Светлана Чистякова - Производные счастья
Нара сладко потянулась и открыла глаза:
— Саня, — позвала она, — Са-аш, — но никто не откликнулся. Она была одна в просторной кровати.
Нара обвела глазами комнату. Окно было забрано глухими римскими шторами и в полумраке спальни было непонятно — ночь сейчас или уже утро. Её взгляд наткнулся на стоящий на тумбочке с её стороны электронный будильник, который показывал девять часов утра. А значит Северинцев уже полтора часа как на работе. Ничего себе! Она вскочила на ноги, завернулась в лёгкое покрывало, только сейчас замечая свёрнутый вчетверо тетрадный листок, одним углом подоткнутый под будильник.
Нара всегда поражалась неразборчивости почерков врачей. В областной больнице, где не было своего диктофонного центра, докторам самим приходилось печатать протоколы операций и выписные эпикризы пациентов. Не мудрствуя лукаво, некоторые из хирургов перекладывали сию «почётную» обязанность на сестёр и девчонки-операционники разыгрывали на пальцах, кому достанется очередное счастье встречи с незабываемой врачебной клиносписью.
Нара развернула листок и тяжело вздохнула, предчувствуя очередную «встречу» с прекрасным. Но к её удивлению почерк Северинцева был летящим и лёгким, с чуть наклонёнными влево некрупными округлыми буквами, и очень разборчивым.
«Солнышко! Ты так сладко спала и я не хотел тебя будить. Спасибо за прекрасную ночь. Весь мой дом в твоём распоряжении, как и его хозяин. Я понимаю, что тебе нужно уехать, поэтому ключи оставляю в прихожей. Твой ненаглядный „Мотя“ будет стоять на дорожке у гаража. До вечера». Внизу записки была нарисована уморительно-довольная рожица и стоял шикарный автограф профессора.
Нара сложила записку и поднесла к лицу, вдыхая чуть уловимый аромат его одеколона.
— До вечера, — прошептала она и положив записку на тумбочку направилась в сторону ванной.
* * *Маша сверяясь по бумажке, тщательно отмеривала специальным стаканчиком «Экодез», периодически зевая. На работу она прискакала раньше всех, потому что, как Маша и подозревала, Нара домой не пришла, а ночевать одной ей было страшно. И зачем она смотрела на ночь глядя этот жуткий сериал, нежно любимый подругой? Полночи потом ей из всех углов мерещились демоны, которые жаждали вселиться в её тело. Конечно, она была не совсем одна, а с Гешкой, но что возьмёшь с несмышлёныша? Поэтому они боялись вместе, с головой накрывшись одеялом. Она задремала только под утро твёрдо пообещав себе никогда больше не отпускать Нару из дома на ночь, ну или как вариант — не смотреть одной ужастики, потому что Нару было жалко. Надо же ей устраивать свою личную жизнь. А дядя Саша был самым достойным кандидатом на эту самую жизнь.
— Манечка! Ось ты хде! Та ты шо ж у таку ранищу робить прийшла? Чи не спиться тоби! Така ж вще молоденька, тики б спать.
— Да я выспалась, баб Валь. Да и к деткам очень хочется побыстрей попасть. Вы же обещали, что как только я всё сделаю, позволите мне их повидать.
— А як жеж! Ось як управимся так и пидем. Я тоби отведу к большеньким деткам. Вони этажом ниже лежать. Но нам можно туды. Так шо часиков у десьять и пидем.
— Ура!
Баба Валя ушла, а Маша, наведя раствор нужной концентрации, с удвоенной энергией принялась за уборку и к десяти часам, в плиты коридора уже можно было глядеться как в зеркало, а на всех выступающих поверхностях не было ни единой пылинки. Она уже заканчивала мыть коридор, когда её окликнула Юлия Сергеевна:
— Маша! Крылова!
— Да, Юлия Сергеевна!
— К телефону внутреннему подойди, — старшая медсестра протягивала ей трубку.
— Сейчас.
Маша аккуратно сняла перчатки:
— Алло, — она осторожно поднесла трубку к уху, гадая, кто бы это мог быть, если Нарка на больничном, а от дяди Саши звонка вряд ли дождёшься.
— Машунь, здравствуй.
— Добрый день.
— Что, не узнала?
— Неа.
— Ну значит разбогатею скоро. Это дядя Володя.
— Ой! И правда! — Маша подпрыгнула на месте от радости. И как она могла забыть о старом друге своего папы.
— Маш, я по делу звоню. Помнишь, я говорил тебе, что у тебя группа редкая?
— Помню.
— Так вот я хочу, чтобы у нас в банке был её образец. На всякий случай. Растёшь ты быстро, ещё немного и станешь совершеннолетней. Ты ведь не откажешься стать донором для деток?
— Дядь Вова, ну конечно нет. Я с удовольствием!
— Тогда спускайся ко мне. Юлия Сергеевна тебе объяснит, куда идти нужно.
— Хорошо. Я мигом! — Она нажала отбой и подошла к Юлии Сергеевне, кампанию которой нынче составляла Нина Аркадьевна. Женщины о чём-то тихо переговаривались.
— Спасибо, — Маша протянула трубку старшей медсестре.
— Так ты родственница Владимира Петровича, — утвердительно протянула Юлия Сергеевна, видимо слышавшая Машин разговор — так значит, Северинцев за друга хлопотал. А мы то думали.
Маша хотела было сказать, что она вовсе не родня Волкову, что он всего лишь друг её покойного папы, но промолчала — стоявшая рядом со старшей докторица ей почему-то активно не нравилась. Почему? Маша никак не могла этого объяснить, но из осторожности не стала опровергать домыслы начальницы и согласно кивнула.
— Дядя Вова сказал, что Вы объясните, как добраться до его кабинета.
— А ты что сама не знаешь? — поинтересовалась молчавшая до этого Нина Аркадьевна.
— Нет. Я ни разу не была у него на работе. Не приходилось как-то. И вообще, в здешних лабиринтах и заблудиться недолго.
— Это да! — подтвердила Юлия Сергеевна, — пока не привыкнешь, с легкостью заблудишься. Ладно, слушай…
Юлия Сергеевна подробно объяснила ей, на каком этаже выйти из лифта, куда свернуть потом, по какой лестнице спуститься вниз в переход, а там снова спросить у охранника в какой именно коридор пройти, чтобы добраться до поликлиники, где и находился кабинет заведующего трансфузиологией.
— Всё поняла? — закончила она объяснения.
Маша кивнула.
— Тогда одна нога здесь другая там. На всё про всё полчаса.
— Ага. Спасибо! Я быстро!
— Смотри не убейся по дороге, — донеслось до Маши напутствие Юлии Сергеевны, когда она сорвалась с места со спринтерской скоростью.
Маша неслась по лестнице, по своему обыкновению перепрыгивая через три ступеньки. В какой-то момент её нога подвернулась и, она не удержав равновесия, почти кубарем скатилась вниз, прямо в объятия поднимавшегося навстречу человека.
— Девушка, ну что же вы! Нужно быть осторожней! — Он держал её крепко и уверенно, а она так вообще вцепилась в его плечи мёртвой хваткой.
— Ой, извините! — Маша расцепила руки и подняла глаза, встретившись лицом к лицу с симпатичным молодым парнем с копной огненно — рыжих волос, россыпью веснушек на курносом носу и смеющимися глазами золотистого цвета с крохотными коричневыми крапинками. Таких необычных, солнечных глаз Маша не видела ещё ни разу.
