Наоми Хортон - Экзамен любви
Потом Конн загадочно улыбнулся, словно намекая, что между ними минуту назад произошло нечто весьма значительное.
Его улыбка делалась все шире и шире, взгляд становился все нежнее и мягче. Потом он отвернулся и как ни в чем не бывало занялся овощами.
Глава восьмая
Энди продолжала стоять в растерянности, судорожно пытаясь сосредоточиться. Ей не очень хотелось одеваться. Одна мысль о мокрых джинсах и блузке приводила ее в ужас. Но ходить голой в колючем шерстяном одеяле... Честно говоря, бывают и более удачные наряды.
В конце концов, она решила еще погреться. Все равно в ее теперешнем состоянии ничего лучшего не придумаешь. Однако жар от огня был так силен, что вскоре ей пришлось чуть-чуть отодвинуться.
Когда Конн вернулся в комнату с большим подносом в руках, Энди по-прежнему сидела у камина. Их взгляды встретились, и Конн ощутил сильное напряжение внизу живота. Он глубоко вздохнул, поставил поднос на каминную полку и, твердо решив взять себя в руки, опустился на коврик сзади Энди. Отблески пламени мягко освещали нежный изгиб ее спины, и Конн раздраженно отвернулся.
— Я рассчитывал, по правде говоря, на несколько иной обед, — проворчал он, — но по крайней мере все горячее.
— А пирожные... — хрипло спросила Энди, — где ты раздобыл пирожные?
— Нашел чудесный пакетик и прочел инструкцию на обороте.
— А-а. — Энди осторожно попробовала кипящий бульон. — Очень даже ничего.
— Если я обещал даме пикник, то держу слово.
— Спасибо, Конн.
Ее голос прозвучал как-то неестественно, и Конн заглянул ей прямо в глаза.
— За суп?
— За пикник. — Энди отвернулась, с аппетитом откусила еще кусок пирожного. Взглянула на Конна и улыбнулась. — Ты все прекрасно придумал, Девлин. И не обращай внимания на мои дурацкие выпады. У меня благополучно вылетело из головы, что ты еще не очухался после развода.
Он печально улыбнулся в ответ.
— Мы с Юдифью так давно разъехались, что когда я получил извещение о разводе, то долго думал: я-то здесь при чем?
— А теперь снова готовишься к очередной попытке? Я имею в виду, к попытке создать семью.
Конн задумался.
— Трудно сказать, — со вздохом признался он. — Понимаешь, меня многое притягивает в браке. Мне просто необходимо кого-то любить, мне нужен кто-то, кто любил бы меня. А потом дети... — Он нахмурился. — Я хочу ребенка, Энди.
— Я тоже, — тихо отозвалась она.
Конн посмотрел на нее. Ее словно целиком захватил вид пламени, играющего в камине. «Я тоже», — про себя повторил он. Энди и дети. Он никогда не представлял себе Энди в роли жены и матери. Ему и в голову такое не могло прийти.
— Поэтому ты собираешься выйти замуж за Дерошера?
Энди резко тряхнула головой, как будто очнулась после долгого сна.
— Да. Наверно, и поэтому тоже. Все, что ты сказал, очень верно, Конн. Мне нужно любить. И быть любимой.
— А ты любишь его? — резко бросил он, внимательно глядя на нее.
— Разумеется. А то что бы мы, интересно, сейчас обсуждали?
Он прекрасно понимал, что Энди лжет. Она может водить за нос кого угодно. Но только не Конна Девлина.
— Понятно. А Марк Бек? Так, от нечего делать?
Энди холодно взглянула на него и сухо бросила:
— Мне казалось, ты обо мне лучшего мнения, Коннор.
Конн смущенно опустил глаза. Она всегда умела поставить его на место.
— Извини.
Энди обиженно помолчала и сердито спросила:
— Между прочим, а что у тебя за интрижка с Оливией Вудраф? Так, от нечего делать?
Конн усмехнулся:
— Точно. От нечего делать.
— Тебе нравится силиконовая грудь?
— Не то слово, просто обожаю, — удивленно пробормотал он.
Любезная улыбка в ответ.
— Видишь ли, Оливия проконсультировала меня относительно моей фигуры, порекомендовала отличного хирурга-косметолога и с большим знанием дела рассказала об операции по увеличению груди.
Конн выпучил глаза:
— Она раскритиковала твою фигуру?
Энди улыбнулась еще шире:
— С точки зрения Оливии, грудь у меня маловата.
Конн изучающе посмотрел на свою собеседницу, глубоко задумался и решительно заявил:
— Не понимаю, какие могут возникнуть к твоей груди претензии. Я всегда считал, что у тебя совершенная грудь.
— Это действительно комплимент в устах знатока.
— Ты намекаешь, что я падок на большую грудь?
— Я скорее намекаю, что ты падок на женщин.
— Возразить нечего. — Конн вздохнул. — Но своих жен я долго выбирал себе по вкусу.
— Что ж, вкус тебя никогда не подводил, — фыркнула Энди.
Шутка не такая уж безобидная. Но он не обиделся. Ее колкости иногда по-настоящему бодрили и освежали его. Конн откинулся на стуле и заразительно расхохотался. Давно он уже так не смеялся. Наконец-то исчезла горечь последних дней.
— Энди, Энди, с тобой лучше не спорить, — улыбаясь проговорил он.
Крошка от пирожного прилипла к ее подбородку. Конн протянул руку и мягко убрал крошку. Медленно провел пальцем по влажным губам.
Чарующие губы приоткрылись, она слегка коснулась его пальца кончиком языка. Глаза их встретились и уже не желали больше разлучаться. Наверно, так прошло несколько минут, а может быть, целая вечность. Наконец-то их час настал.
Конн прикоснулся к ее губам ладонью. Наклонился к Энди и бережно поцеловал. Он больше никуда не торопился — и так хотелось насладиться каждым мгновением, каждой лаской, каждым прикосновением.
Энди больше не казалась ни растерянной, ни удивленной. Она приоткрыла рот, ожидая нового поцелуя.
Конн слегка отодвинулся, откинул волосы с ее лица, весело взглянул на нее и рассмеялся.
— Мы же договорились, что ничего подобного не будет.
— Я помню. — Энди буквально впилась в него глазами, как будто увидела в первый раз. — Мы с тобой с ума сошли.
— Точно. — И Конн снова поцеловал ее. Он уже не мог держать себя в руках, он был околдован ею. И знал, что это наконец должно случиться, знал, что это уже неизбежно.
— Конн, пора остановиться. Пока не поздно, — пробормотала Энди спустя пару минут. А сама жадно искала губами его рот.
— Ты права. Пока не поздно. — Конн целовал ее плечи, ласкал губами мягкую кожу.
Энди всем телом прильнула к нему, ощущая горячую силу его желания. Надо остановить его. Иначе будет поздно, поздно, поздно. И что потом? Как она будет с ним работать?
Конн повалил ее на ковер, сорвал так тщательно завязанное одеяло, и прекрасное обнаженное тело предстало перед его взором.
— Энди, ты самая чудесная женщина на свете, — шептал Конн, лаская губами ее шею, грудь, живот. — Почему я так долго не замечал этого?
