Дебби Макомбер - Магазинчик на Цветочной улице
— Может быть.
Ему понравился такой ответ. Это Аликс решила потому, что Джордан придвинул свой стул и наклонился ближе. Он некоторое время пристально смотрел на нее, а потом спросил:
— И что ты вяжешь?
— Детское одеяльце для проекта Лайнус.
Джордан кивнул:
— Я слышал об этом. В церковном бюллетене было объявление пару месяцев назад.
Проклятье, он тоже ходит в церковь? И откуда только такие берутся на ее голову?
— Не думай, что совершаю это замечательное деяние по доброте своего сердца, — сказала она резко. — Я не выкладываюсь и не прилагаю особых усилий ради этого детского одеяльца из гражданского долга.
— Тогда зачем вязать для проекта Лайнус?
Аликс вполне может признаться и сказать правду. Она подняла взгляд от вязанья, желая проверить его реакцию.
— Это способ отработать часы общественно полезного труда, к которым приговорил меня суд.
Если это не испугает его, тогда его не напугаешь ничем. Она верила в то, что нужно быть честной, и если этот подтянутый парень все еще будет интересоваться ею, тогда здорово. Если нет, ей лучше узнать об этом сразу.
— Приговор к общественно полезному труду? Почему?
— Я преступила закон, и закон победил, — сказала она, заканчивая ряд и обращая гораздо меньше внимания на петли, чем следовало бы. — Была облава, мне подкинули наркотики, и судья это понял. Я получила часы общественно полезного труда вместо тюремного срока. Это не шокирует такого хорошего мальчика, как ты?
— Нет.
Она не была уверена, стоит ли ему верить, но не стала на этом зацикливаться.
— Моя мама вяжет.
Аликс остановилась как раз вовремя, чтобы не ответить ему, что ее мама мотает срок в тюрьме. «На сегодня хватит честности, — решила она, — не стоит перегружать его правдой». Его интерес льстил ей, нравилось то, что он разыскивал ее. Подняв глаза, она хотела было спросить, в какую школу он ходил. Она все еще гадала, не тот ли он Джордан Тернер, которого она когда-то знала. Внешность того мальчика она помнила смутно, хотя вспомнила, что он носил очки. В отличие от этого Джордана. И она спросила бы, если бы он не задал вопрос первым:
— Ты голодна?
Он посмотрел через ее плечо на застекленную витрину впереди.
— У них отменные ячменные лепешки, если остались. Хочешь одну?
— Могу съесть, — сказала она, и это было не самое изысканное заявление из тех, которые она когда-либо делала.
Джордан встал и подошел к прилавку. Аликс минуту следила за ним и пыталась успокоить отчаянно бьющееся сердце. Она вернулась к своему вязанью и закончила ряд, затем торжествующе сосчитала ровно сто семьдесят одну петлю. Джордан вернулся к ее столику с чашкой кофе в руке. Поверх чашки он поставил тарелку с ячменной лепешкой. В другой руке он нес вторую тарелку с еще одной лепешкой.
— Нам повезло, — сказал он, ставя все на маленький круглый столик. — У них осталось только две.
Она кивнула, принимая лепешку:
— Спасибо.
Джордан сделал глоток кофе.
— На самом деле Дэнни не знал, где ты можешь быть, я просто случайно заметил тебя в окно, когда проходил мимо.
Аликс разломила лепешку пополам и возблагодарила Небо за то, что это был единственный свободный столик, когда она пришла сюда час назад. Обычно она никогда не села бы на виду у всей улицы, ее приводил в уныние вид происходящего в районе, потому что она чувствовала: они с Лорел потеряют квартиру — это всего лишь дело времени. Если это случится, очень скоро ей опять придется ежедневно проводить ночи в дешевых гостиничных номерах, где водятся крысы. Если же снимать квартиру снова, то ей придется пойти на вторую работу и за чаевые обслуживать столики в какой-нибудь забегаловке, куда такие приличные парни, как Джордан, не часто заглядывают.
— Где ты был? — спросила Аликс, поскольку Джордан не поделился с ней информацией добровольно. Просто сказал, что уезжал.
Он отхлебнул кофе, а потом поставил чашку.
— Я руководил молодежным лагерем в Уорм-Бич.
Аликс понятия не имела о том, что это такое.
— Все это время?
— Не все. Но церкви нужна была помощь в организации, поэтому я поработал в Стэнвудском офисе пару недель.
— Ууу.
Он второй раз упомянул церковь, и Аликс почувствовала смутные подозрения.
— Приятно знать, что ты обо мне скучала, — тихо сказал он.
— Я этого не сказала, — отрубила она, защищаясь несколько активнее, чем намеревалась.
Он хихикнул. Аликс почувствовала облегчение, когда поняла, что Джордан на нее не обиделся.
— Ну, может, совсем чуть-чуть.
— Рад это слышать.
— И много молодежных лагерей тебе придется еще организовывать?
Он вздохнул:
— Я не знаю. Надеюсь, что нет. Когда я принимал сан молодежного наставника, то ожидал, что мне придется работать с подростками здесь, в районе Цветочной улицы.
Аликс показалось, словно мир рушится.
— Ты… проповедник?
— Молодежный священник, — поправил ее Джордан. — В настоящее время я работаю в Свободной методистской церкви в этом районе, в той, что сразу за Цветочной улицей.
Его губы задвигались, словно он пытался подавить смешок.
— Что тут смешного? — буркнула она раздраженно.
— Ничего. Просто, судя по тебе, это звучит, словно быть священником — это все равно что главарем наркокартеля. Или того хуже.
— Просто это… — Аликс была ошеломлена и не могла подобрать нужных слов, как всегда, когда она волновалась.
— Я — молодежный священник, Аликс, — сказал он и, касаясь ее руки, улыбнулся. — Неужели ты меня не помнишь?
— Так это ты!
Проклятье, Аликс так и думала! И больше всего на свете хотела первой хотя бы намекнуть на их знакомство.
— Помнишь шестой класс в Джексоновской начальной школе? Я и сам не сразу все сопоставил.
— Я тоже думала, что это, возможно, ты… Поверить не могу!
У нее в голове пронеслись воспоминания о начальной школе, и она сощурилась, пристально глядя на него.
— Мы в одном классе учились, помнишь?
— Что я помню, — сказал Джордан, широко улыбаясь, — так это то, что ты сидела с Джимми Буркхартом.
Аликс помнила Джимми, словно это было вчера. Она разбила ему нос до крови, и ее вызвали в кабинет директора, и все потому, что Джимми дразнил, говоря, что она хочет замуж за Джордана Тернера. Она и половина остальных девчонок в шестом классе с ума сходили по сыну проповедника, — и Джордан, очевидно, пошел по стопам своего отца. Он стал священником.
«Черт, разве ты этого не знала?»
— У меня была для тебя валентинка.
Она уставилась на него, охваченная воспоминаниями о том судьбоносном для нее годе — о том самом годе, когда ее мать пыталась убить отца.
