Дик Портер - Преданное сердце
Из-под кипы книжек, посвященных игре в рулетку, он извлек какой-то толстый том, выпущенный Министерством обороны США в 1953 году, на обложке которого стояло "Orders and Medals of the USSR".[36]
Я выхватил его у Савицкого и принялся сравнивать с нашей русской книгой. Это был один и тот же текст.
— Где ты это нашел? — спросил я.
— У нас в библиотеке. Еще когда лейтенант Куинн дала нам это задание, я подумал, что там может оказаться нечто подобное.
— Мы пробовали разобрать, что тут написано, — добавил Игнатьев, но нам это было не по зубам.
— Это, — сказал я, — перевод того самого текста, который мы должны перевести.
— Недурно, — сказал Савицкий.
— Ну, и что мы теперь понесем сдавать? — спросил Игнатьев. — Вот эту книгу?
— Вряд ли это было бы разумно, — заметил Савицкий.
— Можно переписать последние пятьдесят страниц, — сказал я.
— Огромная работа, — сказал Савицкий. — Может, попросить наших машинисток?
— А где мы возьмем деньги?
— У меня еще кое-что осталось в заначке от рулетки.
Мы отправились в машбюро и через полчаса договорились обо всем: десять машинисток берутся перепечатать книгу за два дня, каждая за двадцать пять долларов. Мы дали им триста тридцать страниц моего текста и последние пятьдесят страниц пентагоновского издания, слегка изменив некоторые выражения — чтобы никто не подумал, будто мы занимаемся плагиатом.
В тот день, когда надо было сдавать перевод, к нам в комнату вошла необъятных размеров женщина в военной форме. Она жевала резинку, которая лопалась у нее во рту пузырями, а в руках держала стопку машинописных листов.
— Вот, держите, — сказала она, протягивая нам аккуратно напечатанную рукопись. — Если еще будет какая работа — мы всегда пожалуйста.
Когда лейтенант Куинн увидела рукопись, ее глаза на мгновение перестали бегать, наполнившись слезами.
— Успели! — воскликнула она. — Все-таки успели! А я уж думала, что мы попадемся в собственные сети. Спасибо, огромное вам спасибо!
Через некоторое время она принесла нам чудесную красную розу в стакане, а заодно и новый текст для работы — "Знаки различия в Советских Вооруженных Силах". За какие-нибудь четверть часа мы нашли в библиотеке соответствующий перевод, выпущенный Военным ведомством еще в сорок четвертом году. Когда это дело было улажено, Игнатьев завел «Раймонду» и принялся порхать по комнате. Савицкий снова погрузился в свои вычисления, а я сидел и ума не мог приложить, чем занять те полтора года, которые мне осталось провести в этом сумасшедшем доме.
Сомнения мои, впрочем, вскоре разрешились. Два дня спустя меня вызвал капитан Уолтерс.
— Дейвис, — сказал он, — я наблюдал за тобой на тренировках. Удар у тебя стал покрепче, в скорости ты прибавил да и в весе тоже. И все-таки я не уверен, что ты сможешь играть в нашей лиге.
— Надеюсь, что я буду продолжать набирать форму, сэр.
— Посмотрим, посмотрим. Но ты был какой-то вялый последнее время.
— Я мало спал, сэр. Срочный перевод. Приходилось работать по ночам.
— Да-да, я знаю. Лейтенант Куинн сказала мне, что твой перевод даже не надо редактировать, а можно прямо печатать.
— Рад это слышать, сэр.
— Так, значит, переводами тебя больше не донимают. Поэтому, кстати, я тебя и вызвал. Тут пришел запрос от капитана Мак-Минза из следственного отдела. Настаивает на твоей кандидатуре. Похоже, придется тебя туда перевести. Но учти, что бы тебя там ни заставляли делать, это не должно мешать футболу.
— Слушаюсь, сэр.
С капитаном Мак-Минзом я еще не встречался. Источники в большей части жили в домике, стоявшем где-то в глубине леса, и видели мы их редко — как, впрочем, и тех, кто с ними работал. Я решил, что капитану Мак-Минзу полагается представляться так же, как всем другим офицерам, и, войдя, отрапортовал:
— Специалист третьего разряда Дэйвис прибыл в ваше распоряжение, сэр.
— Не может быть, — сказал капитан Мак-Минз. — Присаживайтесь, Дэйвис.
Он внимательно оглядел меня с головы до ног — совсем как в свое время капитан Уолтерс, — и я было подумал, что он тоже ищет игроков в футбольную команду.
— Слышал, что вы перевели "Ордена и медали СССР", да так здорово, что и редактировать не нужно? И наверное, вам, трем знатокам русского языка, пришлось вкалывать день и ночь?
— Так точно, сэр.
Улыбка медленно сползла с лица капитана Мак-Минза, уступив место грозному выражению.
— Вранье, — отрезал он. — Те двое по-русски вообще ни в зуб ногой, так что вы взяли и содрали все к чертовой матери с перевода пятьдесят третьего года. Ну, так или не так?
Я уже был готов ответить, что нет, не так, но вовремя сообразил, что это легко можно проверить.
— Так, сэр, — сказал я.
— А тебе известно, где ты находишься?
— В следственном отделе, сэр.
— "В следственном отделе, в следственном отделе", — передразнил он. — А что такое следственный отдел — ты знаешь?
— Никак нет, сэр. Наверное, это отдел, где ведут следствие, сэр.
— Тонкое наблюдение. Ты, я вижу, прирожденный разведчик. Так я тебе расскажу, если не знаешь. Наш отдел и весь этот говенный лагерь — две разные вещи. Мы тут свое дело знаем и даром хлеб не едим. Правило номер один: никогда мне не лгать. Поймаю на вранье — мигом очутишься в рядовых. Понятно?
— Так точно, сэр.
— А теперь скажи — что ты думаешь о лагере "Кэссиди"?
— Насколько я могу судить, сэр, он ниже всякой критики.
— Ты тут видел хоть одного знающего человека?
— Игнатьев понимает в балете, а Савицкий — в рулетке. Но в том смысле, в котором вы спрашиваете, сэр, — нет, не видел. Разрешите спросить, сэр, — как вы узнали про перевод?
— Это моя работа — знать обо всем, что здесь творится.
— А кому-нибудь еще известно про перевод?
— Не думаю. Так что, как видишь, весь этот лагерь — сплошная помойка, — весь, кроме нас, а у нас, скажу я тебе, дело поставлено солидно. Что ты знаешь про разведку?
— Ничего, сэр.
— Наверно, так оно и есть, но все же проверим. Кто такой Сергей Круглов?
— Не знаю, сэр.
— Я буду спрашивать, а ты скажешь, когда попадется что-нибудь знакомое. Иван Серов? Лубянка? ГРУ? КГБ? МВД?
— Про МВД я слышал, сэр.
— И что это такое?
— Советское разведывательное управление?
— Ты что, не знаешь, какая разница между МВД и КГБ?
— Никак нет, сэр.
— Чему же вас учили в Монтеррее, черт возьми?
— Русскому языку, сэр. И еще рассказывали немного про Советскую Армию.
— А здесь ты хоть чему-нибудь научился?
— Никак нет, сэр.
