тобой движут самые лучшие намерения.
На обратном пути Марисса упорно хранила молчание. Что она могла сказать? Самое главное, она не должна доверяться Брэди. Он вызвал у нее слишком бурное смятение чувств, слишком острые реакции. Может быть, он и прав, ее жизнь слишком пресна, но зато вполне безопасна.
Ее переполняло желание прильнуть к груди Брэди и рассказать ему обо всех своих горестях и напастях. А потом броситься в его объятия и самой попросить его о близости, как это было в их последнюю ночь, в том волшебном доме на горе.
Но она влюбилась в Брэди прежде, чем вспомнила, почему ей нельзя кого-либо любить.
А теперь она должна собрать все силы и положить конец переполняющему ее чувству. Если она выкажет доверие Брэди, сделает ставку на его любовь, это будет не что иное, как акт саморазрушения. Ей просто не хватит смелости на такой безоглядный поступок.
Подъехав к воротам, Брэди выключил мотор. Не успел он что-либо сказать, как Марисса поспешно выскользнула из машины и, захлопнув за собой дверцу, наклонилась над окном. Она только хотела попрощаться, но почувствовала, что рука Брэди легла ей на плечо.
– Ищете меня, мадам? – шутливо спросил Брэди.
– Лишь для того, чтобы пожелать спокойной ночи, – ответила Марисса.
Она резко повернулась и застучала острыми каблучками по каменной дорожке. Брэди настиг ее у двери и схватил за локоть.
– Мне почему-то кажется, что ты не собираешься пригласить меня войти, – заметил он.
Марисса подняла глаза. Рядом с ней – известный человек, блестящий скульптор, чьи творения трогают ценителей своей изысканной красотой. В то же время это мужчина, настолько полный сексуальной притягательности, что она сама просила его о любви. А когда он удовлетворил ее желание, то сделал это незабываемо.
По временам ей казалось, что бороться с ним так же невозможно, как забраться на неприступную гору. «Но ведь с горой я как раз справилась», – снова и снова напоминала себе Марисса. Она справится и с этим искушением, вырвется из этого оцепенения страсти.
– По-моему, это было бы лишено смысла.
Его глаза зажглись решимостью. Он обхватил рукой ее голову, привлекая к себе.
– Это кажется тебе, а я был бы счастлив услышать приглашение.
– Нет, Брэди, – прошептала Марисса. – Нет…
– После твоего отъезда я терпел адские муки, – признался Брэди, лишь на мгновение оторвавшись от ее губ. – Ты разожгла во мне огонь и сбежала. Этот огонь с тех пор не угасает – и не угаснет. Помоги мне, Марисса! Помоги мне!
Ее губы пылали от страстного поцелуя. Собравшись с силами, она упрямо прошептала:
– Это только физическое влечение, и ничего более!
Она говорила то, во что сама не верила.
– А может быть, нам и этого достаточно? – пробормотал Брэди.
Его пальцы гладили ее, доводя кожу до невероятной чувствительности. Марисса, только что пытавшаяся оттолкнуть Брэди, схватила его за полу пиджака.
– Нет, не надо.
– Я возьму тебя прямо сейчас, – со стоном выдохнул Брэди. – Здесь. Я должен это сделать.
– Нет.
– Я бы мог овладеть тобой прежде, чем ты еще раз вздохнешь, Марисса. Но я хочу услышать, как ты скажешь мне «да».
Он почувствовал, как она, вся напрягшись, приподняла колено, упираясь каблуком в колонну у себя за спиной. Понимая, что в ней сейчас говорит одно плотское желание, Брэди приподнял ее юбку и принялся ритмично и нежно поглаживать ее плоть, скрытую под шелковыми трусиками.
– Помнишь, раньше ты согласилась бы заняться любовью посреди лужи? Ты ведь не забыла, как нам было хорошо в моем доме на горе? – вкрадчиво шептал он. – Как ты меня тогда хотела! Ты хочешь меня и сейчас. Внутренне ты почти не изменилась. Я понял это, когда ты смотрела на мою скульптуру. Теперь ты стоишь на распутье, Марисса. С одной стороны – твой заученный образ бесчувственной и холодной женщины, а с другой – доверчивость и искренность, с какими ты пришла в мой дом. Вернись ко мне! Мы могли бы соединиться здесь, возле этой колонны. Представляешь, как это заманчиво?
На Мариссу волной накатил жар, и она инстинктивно схватила Брэди за плечи. Когда ощущение притупилось, она попыталась отстраниться – лишь на секунду.
– Отпусти меня! – воскликнула она. В этот момент слова утратили для нее всякое значение, потому что на нее обрушился новый шквал неописуемого блаженства. Его пальцы продолжали ритмичные движения.
– Я могу вызывать это в тебе снова и снова… всю ночь… Но и этого нам будет мало. Ты ведь хочешь меня, Марисса. Надо лишь это признать.
По ее щекам покатились слезы.
– Нет… Нет! – воскликнула она, предвосхищая новую волну наслаждения.
Но она еще не дошла до пика экстаза, когда Брэди резко убрал руку и отстранился. У него вырвался глухой стон. Он отвернулся, чтобы спрятать лицо, выражавшее муку, которая терзала и Мариссу.
В первый момент ей показалось, что она не сможет устоять на ногах. Но когда ее набухшие груди прикоснулись к тяжело вздымающейся груди Брэди, глаза закрылись, и она замерла. Марисса едва держалась на ногах, ее пронзала боль, пульсировавшая у нее внутри.
– Марисса, – произнес он таким тоном, словно от нее, Мариссы, зависело спасение человека, обреченного на гибель.
Она покачала головой.
– Нет… Нет!
Марисса повернулась к входной двери. Руки дрожали так сильно, что ключ никак не попадал в замочную скважину. Наконец с третьей попытки ей удалось отпереть дом. И все это время она чувствовала, что он стоит сзади, опаляя ее жаром своего желания.
