Наталья Миронова - Случай Растиньяка
Взять Грозный штурмом к Новому году за два часа силами одного парашютно-десантного полка, как обещал генерал Грачев, не получилось. Город напоминал надкушенное с двух сторон яблоко, но держался стойко. Прошел январь, наступил февраль… Боевой дух в частях сильно упал, среди военных пошли тоскливые разговоры: «вот попрет зеленка…» Как и другие «афганцы», Герман прекрасно понимал, что это значит. Зимой противника, воюющего партизанскими методами, еще можно обнаружить на местности, а весной и летом, когда расцветет пышная южная зелень, пиши пропало.
Операция была подготовлена из рук вон плохо, точнее, вообще не подготовлена. Когда в конце февраля 1995 года колонна бронемашин – в головной ехал Герман – вошла-таки в Грозный, у них не было ни карты города, ни каких-либо четких указаний, куда следовать и какие позиции занимать. Колонна слепо металась по городу, уворачиваясь от вражеских обстрелов и «дружеской» бомбардировки сверху, и вырвалась куда-то на окраину. Тут поступил наконец приказ: пробиваться к площади Минутка на помощь товарищам, попавшим в засаду. Герман понятия не имел, где это. Он оглядел невысокие частные домики, сложенные из саманного кирпича. В уме всплыло слово «сакля». Стрельбы не было, даже мальчишки высыпали на улицу поглазеть на военную технику.
Герман вылез из БМП и подхватил на руки первого попавшегося пацана лет десяти.
– Как тебя звать?
– Азамат, – гордо ответил мальчик.
– Как называется это место?
– Катаяма.
Герман подивился причудам чеченской топонимики, но переспрашивать не стал.
– Покажешь, как проехать на Минутку?
– Денга давай, – потребовал Азамат.
Герман опустил его на землю, вынул из кармана комбинезона деньги и показал мальчику. Но сговориться они не успели: из ближайшего саманного домика выбежала женщина и что-то сердито залопотала по-чеченски.
– Не волнуйтесь, мамаша, – улыбнулся ей Герман, – верну вам пацана в целости и сохранности. Твоя мама? – повернулся он к Азамату.
– Да, – сказал мальчик и так же сердито, как показалось Герману, прикрикнул на женщину.
Она замолчала. Герман заглянул за невысокий заборчик из штакетника. Во дворе толпилась целая куча детишек мал мала меньше. Одна девочка постарше держала на руках совсем маленького. Все они – и мать и дети, включая самого маленького, – смотрели на Германа глубокими черными глазами исподлобья, и в этих глазах он читал одно слово: «Уходи».
В отличие от многих своих товарищей, Герман не испытывал ненависти к чеченцам. В детстве он видел их в Джезказгане. Чеченцы были страшно озлоблены. Они жили кучно, держались особняком. Чеченские парни приходили на танцульки, в кафе, в кино, в клубы и затевали жестокие драки с поножовщиной. Герману претила эта слепая истеричная жестокость, но отчасти он их понимал, даже разделял их злость. Как и его родителей в свое время, их согнали с родной земли, увезли в телячьих вагонах в Казахстан. И сейчас ему хотелось, как в книжке о «Маугли», сказать этим детям: «Мы одной крови – ты и я». Но он знал, что они не поймут, и промолчал. Вместо этого он обратился к бойцам:
– Ребята, дайте, у кого сколько есть.
Когда у него в руках оказалась хоть и тоненькая, но все-таки пачка денег, Герман все пересчитал, разделил на две части и половину протянул женщине.
– Вот, видишь? – повернулся он к Азамату. – Отдаю твоей маме. Вторую половину получишь, когда дорогу покажешь. Идет?
Мальчик кивнул. Герман подсадил его в БМП, не обращая внимания на ропот женщины, которая снова начала протестовать, хотя и взяла деньги.
– Не волнуйтесь, мамаша, – повторил Герман, залезая в БМП, и напоследок помахал ей оставшимися деньгами. – Говори, куда ехать, – обратился он к мальчику.
– Он тебе покажет, Сусанин хренов, – проворчал один из солдат.
– Разговорчики! – рявкнул Герман. – Давай, Азамат, показывай.
Азамат честно вывел их к площади Минутка. Грохот боя был слышен издалека. Герман велел водителю остановить машину.
– Все, дальше мы сами. – Он отдал мальчику честно заработанные деньги. – Беги домой. Доберешься?
Азамат кивнул, жадно схватил деньги, запихал их за пазуху. Герман высадил его из машины, и мальчик тотчас же пропал из виду между развалинами домов. А Герман и его бойцы вступили в бой.
* * *Ровно через сутки случай вновь забросил его в Катаяму. Герман велел остановить машину у знакомого саманного домика. На этот раз во дворе никого не было. Вся округа словно вымерла. Герман толкнул калитку и вошел. Он был уже у самого порога, когда из домика выскочила с гортанным криком та самая женщина и бросилась на него. Он не заметил ножа и вскинул руку просто машинально. Она все-таки сумела задеть его: пропорола рукав и оцарапала левое плечо. Он правой рукой перехватил ее запястье, вывернул, и она уронила нож. Герман подобрал нож, не отпуская женщины, норовившей вцепиться ему в лицо. Волоча ее за собой, он низко согнулся, чтобы не задеть притолоку, и вошел в домик.
Маленький Азамат лежал на застланном ковром столе. Горло было перерезано от уха до уха. Над ним читали молитву.
За годы войны в Афганистане Герман повидал всякого. И людей с оторванными руками-ногами, с вывороченными внутренностями, со следами пыток, и трупы… Посеченные осколками, скошенные очередями, обезображенные взрывами, сгоревшие, как будто слепленные из пепла, – чего только не было. Но увидев мертвым маленького мальчика с лермонтовским именем Азамат, которому хотелось всего-навсего немного заработать для матери, для младших братьев и сестренок, Герман почувствовал ком в горле и не сразу смог заговорить.
– Кто это сделал? – спросил он.
– Ты! Ты! – вновь кинулась к нему женщина с истерическим воплем.
На этот раз ее остановил старый чеченец с обритой головой и длинной седой бородой.
– Замолчи, Нурия, – приказал он. Женщина отошла в угол, опустилась на пол и бессильно заплакала. – Его убил Ширвани Вахаев.
Старик добавил что-то по-чеченски. Герман разобрал слово «шайтан».
– Передайте Ширвани Вахаеву, что он мой кровник, – грозно пообещал он.
– Мы сами, – покачал головой старик. – Тейп у нас большой, Вахаеву теперь не жить.
– Ничего, я тоже помогу, – стоял на своем Герман. – А уж чья пуля его найдет, там видно будет.
– Иншалла [3], – отозвался старик.
Герман отвел старика в сторону и принялся расспрашивать, а его место у стола тотчас же занял кто-то еще и подхватил молитву над убитым. Фамилия Азамата была Асылмуратов. Казахская фамилия, отметил Герман.
– Семья в Казахстане жила, там и женились на местных, и замуж выходили, – рассказывал старик.
