Дина Маккол - Запретная страсть
— Даниел! Вот уж не ожидал вас увидеть! — воскликнул Питмэн.
— Пит Уолтерс — близкий мне человек, — пояснил Даниел.
Питмэн кивнул, залпом выпил кофе и внимательно посмотрел на вошедших.
— Ну, могу сказать лишь одно: старику здорово повезло! Кто-то догадался сделать ему искусственное дыхание еще до приезда «скорой помощи». Это и спасло Уолтерсу жизнь.
По спине у Джексона побежали мурашки. Он действовал машинально и не видел в этом никакой заслуги. Клеймо убийцы за долгие годы прилипло к Джексону так прочно, что он просто не представлял себя в роли героя.
Ребекка, которая внимательно следила за выражением его лица, сразу все поняла. Она осторожно погладила его руку, и Джексон вздрогнул, как от электрического разряда.
— Джексон, так это сделал ты, да?
Пожав плечами, он кивнул.
Ошеломленный Даниел не сумел выдавить из себя ни слова. Грех Джексона Рула слишком ужасен! Разве можно простить такое страшное преступление?
Чувствуя себя неловко под испытующим взглядом священника, Джексон переминался с ноги на ногу.
— И какие же у вас прогнозы, док?
— Он пробудет в больнице как минимум неделю. Следующие двое суток — весьма опасны. В подобных случаях всегда есть угроза повторного приступа. Но если не возникнет осложнений, Уолтерс непременно поправится. К тому же и отдохнет у нас. А когда мы его выпишем, советую: заставьте его примерно месяц воздержаться от работы.
Ребекка облегченно вздохнула:
— Это нелегкая задача, но обещаю: мы сделаем все возможное. Правда, Питу не нравится, когда его учат, как надо жить.
Врач улыбнулся.
— Кстати, преподобный Хилл, если вам нужно куда-то позвонить по поводу Пита Уолтсрса, вы можете воспользоваться моим кабинетом. А мне пора возвращаться в свое отделение.
Когда он вышел, в комнате воцарилось долгое, гнетущее молчание. Но вдруг Ребекка, ошеломив обоих мужчин, порывисто кинулась к Джексону и крепко обняла его.
— Ну, что ж… — начал было Даниел, но дочь перебила его:
— Джексон, Пит так много значит для папы и для меня… Ты хоть понимаешь, что спас ему жизнь? Нет, нам никогда не отблагодарить тебя!
Джексон в упор посмотрел поверх головы Ребекки на разъяренное лицо ее отца и оцепенел, прочитав в глазах преподобного Хилла жестокий приговор.
— Не стоит меня благодарить! — резко сказал он и отстранил от себя Ребекку. — И незачем делать из меня какого-то героя! — ворчливо добавил Джексон. — Не забывай, кто я такой, Ребекка! Ты помнишь, что я сделал?
— Не смеши меня! — ответила она, чувствуя, что вот-вот потеряет самообладание. — Разумеется, я не забыла. Доктор сказал, что ты спас жизнь Питу.
— И ты решила, что теперь все изменилось в мою пользу? Думаешь, я рассчитался за убийство, вернув к жизни другого человека? — Ребекка побледнела и отвернулась, а Джексон ожесточенно продолжал: — Не надо приписывать мне лишнего, Ребекка. Если бы Стэнтон Рул вдруг восстал из гроба и явился сюда, я бы снова убил его, ясно?
Даниела потрясла злоба, кипевшая в Джексоне. Он впервые в жизни столкнулся с такой ненавистью. Но на Ребекку это подействовало иначе. Стиснув кулаки, она испепеляла Джексона взглядом.
— Но почему? Ответь же мне, Джексон Рул, почему?! — Голос ее зазвенел от волнения. — Что он сделал такого ужасного? Уж не он ли оставил шрамы у тебя на спине? Отец избивал тебя? А если так, почему же ты не попросил помощи?
Но Джексона все еще трясло от гнева, хотя обращен он был явно не по адресу. Не слушая Ребекку, он буркнул:
— Ладно, мне нужно отогнать пикап в оранжерею.
— Ну и пожалуйста! — Ребекка вскинула подбородок, как бы говоря: что с тобой спорить-то, с болваном! Это выглядело настолько по-детски, что Джексон едва не улыбнулся.
Он уже двинулся к двери, но тут она снова окликнула его:
— Джексон!
— Ну что еще? — Он слегка повернул голову. Ребекка бросила ему связку ключей.
— Я все заперла, когда уезжала. Как же ты собирался войти без ключей? Если до моего возвращения заглянут какие-нибудь покупатели, обслужи их, ладно?
Ключи обожгли ему ладонь. Джексон не мог не оценить того, что сделала Ребекка, да еще на глазах отца. Это было слишком важно. Ведь Ребекка как бы невзначай (у нее это всегда отлично получалось) дала понять, что полностью доверяет ему.
И все вдруг расплылось в глазах Джексона, даже преподобный Хилл куда-то исчез. Он видел лишь Ребекку, только ее одну! Эти ресницы, до сих пор влажные и слипшиеся от слез, пятнышко на футболке и чертовски проницательные зеленые глаза, которые гипнотизировали его, не давали шевельнуться и пронизывали насквозь, до самых потаенных глубин его души. Как тут сохранить спокойствие? И Джексон ответил ей с такой же прямотой и искренностью:
— Хорошо, мадам. Сделаю все, что прикажете.
— Как ты меня назвал?
Он слегка улыбнулся:
— Ребекка.
Она кивнула, принимая поправку, и ее кудряшки весело подпрыгнули.
— То-то же!..
Но как только дверь за Джексоном захлопнулась, Ребекка сникла, словно он забрал с собой все се жизненные силы. Крепкая отцовская рука подхватила ее под локоток. Даниел заглянул в лицо дочери:
— Ребекка-Руфь, ты играешь с огнем!
У Ребекки тревожно забилось сердце, но она нашла в себе силы твердо ответить:
— Нет, папа, я не играю ни с чем… и ни с кем. То, что я испытываю… или не испытываю к этому мужчине, совсем не игра. Давай-ка лучше посмотрим, нельзя ли пробраться в палату Пита. Я не уеду отсюда, не убедившись, что все обошлось.
И Данисл Хилл, не говоря ни слова, последовал за дочерью. Он уже все понял. Что ж, если впоследствии придется собирать разбитую жизнь Ребекки по кусочкам, он готов и на это. Но больше всего преподобный Хилл боялся, что и собирать-то будет нечего.
«Единожды убивший навсегда останется убийцей». Эта мысль преследовала его. И тогда Даниел взмолился: «Господи, пожалуйста, не надо! Пощади мою дочь!»
Глава 8
Только тусклый свет уличных фонарей, выстроившихся рядком вдоль тротуара, разгонял мрак безлунной ночи. Движение транспорта почти прекратилось, лишь изредка проезжала одинокая машина, ну а пешком по Соланж-стрит бродили в основном местные шлюхи, искавшие клиентов. Близилась полночь, но дневная духота не спадала.
Кондиционер в окне спальни Джексона был теперь отлажен, хотя слабенький поток прохладного воздуха почти не доходил до кровати. К счастью, вентилятор на соседнем столике гнал легкий ветерок вокруг спавшего Джексона.
Занавески были задернуты, но за долгие годы они настолько вытерлись (вопрос об их соответствии моде и обсуждать не стоит), что пропускали с улицы куда больше света, чем следовало бы. Впрочем, Джексон последние пятнадцать лет провел в таком месте, где о полной темноте нечего было и мечтать, так что уличные огни нисколько ему не мешали.
