Анна Годберзен - Скандал
– И все же. Перестань наконец увиливать и расскажи мне эту чудесную новость. Я ждала целую неделю, чтобы услышать о твоем таинственном друге.
– Ну что ж… – произнесла Пенелопа тоном заговорщика, – он очень высокий и красивый.
– Я не сомневалась.
– Вхож во все клубы и приходит на все вечера.
– Да… – Элизабет улыбнулась, ее яркие живые глаза вспыхнули. Девушки остановились и посмотрели на украшенную лепниной арку, отделявшую галерею от комнаты для приемов. Там, в гостиной, царило веселье, шампанское лилось рекой…,
– Он уже давно положил на меня глаз, – Пенелопа тщетно пыталась скрыть горделивую улыбку, – И на нашем маленьком балу на прошлой неделе мы с ним танцевали, а сегодня в одной из газет появилась заметка о нем. О, Элизабет, он купил кольцо…
Послышался хрустальный смех, и тут Пенелопа увидела Генри, стоящего в гостиной у дальней стены, с золотистым бокалом в руке и язвительной улыбкой на лице. Одетый в элегантный черный фрак, с идеально гладкими волосами, он стоял в кругу смазливых юношей лет семнадцати и что-то рассказывал.
– И кто же это? – торопила ее Элизабет.
Не отрывая от него глаз, Пенелопа с восхищением объявила:
– Это… Генри Шунмейкер!
Элизабет ничего не отвечала, а рука ее сразу обмякла, и Пенелопа решила, что подруга, наверное, просто умирает от зависти. Ну что ж, очень хорошо! Примерно такой реакции она и ожидала. Тут из гостиной донесся звон ножа о хрусталь. Старший Шунмейкер призывал всех выслушать его.
– Пенелопа, я должна… – пробормотала Элизабет.
– Тихо. Я все расскажу тебе позже, – ответила девушка, понизив голос.
Она снова взяла Элизабет за руку и повела в сторону комнаты для приемов. Пенелопа не могла не заметить, как сникла и оцепенела Элизабет после услышанной новости. Но больше всего ее удивило, что подруга даже не попыталась скрыть свою зависть, столь явную и столь очевидную для всех присутствующих. Изабелла, кокетливо улыбаясь, пробралась сквозь толпу гостей и остановилась возле мужа. Она выглядела совсем маленькой рядом с ним – рослым, статным, приосанившимся.
– Мне сказали, что пора подавать обед, – начал он рокочущим голосом, – Но перед тем, как приступить к нему, хочу сообщить одну новость, которой я особенно рад поделиться с вами.
Гости зашумели и приблизились к хозяину. Через комнату Пенелопа пыталась встретиться с Генри глазами, но тот упорно смотрел в свой бокал.
– Как всем вам известно, я многие годы посвятил этому городу, стараясь сделать его еще более великим и процветающим. Настоящим раем для избранных. И я делаю это с помощью индустрии и развлечений, превращая его в центр великой нации. Но меня уже перестало устраивать то, что я могу сделать в частном бизнесе. Мне этого мало. Я решил пополнить ряды самоотверженных людей, которые посвящают себя, свои жизни, свои имена, свои семьи обществу. Стать тем, кто жертвует собой во имя всеобщего блага. Я решил избираться на пост мэра города Нью-Йорка…
Комната взорвалась поздравлениями. Пенелопа подавила зевок и растерянно взглянула на Элизабет, словно ища у нее подтверждения, что не ради этого объявления они все сюда приглашены. Но лицо подруги было непроницаемым, а холодный вежливый взгляд был прикован к этому хвастливому старику. Пенелопа вздохнула и тоже решила внимательно послушать.
– Благодарю, благодарю вас. Конечно, нам придется подождать до следующего года, но я рассчитываю на вашу поддержку в ноябре.
Взгляд Пенелопы скользнул от старшего Шунмейкера к нарядам гостей – пышные юбки, украшения, горностай. Гости потягивали шампанское и пытались изобразить на лицах искренний интерес. Пенелопа как раз разглядывала декорированную золотыми листочками дверную раму, когда старик вдруг перестал рассуждать о политике и перешел к следующей теме, куда более занимательной. – И я должен сделать еще одно объявление, более личного характера, но не менее радостное. Генри… мой сын, мой единственный сын, столь быстро ставший мужчиной, способным идти по моим стопам, недавно пришел ко мне с новостью, которую ждет каждый отец. Он пришел и сказал: «Папа, я влюбился».
Сердце девушки сжалось от восторга и сладостного волнения. Она и в самом деле узнала все очень быстро – почти сразу же. После стольких месяцев тайных встреч это неожиданное признание в любви было просто потрясающим! Конечно, это в любом случае произошло бы, но получить признание публично, во всеуслышание, да еще в такой великолепной обстановке… Замечательная идея – пусть и немного самонадеянная. Возможно, это было не совсем так, как ей хотелось бы, но… Генри способен на оригинальные поступки. Такой сюрприз был вполне в его духе, за это она его и любила. Пенелопа наконец позволила себе широко и гордо улыбнуться, еще крепче сжимая руку Элизабет.
– Генри сказал, что я первым должен узнать о его предложении руки и сердца мисс Элизабет Холланд и о том, что предложение принято.
Толпа разразилась одобрительными возгласами, а Пенелопе показалось, что она теряет сознание. Девушка не могла даже дышать, не то, что говорить. Когда взгляды всех гостей стали обращаться в их сторону, улыбка исчезла с ее лица, губы приоткрылись, руки дрожали. В горле пересохло, в голове странно гудело, и ей казалось, будто по ней проехался тяжелый обоз. Ощущения унижения, боли, ярости бурлили в ее груди.
Она отбросила руку Элизабет, словно ядовитую змею, и с ужасом смотрела, как ее лучшая подруга выступила вперед, в сияние этих нелепых восторженных улыбок. Элизабет оглянулась и посмотрела на нее с извиняющейся гримасой. И тут Пенелопа увидела, как, отделившись от толпы, к счастливой невесте направляется какой-то смутно знакомый мужчина с неаккуратными усиками и любезной миной клерка. Через мгновение Пенелопа поняла, почему этот человек показался ей знакомым: он несколько раз помогал ей, когда она была в «Тиффани», и вот теперь он был здесь, доставляя ценный груз его полноправному хозяину. Она смотрела на него с любопытством и ужасом, пока он извлекал из кармана маленькую бархатную коробочку. На всеобщее обозрение явился громадный сияющий бриллиант, и Пенелопа почувствовала, что больше не может выносить этот позор. Все происходящее казалось ей дурным сном. Она попятилась в галерею, где вдруг очнулась и обнаружила, что, прислонившись к стене, смотрит на экспонаты. Дерево, потом какие-то серебряные кувшины и мягкие листья папоротника… Пошатываясь, девушка двинулась дальше. Через пару шагов она остановилась, ударила кулаком по дереву, вся пылая от ярости и негодования, и уже не смогла остановиться. Потом ее вырвало прямо в серебряный горшок.
Слава богу, гости были в другой комнате и ничего не видели, но, скорее всего, слышали. Через секунду рядом оказался Бак, шепча, что должен увести ее, пока не случилось еще чего-нибудь. Началась какая-то суета, и как сквозь туман, стараясь не потерять сознание, Пенелопа услышала голос Изабеллы. Она говорила Элизабет, что Генри готов вести ее на обед, и что ей следует поторопиться. Пенелопа спряталась за спиной Бака, как за щитом, и поняла, что не сможет даже послать бывшей подруге ненавидящий взгляд. Она была полностью раздавлена и опустошена. А Изабелла тем временем уже почти выталкивала бледную как полотно Элизабет из комнаты, где прекрасные мечты Пенелопы были так неожиданно и жестоко развеяны в прах…
