Анна Яковлева - Птичка над моим окошком
– Еще один чибис, – проворчал Мотя, впуская матушку.
– Сынок, разбудила? – извиняющимся тоном спросила та.
– Тут и без тебя есть кому разбудить.
– Отлично. Я транзитом. – Матушка всучила пакеты сонному Моте. – До работы решила к тебе заскочить, еды привезти, ты ведь наверняка голодный сидишь? Я звонила в хирургию, спрашивала, сказали, что тебе уже можно все. Тут котлетки, гречка, суп с фрикадельками и пирожки с яйцом, рисом и луком – твои любимые. – Тараторя, матушка отконвоировала Матвея на кухню.
Устрашающее количество кастрюлек и пластиковых контейнеров мгновенно заняли стол.
– Мам, ну куда столько, – взмолился Матюша, – я же не съем!
– Ничего-ничего. А то я не знаю: Виталик притащится, в ресторан потянет. Так вот, чем по ресторанам шляться, деньги проматывать, дома посидите. Тебя Шутихин только в расходы ввергает. Друг называется. – Холодильник одобрительно загудел, приняв на хранение продукты. Лидия Родионовна сложила пакеты в сумку.
И тут Мотя вспомнил о бромиде.
– Мам, ты пузырек с желтыми таблетками в ящике не видела?
– Да, – по лицу Лидии Родионовны прошла тень, будто ей напомнили о чем-то неприятном, – видела. Я все хотела спросить, сынок, что это за таблетки?
– Успокоительные. А где они?
– И давно ты пьешь успокоительное? – проигнорировала вопрос матушка. Смотрела на сына как на бомбу с часовым механизмом.
– Да нет, только когда кобыла околела и конюшня сгорела, – сострил Мотя. – Твои любимые соседи задрали. По утрам разучивают музыкальные произведения крупной формы. А почему ты спрашиваешь?
– Сынок, я узнала очень неприятные вещи об этих таблетках, – скорбно прошептала маменька. – Григорий Иванович сказал, половое возбуждение они тоже тормозят. И могут даже снизить потенцию. Не до такой же степени тебе соседи спать мешают, правда?
Обескураженный, Матвей пытался совладать с лицом:
– Снижают потенцию?
– Сынок, я тебя умоляю, не пей эту гадость, зачем они тебе? Я о внуках мечтаю, а ты… – Лидия прибегла к проверенному средству – слезам.
– Мам, мам, – Мотя неуклюже обнял матушку, – не плачь, ну не плачь. Не пью я их.
От слез матушки, а еще больше от ее слов у Моти в голове запустился сложный механизм – воспоминание о том, что предшествовало появлению этих таблеток в его доме.
Ну конечно! В аптеке, куда он заглянул накануне вечеринки с совершенно конкретной целью, за презервативами, Августа покупала бромид – успокоительное, снижающее половое возбуждение. Интересно, зачем оно ей понадобилось?
Хм…
– Правда не пьешь? – вывел Матвея из задумчивости голос матери.
– Да я всего несколько штук принял… Только когда выспаться хотел. Она из своего брата делает Рихтера. Вон, слышишь? – Мотя поднял указательный палец. – Слышишь? Достала уже. А еще врач. Бедный парень, как он ее переносит?
Проявлявшая до этого мгновения все признаки спешки, Лидия Родионовна плавно опустилась на стул:
– Врач?! Ава врач?
– Да.
– Так это она тебе скорую вызвала?
– Она.
– Значит, вы знакомы… И как она тебе?
Матвея всегда поражала способность матушки не замечать главного, но раздувать мелочи. Он дернул кадыком:
– Красивая.
– Я же говорила, – возликовала Лидия, – вот какая жена тебе нужна!
– Браки совершаются на небесах, – блеснул эрудицией Матвей.
От внезапного озарения Лидия Родионовна порозовела:
– Сынок, что ж ты теряешься? Если вы уже знакомы, сходи попроси перенести занятия музыкой на другое время, скажи, что у тебя отпуск, – по-хорошему поговори. Вот увидишь, она войдет в твое положение.
– Как же, войдет она, – буркнул Мотя, – говорил уже. Сказала, что я ей мешаю намного больше.
Настроение у Лидии Родионовны моментально изменилось.
– Ты опять за старое? – всплеснула она руками. – Опять на весь дом врубаешь эти свои хали-гали?
– Мам, – стушевался Мотя, – ну не волнуйся ты так. Ничего страшного, немного пошумел. Уеду на семь месяцев – отдохнут.
– Да ты хотя бы извинился перед ней?
– Как-нибудь все само утрясется, – уклонился от ответа Мотя. Извинения ничего не значили для соседки, так что единственное, что осталось, – положиться на судьбу.
– На Бога надейся, а сам не плошай! – прикрикнула мать. – Ты хоть что-нибудь делай, а? Нельзя же, как Емеля, сидеть на печи и ждать, когда тебя посетит с визитом принцесса в изгнании и предложит себя в жены.
Матвей вздохнул: печальная правда состояла в том, что к нему прилипали сами только такие, как нудистка. Других нужно было чем-то уд ерживать – тут матушка права. Но чем? Чем?! Ему же категорически нечего предложить серьезным девушкам!
– Мам, не грузи меня, пусть все идет своим чередом. В конце концов, отпуск у меня еще не закончился.
Лидия Родионовна взглянула на ручные часики и спохватилась.
– Так. Вечером зайду, поговорим об этом, – забыв, что собиралась на дачу, пригрозила она и умчалась на работу.
… А ведь как все красиво вышло! Эх! Если бы не случилось этого грабежа, его стоило бы придумать – отличная, блестящая идея, если, конечно, забыть о помятом бампере.
В своем воображении Мотя пошел гораздо дальше: представлял, как отбивает Августу у насильника, а еще лучше – у похитителей…
Этой ценной мыслью он – святая простота – поделился с Витасиком.
Шутихин глушил коньяк и закусывал остатками прежней роскоши – икрой и заливным языком.
Вместо того чтобы порадоваться за друга, проныра Шутихин так и норовил принизить чудесное обретение кошелька соседкой, но, услышав о похитителях и насильниках, внезапно идею поддержал:
– У меня есть связи в криминальных кругах, могу устроить.
– Ништяк, – резвился Мотя, – умыкнут девушку, а я типа спасу.
– Если ты серьезно – берусь все исполнить в лучшем виде.
Где-то в районе солнечного сплетения Матвей почувствовал холодок: вот так и скатываются в бездну порока – под шуточки друзей на собственных кухнях.
– Ты что, шуток не понимаешь? – поспешил откреститься от собственных фантазий Степура.
– Проехали. Как твоя тачка? – сменил тему порядком захмелевший Витасик. – Сильно пострадала?
– Бампер пришлось менять.
Известие о бампере навело Витасика на следующую ценную мысль.
– Помяни мое слово: это только начало, – тоном мэтра изрек он, – дальше будет все хуже и хуже, потому что какое начало, такое и скончало.
Мотя не выносил, когда говорили под руку.
– Ты, случайно, гороскопы в свободное время не составляешь, Витася?
– Нет, я по руке гадаю, – огрызнулся тот. – У тебя линия ума короче линии жизни. Это о чем говорит?
– О чем?
– О том, что ты, старичок, из ума выжил. Не твоя это девушка, забудь о ней. Докторше нужен настоящий мужик.
