Анна Годберзен - Скандал
Слава богу, гости были в другой комнате и ничего не видели, но, скорее всего, слышали. Через секунду рядом оказался Бак, шепча, что должен увести ее, пока не случилось еще чего-нибудь. Началась какая-то суета, и как сквозь туман, стараясь не потерять сознание, Пенелопа услышала голос Изабеллы. Она говорила Элизабет, что Генри готов вести ее на обед, и что ей следует поторопиться. Пенелопа спряталась за спиной Бака, как за щитом, и поняла, что не сможет даже послать бывшей подруге ненавидящий взгляд. Она была полностью раздавлена и опустошена. А Изабелла тем временем уже почти выталкивала бледную как полотно Элизабет из комнаты, где прекрасные мечты Пенелопы были так неожиданно и жестоко развеяны в прах…
15
Только что сложившиеся пары всегда будут флиртовать друг с другом; из морально-этических соображений необходимо, чтобы им не позволялось делать это на публике. Не стоит, чтобы их видели одних в городе, особенно в театре. И места за обеденным столом должны выбираться так, чтобы эти двое не сидели напротив друг друга. Они будут только дразнить и смешить друг друга, а это непозволительно.
Мистер Л. А. М. Брекенридж. Этикет высшего обществаГенри утешало только то, что правила этикета, предписывающие, как вести себя за столом, были предельно лаконичны, ясны и понятны. Так что ему, к счастью, не пришлось разговаривать со своей будущей женой на протяжении всего вечера. За это время на столе успели смениться шесть блюд – званый обед в честь помолвки. Генри даже взглянул несколько раз через широкий, отделанный ониксом стол на Элизабет Холланд, сияющую и прекрасную, но слишком скромную и скучную, на его вкус. На ее руке теперь сверкал его подарок, гордость «Тиффани». Генри долго смотрел на камень, столь огромный, что скрывал сам палец, и в конце концов понял, что ведет себя грубо. А понял он это, когда его нареченная деликатно кашлянула. Камень был слишком крупным, кольцо было лишено изысканности и, как казалось Генри, не имело к нему никакого отношения. Генри остановил пробегавшего мимо слугу и попросил еще бокал.
Отец, похоже, был доволен и даже немного смущен всеми этими потоками льстивых поздравлений. Очевидно, в этот раз он не заметил, что Генри решил напиться. Старик сидел в кресле во главе стола, громко изрекая высокопарные фразы. Справа от отца расположилась Изабелла. Генри усадили между ней и младшей сестрой, Пруди, которая мнила себя интеллектуалкой, а потому облачалась исключительно в черный муслин и ни с кем не разговаривала. С другой стороны стола, слева от старого Шунмейкера, восседала миссис Холланд с каким-то парнем по имени Бреннан. За ними сидела Элизабет, задумчиво перемешивая в своей тарелке салат из лобстеров.
Через два места от нее сидела Диана, юная и обворожительная. Но вместо того чтобы вести себя сдержанно и спокойно, как требовали приличия, она вертелась, жестикулировала, смеялась, надувала губки, в результате чего и платье, в которое ее впихнули, и сама комната стали выглядеть нелепо и чопорно. Ее глаза то сверкали гневом, то лучились радостью, и в сравнении с ее постоянно меняющимся сияющим взглядом золото на столе выглядело грудой потускневшего железа, а все окружающие казались лишь бесцветным фоном для нее, такой живой и такой прекрасной.
Генри представил ее в своей шляпе и улыбнулся про себя. Целовать младшую сестру через полчаса после предложения руки и сердца старшей – так далеко он еще никогда не заходил! Время от времени он пытался поймать взгляд Дианы, но ей каким-то непостижимым образом удавалось смотреть на все что угодно, кроме него.
– Вы читали «Пробуждение»? – спрашивала она того игрока в крикет из Пенджаба, или кто он там был, расположившегося рядом с ней. Предполагаемый принц качал головой, улыбаясь и продолжая бесцеремонно разглядывать ее.
– Говорят, произведение слишком скандальное, и его вряд ли еще раз опубликуют. Но это гениальная вещь!
– Я впечатлен тем, как много вы читаете, – Принц с такой фамильярностью придвинулся к Диане, что Генри захотелось встать и хорошенько ему врезать, – Когда я жил в Англии, мне казалось, что леди совсем ничего не читают.
– О, да, я порой чужда условностям, – ответила Диана с теми же сияющими глазами, что так вскружили голову Генри в прошлое воскресенье.
Он посмотрел на стол и с радостью заметил полный бокал скотча, появившийся словно по мановению волшебной палочки. Став свидетелем публичного унижения Пенелопы, официально обручившись с ее лучшей подругой и обнаружив, что неотвратимо влюбляется в ее младшую сестру, Генри прибегнул к выпивке как к единственной безопасной тактике. Он повернулся вправо, перегнулся через Пруди к своему другу Тедди и поднял бокал.
– Веселись и благодари Бога, что ты в этом не замешан. Ты можешь сидеть спокойно и наблюдать, как я прохожу через все эти круги ада.
Тедди оторвал взгляд от миловидной кузины Холландов, сидевшей рядом с ним с другой стороны.
– Поздравляю! – ответил Тедди, поднимая свой бокал. – За моего удачливого друга. Ты ее не заслуживаешь.
– Что это значит? – полюбопытствовал Генри.
– Ничего, ерунда, – рассмеялся Тедди. – Пей и не будь таким угрюмым, хорошо?
Генри тяжело вздохнул и залпом опрокинул в себя почти целый бокал крепкого напитка. Его терзали противоречивые чувства, и он сейчас был совершенно не в состоянии в них разобраться. С одной стороны, он уже начал видеть в предстоящем браке определенные плюсы. А с другой стороны… Он всеми силами пытался не думать о том, что его холостяцкая свобода и запретные развлечения в другой, менее элегантной части города навсегда останутся в прошлом. Генри отодвинул бокал с остатками скотча и уставился на блестящие красные грейпфруты, лежащие на блюде в центре стола.
– Ну так как, мисс Диана, – звенящим голосом обратилась Изабелла через стол, – Вы с мисс Холланд уже выбрали цвета для свадьбы? Знаете, сейчас самым модным для невест оттенком считается розовато-лиловый. На моей свадьбе…
– Розовато-лиловый – вчерашний день, – обрубила Диана. Несколько темных завитков упали на шею, словно подчеркивая ее неодобрение.
– О нет, – вмешалась Элизабет, – Это прелестный цвет. Хотя… – тут она понизила голос, словно заметила кусочки еды на чьем-нибудь подбородке, – Он слишком популярен.
– О, я понимаю, что вы имеете в виду, дорогая. Но представьте: ваши семь самых близких подруг в этом дивном цвете…
Генри снова попытался встретиться взглядом с Дианой, заглянуть в ее огромные живые глаза. Его постоянно отвлекали: вокруг стола суетились слуги, молодые люди хлопали в ладоши и пронзительно кричали, и Генри это начинало раздражать. Он все больше и больше чувствовал в Диане родственную душу, он знал, что она тоже считала все эти разговоры о свадьбе скучными и бессмысленными. И внезапно он осознал, насколько ему стали безразличны и неинтересны привычные балы, вечеринки, развлечения… Все, чего он жаждал сейчас, – поговорить с Дианой и очередной раз убедиться, насколько совпадают их вкусы и предпочтения.
