Розалинда Лейкер - Эта сияющая земля
Мюллер понял, что их хорошие отношения в прошлом не станут мостиком к восстановлению дружбы.
— Ты сумасшедшая? Я не причинил тебе никакого вреда н не собираюсь это делать. И я скажу тебе, что если бы кто-нибудь другой пришел сюда вместо меня, то старый фермер из этого дома умер бы в кузове грузовика. Ты должна быть благодарна мне!
Он увидел, что выражение ее лица изменилось. Она всегда отличалась здравомыслием и не могла отрицать правду, которую он только что рассказал, хотя ее отношение к нему от этого не изменилось.
— Прежде всего, никто не должен был приходить за ним. Нельзя так обращаться с тяжелобольным человеком. Его слабое сердце могло этого не выдержать.
Он быстро ответил, не задумываясь:
— Я прекрасно знаю о его состоянии. Можешь не сомневаться в нашем докторе.
— А у меня есть сомнения по поводу того старого врача, который приходит к нему. Ты можешь рассказать, что ваш врач написал в рапорте?
Он увидел, что она очень хочет получить информацию, которую ей мог дать только он.
— Может быть, Эдвард мог бы получить какие-то другие лекарства, способные облегчить его боль. Старый доктор слишком консервативен.
Надежда вернулась к Мюллеру. Ей так не терпелось узнать то, что было известно только ему. Он решил, что она, возможно, удостоит его своим вниманием, если он все расскажет ей.
— Хорошо. У него анемия. Может быть, эта болезнь влияет на его сердце.
Она ничего не знала об этой болезни.
— Спасибо, что сказал. Я думаю, это ничего не изменит, но я все же расскажу об этом медсестре.
— Где она живет?
— Вниз по долине.
— Мы можем сходить туда прямо сейчас?
Она повела его по долине так, чтобы не видели другие жители. Она ни за что не хотела, чтобы кто-нибудь из друзей иди знакомых увидел ее в компании немецкого солдата.
— Вот видишь, я всегда хотел для тебя и твоей семьи всего самого лучшего. Но я вижу, что ты презираешь меня.
Он сделал движение, давая понять, что собирается уйти. Как он и предполагал, она окликнула его.
— Я спущусь по дороге с тобой.
Спускаясь вниз по долине, они разговаривали, вспоминая события прошлых дней. Она не могла сдержать улыбки, погрузившись в детские воспоминания.
Он остался ждать ее на дороге, когда она вошла в дом медсестры. Через десять минут она выбежала, спустившись к нему по заснеженной тропинке.
— Эта анемия лечится. Возможно, еще не совсем поздно. Медсестра готова сейчас же пойти и встретиться с доктором. Если он даст согласие, она начнет делать уколы Эдварду, а еще он должен соблюдать диету для печени, но, живя на ферме, это легко сделать. Она очень разозлилась, услышав, что старый доктор не сделал анализ крови. Подумать только! Его можно вылечить!
Он ничего не говорил и смотрел на нее жестким взглядом. Внезапно мальчишка, которого она знала, исчез, и перед ней стоял вражеский солдат.
— Это хорошие новости, — сказал он.
Оживление сошло с ее лица.
— У тебя было бы одним заложником больше, не так ли? — с горечью в голосе воскликнула она, глядя ему в глаза.
Он напугал ее больше, чем намеревался. Это не принесло ему удовлетворения, и ему хотелось, чтобы она забыла об этом. Если она будет продолжать бояться его, тогда снова захлопнет перед ним дверь дома.
— В этом не было необходимости, — ответил он, как будто взвешивая свои слова. — Пошли. Давай вернемся. — Всю дорогу она с опаской поглядывала на него. — Ничего не бойся. Я уже говорил тебе, что я твой друг, и если люди с фермы, на которой ты живешь, дороги тебе, я оставлю их в покое. Ты знаешь меня, Керен. Думаю, тебе нужно доверять мне, как ты всегда это делала.
Она не вполне осознавала, как воспринимать его слова. Он не обещал, что не станет исполнять свой долг, если Эдвард поправится, и в то же время он достаточно ясно заверял ее, что не причинит ей вреда. Но даже если он не сделает ничего плохого, это не значит, что он откажется исполнять приказы свыше. Она подумала, что должна поточнее выяснить это. Он хотел возобновить отношения, возможно, даже надеялся на большее. Она почти что жалела его.
— Я могу доверять тебе, но я не могу довериться тем, кто надел на тебя эту форму.
— Я с ними одно целое.
Именно в эту минуту она поняла, что не может расслабиться в его присутствии. Проводив ее до фермы, он попрощался с ней, сел на мотоцикл и уехал. Она понятия не имела, когда снова увидит его, но подозревала, что он вернется.
Медсестра пообещала назначить новое лечение Эдварду, хотя старый доктор, по ее словам, отнесся к этому скептически, сказав, что не доверяет диагнозам, поставленным немецкими врачами.
Джоана, возвращаясь из магазина, где она отоваривалась по карточкам, зашла в школу к Рольфу. С тех пор как Эдвард пошел на поправку, Рольф перестал приезжать домой каждый день. В школе у него накопилось много дел, и он задерживался после уроков, на тайных встречах с учителями.
В последнее время их положение сильно осложнилось. Квислинг издал закон, по которому учителя должны вступить в Нацистскую ассоциацию учителей, а все ученики — присоединиться к юношескому нацистскому движению. Учителя, поддерживаемые церковью и родителями, отвергли оба ультиматума. Никто не знал, что теперь будет.
Классы располагались в левой части школьного здания, а Рольф жил в правой части на втором этаже. В его комнате был спрятан радиоприемник в надежном месте, а не в сиденье кресла, как у парикмахера (немецкий солдат зашел постричься и был удивлен, когда голос снизу объявил: «Говорит Лондон!»).
Джоана открыла дверь в класс, все двадцать два ученика встали, двигая стульями. Она поприветствовала их. Рольф, который в это время писал на доске, жестом показал детям садиться и кивнул ей:
— Подожди немного. Урок скоро закончится.
Это был урок арифметики, и Джоана прошла между рядами, заглядывая в тетради детей. Она знала каждого из них, потому что все они жили в ее долине или соседней деревушке. Урок закончился, и она подождала, пока Рольф даст им домашнее задание.
— Сегодня последний школьный день перед каникулами. Выполните все упражнения, которые я задал вам. Если у кого-то из вас возникнут проблемы, вы знаете, где меня найти. На сегодня все, дети. Вы свободны.
У него в классе всегда была хорошая дисциплина. Потом в холле дети дали волю своим эмоциям. Джоана подошла к парте и встала, облокотившись на нее локтями.
— Запаса дров хватает? — спросила она, махнув головой в сторону печи.
— Большинство школ уже использовали весь запас дров, который у них был. Но это не повод, чтобы закрывать школы! Квислинг в недоумении. Двенадцать из четырнадцати тысяч учителей в стране отказались вступить в его недавно созданную Нацистскую ассоциацию учителей. Он не может всех нас уволить, и сейчас он в раздумьях, что ему делать дальше. Ходят слухи, что сам Гитлер недоволен ситуацией.
