Фейрин Престон - Аметистовый взгляд
– А почему именно ее, Марисса? Почему «Резчика»?
– Он… Он мне понравился.
– Я думал, женщине ближе «Мать со спящим младенцем». Эта фигура – грубее. И потом она мельче, не такая эффектная.
Марисса невольно посмотрела на скульптуру и подошла к ней почти вплотную. Она прикоснулась кончиками пальцев к склоненной голове мастера и ей показалось, что под ее пальцами пошевелились его волосы.
– Глядя на нее, я воображала, как ты рос у себя в Озарксе, наблюдал за мастерами, вырезавшими поделки из дерева, я решила, что они, наверное, оказали на тебя большое влияние. Еще я думала о грядущих поколениях, на которых окажет влияние твое творчество.
Он приподнял ее лицо за подбородок.
– А может быть, ты совсем не изменилась, – задумчиво сказал он.
Теплота его тона, его взгляда на минуту сделала Мариссу совсем беззащитной. Но опомнившись, она поспешно отпрянула.
– Пойдем, столик в ресторане ждет нас, – сказал он. – Нам надо о многом поговорить.
Глава VIII
– Можешь заказывать все, что пожелаешь, от индейки до вафель, – объявил Брэди, усаживаясь рядом с ней за стол так, чтобы незаметно, но ловко оттеснить ее в угол ресторанной кабины, куда их проводил метрдотель. – Когда я сказал, где меня интересуют хорошая кухня и уединение, администратор в «Мэншионе» рекомендовал мне это заведение. Ты здесь когда-нибудь была?
– Никогда, – ответила Марисса, обводя глазами приятный, утопающий в полумраке зал.
Она взяла меню. Марисса собиралась быстро сделать заказ, но в меню оказалось столько различных блюд, что пришлось изучать его дольше, чем она рассчитывала. Наконец она остановила свой выбор на жарком из цыпленка. Отложив меню, она заметила, что Брэди неотрывно смотрит ей в глаза.
– Что ты будешь заказывать? – принужденно спросила она, нарушая неловкую паузу.
– Баранину под белым соусом. Скажи, а ты умеешь печь вафли?
Марисса, на мгновение растерявшись, призналась:
– Пожалуй, нет. Никогда не пробовала.
– Тебе готовит Лилиан?
Она кивнула.
– А до нее у нас сменилось много слуг-мужчин и женщин. Мой отец нашел нефть в ранней молодости. Деньги потекли рекой, а вместе с ними на него посыпались все блага, причитающиеся нефтяному магнату. Мама стала дамой, проводящей все свое время в досуге и развлечениях, словно была рождена именно для этого. А я родилась, когда вся эта роскошь уже была. Более того, я была единственным ребенком в семье, так что мне никогда ничего не приходилось делать самостоятельно. – Марисса произнесла все это равнодушным тоном, словно говорила не о себе, а о постороннем человеке.
– Могу себе представить. Тебя избаловали.
Марисса поправила его.
– Меня баловали по-хорошему, я была окружена любовью.
Брэди легонько прикоснулся к ее руке.
– Почему ты говоришь так, будто отражаешь нападение? Я тебя вовсе не критикую.
– А я и не обороняюсь.
– Значит, я ошибся, извини. А твои родители? Они живы?
– Нет. Они, по-моему, никогда не были особенно близки, и когда я подросла, они развелись. Мне было тогда тринадцать лет. По иронии судьбы, грустной иронии, они умерли почти одновременно: мать пережила отца всего на шесть дней.
– Когда это произошло?
– Десять лет назад. Мне было девятнадцать.
Он присвистнул.
– Тебе, наверное, пришлось нелегко.
«Да, совсем нелегко», – подумала Марисса.
– Но тогда, – вслух продолжила она, – рядом был Кеннет, и он помог мне с этим справиться. А потом благополучно справился с немалой долей моих денег, – горько улыбнулась Марисса.
К счастью, именно в этот момент подошел официант, прервав ход ее невеселых размышлений.
Брэди постарался тактично переменить тему.
– Ты обращалась к врачу, когда приехала домой? Не осталось никаких последствий аварии?
Марисса слегка нахмурилась.
– Я не видела в этом особой необходимости, но все-таки сходила к врачу.
– И что?
– Меня обследовали. Анализы показали, что я практически здорова и состояние у меня нормальное.
– Прекрасно.
Он посмотрел в сторону, а потом вновь повернулся к ней и заговорил немного неуверенно.
– Я хотел бы задать тебе еще один вопрос, но мне трудно решиться.
Марисса с любопытством спросила:
– О чем? – Она еще никогда не видела, чтобы Брэди колебался.
– О мужчинах в твоей жизни.
– Но я же уже говорила. – В голосе Мариссы явственно послышалось раздражение.
– Ты сказала, что тебе не к кому возвращаться. Ладно. Но у тебя же кто-то был в прошлом. Был какой-нибудь серьезный роман или брак?
Марисса напряглась.
– А какое это имеет значение?
– Выходит, у тебя есть своя история, – сказал Брэди, пристально наблюдая за ее реакцией, хотя в этом нет ничего удивительного. – Так что же произошло?
Марисса положила ладони на стол, стараясь сохранить сдержанность.
– История самая обыкновенная – болезнь роста. Я была замужем, Брэди. Мы встретились, когда я училась на первом курсе колледжа. Мои родители познакомились с Кеннетом и были им очарованы. Когда они умерли, он стал мне опорой. Через несколько месяцев мы поженились.
– Сколько продолжался ваш брак?
– Три года. Потом, как я сказала, я выросла и поняла, что не нуждаюсь в опоре.
Брэди кивнул официанту, поставившему перед ним шотландское виски, а перед Мариссой – белое вино.
– История немудреная…
– Действительно, – кивнула Марисса.
– Но я тебе не верю, – закончил свою мысль Брэди.
Поднося вино к губам, Марисса вздрогнула и пролила немного вина на руку. Она осторожно поставила бокал на стол.
– Брэди, я решила поужинать с тобой, потому что ты чужой в этом городе и заслуживаешь благодарности за гостеприимство, которое ты мне оказал. Но это не значит…
– Нет, Марисса, – Брэди взял ее за руку и нежно коснулся языком того места, куда пролилось вино.
По ее позвоночнику пробежала теплая волна.
– И твоя благодарность еще даже не начиналась. Насколько я помню, я разрешил тебе спать в своей постели.
– Брэди…
– Но мы ведь говорили не об этом, не правда ли? – спокойно сказал он, не выпуская ее руки. – Видишь ли, Марисса, дело в том, что я совершенно заворожен тобой. Там, в Озарксе, ты была такой удивительно милой, такой абсолютно женственной, готовой отдать себя без остатка, что я просто обезумел от восторга и выбросил из головы убеждения, накопленные мной за мою долгую и нелегкую жизнь.
Марисса облизнула нижнюю губу, как всегда делала в минуты волнения.
– По-моему, нам не следует больше касаться этой темы.
– Марисса, ты ведь понимаешь, что мужчине может быть тяжело забыть встречу с такой женщиной, как ты. И вот я решил последовать за ней, то есть за тобой. И кого же я здесь встречаю? Чопорную, будто оправленную в ледяной футляр особу, которая превыше всего ценит свое стерильное существование в огромном доме, где совершенно отсутствуют тепло и фактура, которые так понравились тебе у меня. Ведь в твоем особняке почти нет каких-либо твоих личных черт. Я бы и тебя не узнал, если бы не твои глаза, моя милая. – Слово «милая» было произнесено отчасти с любовью, отчасти с сарказмом.
