Александра Поттер - Мечтай осторожнее
— То есть ты ради этого фестиваля бросил работу?
Вот это жизнь! Мне готовят ужин, подают пиво, а я лежу себе и пальцем не шевелю. Теперь понимаю, каково это — быть Дэниэлом.
— Да нет. Мы с другом держим магазинчик одежды на Эббот-Кинни. Это улица в Венеции, с кучей лавчонок и кафешек. Один мексиканец, к примеру, делает потрясный чили реллено. — У него загораются глаза, и в мыслях он, судя по всему, смакует этот самый «реллено», что бы это ни было. До Гейба доходит, что я впервые слышу об этом его деликатесе. — Ты что, никогда не пробовала реллено?
Я мотаю головой.
— Серьезно?
— Боюсь, что да.
— Bay, Хизер, ты не представляешь себе, что теряешь!
В притворном ужасе отбросив лопаточку, Гейб вытирает руки фартуком и приосанивается. Как будто проповедь собрался читать. Я не далека от истины.
— Чили реллено, да будет тебе известно, Хизер, — объедение! Перец чили фаршируют тертым сыром, запекают, обмакивают в соус сальса и сметану. Зашибись!
— Вижу, ты любишь поесть, — улыбаюсь я.
Он немного смущен.
— Как все евреи. Национальная черта.
— Ты еврей?
Повернувшись ко мне в профиль, он гладит пальцем переносицу:
— А по шнобелю разве не видно?
— У тебя хоть есть оправдание. — Я тоже поворачиваюсь боком, демонстрируя свой «шнобель». — Помнится, в детских книжках с картинками у всех принцесс были такие аккуратные носики-кнопочки. Зато ведьму, которая ядовитыми яблочками угощала, рисовали с длиннющим крючковатым носом вроде моего.
— У тебя офигительный нос, — протестует Гейб. — Как клювик тукана.
— Будем считать, это комплимент. — Я корчу ему рожу и меняю тему: — Ты рассказывал о своей работе?..
С годами я поняла одну вещь: никогда не жалуйся мужчине на те части тела, которыми недовольна. Помню, когда мы жили с Дэниэлом, я все ныла насчет своего целлюлита. Стоило ему сказать, что никакого целлюлита у меня нет, как я тут же оголяла задницу. В конце концов убедила. Если поначалу он считал, что попка у меня как персик, то в итоге уверился, что она смахивает на мешок с кашей. Пять баллов, Хизер.
— Ага. Дело такое: мой партнер мне кое-чем обязан, поэтому он согласился на время принять, так сказать, бразды правления. Ничего, продержится несколько недель.
— А твоя девушка… Миа? Она не против?
Гейб краснеет.
— Ей приходилось столько таскаться со мной по клубам и смотреть мои выступления… Наверное, она счастлива от меня избавиться.
При этом он улыбается, как человек, который абсолютно уверен: на самом деле все не так. И пусть я пока не очень хорошо знаю Гейба Хоффмана, но готова согласиться: невозможно представить, чтобы его девушка когда-либо захотела с ним расстаться. Пусть даже анекдотики у него с бородой.
— А ты сама-то как? — Он переворачивает котлету и смотрит на меня, вздернув бровь.
— Сама?
— Ну, работа, семья, мужчины…
— Ах, это… — Осушив бутылку, ставлю ее на оконный карниз. — Сейчас у меня никого нет. В прошлом году я обнаружила, что парень, с которым я прожила несколько лет, мне изменяет.
Гейб смотрит на меня с сочувствием, но я быстро перехожу к следующему пункту:
— Последние шесть лет обеспечиваю женихов и невест свадебными снимками, но скоро, кажется, этому придет конец.
— А я-то думал, откуда взялась стопка резюме на кухонном столе.
— Не то чтобы я с детства мечтала стать свадебным фотографом… Можно сказать, я пока еще жду своего звездного часа.
— А семья?
— Есть старший брат Эд, женат на Лу, скоро будет ребенок. Мой отец Лайонел — художник. Имеется еще злая мачеха по имени Розмари.
— А мама?
— Умерла, когда мне было двенадцать. Пауза.
— Мне очень жаль.
— Мне тоже… — тихо произношу я, чувствуя спазм в горле, как всякий раз, когда думаю о маме. Пусть даже прошло почти двадцать лет. — Боюсь, не очень-то веселый финал…
— Эй, эй, погоди. Почему «финал»? Знаешь, как говорит мой дед? «Внучок, ты еще в том возрасте, про который однажды скажешь: «Когда-то давным-давно…» — Гейб подражает тягучему южному выговору.
— Передай своему деду, что мне уже тридцатник.
— Вряд ли для него это аргумент. Ему девяносто два.
— Хочешь сказать, «будь благодарна за то, что имеешь, потому что всегда есть кто-то, кому гораздо хуже»?
— Да ладно, у моего дедули все прекрасно. Он только что открыл для себя интернет-порнуху.
Со смехом поднимаюсь с шезлонга и подхожу к барбекю.
— М-м, какие ароматы. Умираю от голода! — Я с вожделением смотрю на картошку в фольге.
— Кукуруза будет готова через пятнадцать минут, а что касается углеводов… — Он с размаху вонзает в картофелину нож. — Как вы предпочитаете картошку, мэм, — жесткой или… жесткой?
— Я так понимаю, у меня есть время сбегать за вином.
— Типа, от пива газы?
Морщу нос.
— Тогда заранее прошу прощения. — И добавляет, видя мое недоумение: — Туалет-то один на двоих.
— А-а.
Пауза.
— Фу-у… — выдыхаю я. — Слишком много информации. — И с деланой укоризной грожу ему пальцем.
— Прости. Это все еврейские штучки — одержимость едой и телесными отправлениями.
Хохоча, я сую ноги в шлепанцы и собираю волосы в хвост.
— Я на минутку. Красное или белое?
— На твой вкус.
Уже в дверях оборачиваюсь:
— Гейб?
— Да?
Мой жилец стоит передо мной в переднике с розочками, который кошмарно смотрится в сочетании с оранжевой футболкой, а я ни с того ни с сего чувствую прилив нежности. Не знаю почему, но мне кажется, что мы знакомы всю жизнь.
— Спасибо за барбекю. Это было очень мило с твоей стороны.
— Ерунда…
— Прости, что облила и все такое…
— Вонючий душ — это такое английское «спасибо»? — ухмыляется Гейб.
— Не-а. «Спасибо» мы говорим вот так… — Повинуясь внезапному порыву, делаю к нему шаг и чмокаю в щетинистую щеку. И, прежде чем кто-либо из нас успевает очухаться, убегаю в дом.
Глава 15
Когда я вхожу в магазинчик на углу, срабатывает электронный звонок. Из кассетного магнитофона доносятся завывания Барбры Стрейзанд. Миссис Пател поднимает глаза от вязальных спиц, на которых болтается нечто лиловое, и, прищурясь, смотрит на меня поверх очков. Таким взглядом она награждает каждого входящего: лоб нахмурен, подведенные сурьмой глаза сужены, губки поджаты. У нее такая манера морщиться, что все лицо собирается в складки, будто кто-то потянул за веревочку на затылке.
Я киваю с улыбкой и шагаю в конец зала, где миссис Пател держит вино. Помню, придя сюда впервые, я ожидала, что выбор будет невелик — пыльная бутылка «Молока матери» да кьянти в оплетке по заоблачной цене. Но я ошиблась. Будь это любой другой магазинчик подобного калибра, мое предположение, скорее всего, подтвердилось бы, но это же магазин миссис Пател. По ней в жизни этого не скажешь, но, оказывается, эта маленькая индианка, обожающая яркие сари и Барбру Стрейзанд, знает толк в винах.
