Джейми Макгвайр - Мое прекрасное искупление (ЛП)
Его мобильный зазвонил, и, когда он заметил имя на дисплее, все его поведение изменилось. Его брови сдвинулись, и он вздохнул.
— Привет, — сказал Томас с напряженным лицом.
Он отпустил мою руку и смотрел в сторону.
— Я говорил тебе, что не буду. Я, хм… — он потер глаза большим и указательным пальцем, — Я не могу. Мой рейс не приземлится за час до приезда Трэвиса в отель. Ладно, скажи мне, что?
Томас посмотрел вниз, и его плечи опустились.
— Правда? Отлично, — сказал он, неудачно пытаясь скрыть опустошенность в голосе, — Хм, нет, я понимаю. Нет, Трент, я понимаю это. Все нормально. Да, я счастлив за тебя. Я. В. Порядке. Хорошо. Увидимся.
Томас нажал на кнопку «Завершить» и уронил телефон на колени. Он схватил руль двумя руками, его хватка была такой сильной, что костяшки его пальцев побелели.
— Хочешь поговорить об этом?
Он покачал головой.
— Ладно. Я… я буду в офисе, если ты передумаешь.
Когда я дотронулась до рычага, Томас схватил меня за руку и притянул к себе, и его невероятно мягкие губы растаяли на моих. Все вокруг нас было размытым, и я снова перенеслась в ночь нашей встречи — его отчаянные руки, его язык у меня во рту, его раскаленная влажная кожа, прижатая к моей.
Когда он, наконец, отпустил меня, я огорчилась.
Даже несмотря на то, что мои губы были напротив его, когда мы расстались, я снова осталась с этим ужасным чувством.
— Проклятье, Лиис. Мне жаль, — сказал он, увидев, насколько я была шокирована.
Я вдохнула медленно, но глубоко, по — прежнему чуть наклонившись.
— Я знаю, ты не хочешь отношений, — сказал он, сердясь сам на себя, — Но будь я проклят, если я не могу держаться подальше от тебя.
— Я понимаю, — сказала я, убирая волосы с лица. — Трент? — спросила я, кивком показав на его телефон.
Он посмотрел вниз и снова на меня.
— Да.
— Что он такого сказал, что тебя расстроило?
Томас помедлил, очевидно, не желая отвечать.
— Он говорил со мной о мальчишнике Трэвиса.
— И?
— Он развлекается.
— И что?
Томас нервно заерзал.
— У него было… кое — что с Камиллой, — Он покачал головой, — Некоторое время назад она согласилась выйти за него, если он сделает что — то сумасшедшее и неприличное. Он собирается сделать это на вечеринке Трэвиса, и потом он… — Его взгляд опустился. Он выглядел убитым горем, — Он собирается попросить Камиллу выйти за него.
— Твою бывшую.
Он медленно кивнул.
— Единственную, которую ты до сих пор любишь. И потом ты целуешь меня, чтобы перестать думать об этом?
— Да, — признался он. — Мне жаль. Это была дерьмовая идея.
Моей первой реакцией была злость. Но как я могла злиться, если поцеловать его было всем, о чем я думала, с тех пор, как мы встретились? Я как я могла ревновать? Женщина, которую он любил, очень скоро будет помолвлена, и он только что практически дал свое благословение. Вся эта логика не делала мне ничего хорошего. Я завидовала женщине, которую никогда не видела, и которая никогда не будет с Томасом. Я не могла злиться на него, но я была в бешенстве от самой себя.
Я дернула за рычаг.
— Встречаемся в Скуэд Файв в три часа.
— Лиис, — позвал он вслед.
Я пошла так быстро, как позволяли мои каблуки, по дороге к лифту.
Двери закрылись за мной, и я стояла в тишине, пока цифры поднимались вверх. Люди входили и выходили — агенты, помощники, главы городов — все говорили шепотом, если вообще говорили.
Когда двери открылись на седьмом этаже, я вышла и торопливо пошла к офису Маркса. Он всегда приходил рано, и Вэл обычно была в его офисе, болтая с ним. Я прошла через открытую дверь, услышав голос Вэл, и быстро проскользнула через ворота безопасности. Я повернула за угол первой кабинки, прошла еще мимо двух, и потом нырнула в свой кабинет, закрыв дверь.
Я села в свое кресло и повернулась спиной к стене из окон, уставившись на книжную полку и вид на город внизу. Я слышала стук, но проигнорировала его, и затем кто — то положил файл в держатель на моей двери, оставив меня одну. Я позволила высокой спинке кресла спрятать меня от помещения для инструктажа, и я наматывала длинные черные пряди моих волос на палец, думая о поцелуе прошлой ночью, и каждом разе, когда мы были наедине с Томасом, с тех пор, как я встретила его.
Он все еще любил Камиллу. Я не понимала, и хуже того, я не была уверена и в своих чувствах. Я знала, что переживала за него. Если быть честной, это было грубое преуменьшение. То, как мое тело отзывалось на его присутствие, вызывало зависимость, и его невозможно было игнорировать. Я хотела Томаса так, как я никогда не хотела Джексона.
Стоит ли это той путаницы, которая может возникнуть на работе? Стоит ли это той путаницы, которая может произойти со мной?
Я выплюнула волосы изо рта, поняв, что я жевала их. Я не делала этого с тех пор, как была маленькой девочкой.
Томас был моим соседом и моим начальником. Пытаться сделать это чем — то большим, было нелогично и бессмысленно, и если я хотела сохранить контроль над ситуацией, я должна была принять этот факт.
Моя дверь широко распахнулась.
— Лиис?
Это был Томас.
Я медленно обернулась и села прямо. Боль в его глазах была невыносимой. Он разрывался на две части, так же, как и я.
— Все в порядке, — сказала я, — Ты не единственный, на кого я злюсь.
Он закрыл дверь и подошел к одному из кресел, садясь в него. Он наклонился, положив локти на край моего стола.
— Это не лезет ни в какие ворота. Ты не заслужила этого.
— Это был момент. Понимаю.
Он уставился на меня, ошеломленный моим ответом.
— Ты не просто момент, Лиис.
— Я поставила себе цель, которую я намерена достигнуть. Все чувства, которые я, возможно, испытываю к тебе, не встанут на пути к этим целям. Иногда ты заставляешь меня забыть, но я всегда возвращаюсь к изначальному плану — плану, который не включает в себя другой существенный.
Он позволил моим словам утихнуть.
— Это то, что случилось с тобой и Джексоном? Он не вписывался в твои принципы насчет будущего?
— Речь идет не о Джексоне.
— Ты не много о нем рассказываешь, — Он сел обратно.
Дерьмо. Я не хотела говорить об этом с ним.
— Это из — за того, что мне это не нужно.
— Ты не была помолвлена?
— Это не твое дело, но да.
Томас поднял бровь.
— Ничего, а? Ни одной слезинки не проронила?
— Я действительно… не делаю этого. Я пью.
— Как в ту ночь в Каттерс?
— Точно, как в ту ночь в Каттерс. Так что, я думаю, мы на равных.
Рот Томаса открылся, и он даже не попытался скрыть свое уязвленное эго.
