Татьяна Веденская - Штамп Гименея
– Как ты? – спросил он потом чуть охрипшим голосом.
– Даже не знаю, – улыбалась я, потому что чувства, охватившие меня, были настолько странными, что даже я сама не могла в них разобраться.
– Попробуй сказать, – попросил он. Я села на кровати и стала смотреть в окно. Мне хотелось тоже вглядеться в звездное небо.
– Почему, каждый раз, когда я вижу тебя, мне хочется броситься к тебе на шею и прижать голову к груди? Ты же самый бездушный, бесчувственный чурбан, которого мне только довелось встречать!
– Нормально. Такого отзыва я еще не слышал! – рассмеялся Борис и провел ладонью по моей спине, по линии позвоночника.
– Как можно объяснить, что после всего того, что ты мне тут наговорил, после всей этой твоей невыносимой прямоты, я все равно не могу оторваться от тебя? Разве что тем, что я от природы глупа и бесполезна. Но я все равно уже боюсь, что ты снова забудешь меня и больше не позвонишь, – выпалила я и заплакала какими-то сладкими, умилительными и тихими слезами.
– Ш-ш-ш, – принялся баюкать меня Борис. – Я вряд ли пропаду. Можешь не волноваться.
– Не буду, – кивнула я и уснула в его объятиях. Не знаю, почему, но я уснула без задних ног, хотя собиралась всю ночь бдить на посту и смотреть, чтобы Борис никуда не сбежал. Однако сбежала сама. А утром мой телефон разорвал эфир, жестоко и немилосердно разбудив меня.
– Ты где шляешься? – заорала трубка голосом Славика. – Мы не можем без тебя начать съемки.
– А? Что? Я еще дома, – забормотала я, еще не сориентировавшись на местности.
– Что ты врешь! Я домой тебе уже звонил. Ты где там …..
– Фу, какие выражения! – насупилась я, хотя Славик зрил как всегда прямо в корень.
– Немедленно приехала и исполнила служебный долг. А если тебе не хватает личной жизни, так ее нам всем не хватает, утешься, – отрезал командор и отключился. Я оглянулась вокруг себя и окончательно стряхнула сон. Итак, я у Бориса. От этой мысли на моем лице появилась блуждающая скабрезная улыбка. Ура! Я смогла! Не знаю, что из этого всего получится, но мне лично хорошо уже сейчас.
– Бори-ис! – осторожно позвала его я. В ответ мне была тишина. Я встала и босиком, в совершенно голом виде приступила к розыскам. Заглянула в ванну – никого. В туалет – странно, но тоже никого. В кухне – о, а в кухне тоже никого, но зато красивейший букет из каких-то больше полевых цветов (которые непонятно, откуда взялись посреди зимы), бокал вина, тарелка с какой-то утренней едой типа сосисок с омлетом и записка. Ага! «Дорогая Нюта (надо же, так меня еще никто не звал. Непонятно, как из Наташи получается Нюта). Эти цветы тебе, так что бери, не стесняйся. Ты была прекрасна! (господи, даже в письменном виде Борис лаконичен, отрывист и замкнут на себя). Но я вынужден упасть с небес на землю и уехать на работу. Будешь уходить – захлопни дверь». Конец цитаты. Вот так-то. Девушки-девушками, а про работу забывать нельзя Ай-яй-яй, а я-то, негодяйка, про все на свете забыла. Надо же! Какая досада, никак я не выработаю в себе настоящую деловую хватку.
– Ты уже входишь в Останкино? – внезапно высветился мобильник. Все ясно, СМС придумали тоже исключительно для того, чтобы загнать меня на работу.
– Потому что если нет, то я тебя буду прилюдно бить батогами, – продолжил пугать меня телефон.
– А где ты их возьмешь? – вслух усмехнулась я.
– Батоги Гоша уже привез, – с телепатической скоростью ответила техника. Я вздохнула, свернула записку в трубочку и осторожно вынула из вазы цветы. Господи, как же это все равно приятно. Пусть даже это и простая вежливость с его стороны. Но хватит предаваться мелодраматическим трепетаниям. Работать, работать и работать, как завещал великий Ленин. Чтобы было много денежков. Однако, как оказалось, работать после ночи, в процессе которой были израсходованы все гормоны радости (так бы сказал Борис, а я уже становлюсь на него похожа!), очень сложно. Практически невозможно.
– Что ты сделала? Что это? Тупизм. Ты корова! – орал на меня обычно спокойный Гоша. И был прав, ведь я влепила в сегодняшнюю викторину завтрашние ответы. Ведущий, которому, как обычно, что в лоб, что по лбу, уверенно заявил в камеру, что основной характеристикой правления Ивана Грозного был неоспоримый либерализм, невиданный рост наук и общий подъем государства Российского.
– Слава Богу, что не прямой эфир. Где эти долбаные ответы?! – орал Славик, которого потрясли и обидели хохочущие игроки.
– Я не знаю, – лепетала я, потому что на самом деле знала. Они лежали у меня дома, я собиралась их переслать по е-мейлу, но не успела, потому что была страшно занята. Предавалась любовным утехам.
– Чтоб через пять минут знала! – пригрозил мне Славик и ушел снимать сценки. Я же была вынуждена заново придумывать ответы по периоду Кровавого Вани, потому что признаться в собственном легкомыслии и идиотизме никак не могла.
– Да что с тобой? – удивлялась Лера, глядя на весь тот бред, который исторгло мое не выспавшееся истомленное сознание. – А нет нормальных ответов?
– Нормальных нет. Может, перенести программу на завтра? – робко предложила я. Лера странно на меня посмотрела, отрицательно помотала головой и понесла готовые карточки ведущему, стареющему ловеласу, который растерял свои амбиции в различных киношных и около киношных кроватях. Ему теперь уже было все равно, чего читать.
– Сойдет, – махнул рукой Славик, когда досняли последнюю сцену опричников и круглолицых девок, с визгом от них бегающих по сцене. – Что-то ты сегодня переела, наверное.
– Что? В каком смысле, – возмутилась я, потому что кроме Борисового омлета, от которого я отщипнула маленький кусочек исключительно для поддержания моих влюбленных сил, в моем организме не болталось ничего.
– В смысле, ты белены, что ль, объелась? – зло уточнил Славик и вышел, демонстративно хлопнув дверью. Я же осталась стоять и хлопать ресницами, под которые уже натекали слезы. Что-то я за последние сутки перевыполняю все нормы по рыданиям для психологической разгрузки.
– За что он меня. Я же не специально! У меня же обстоятельства, я ночь не спала, – всхлипывала я, сидя у Светы в ее уютной секретарской каморке и отпаиваясь чаем.
– Я тебе давно говорю, что они злоупотребляют тобой! – горячо поддерживала меня Света. – Что это за работорговля!
– Вот именно, я что, обязана все делать сама? Мне что, больше всех надо? У меня, между прочим, больше всех обязанностей и меньше всех зарплата.
– А давно надо было поставить вопрос ребром! – рубила правду-матку подружка. Я развешивала уши и немного приходила в себя.
– Но как? Славка и слышать ни о чем кроме продюсеров не хочет. У него незаменимых нет, – жаловалась я.
