Шипы в сердце. Том первый (СИ) - Субботина Айя

Возвращаюсь за стол, сажусь.

Открываю ноутбук.

Пытаюсь сосредоточиться.

Изучаю свои заметки на стикерах, чтобы вспомнить, на чем вчера остановилась. На носу висит несколько потенциально интересных для инвестиций клиентов, задача моего отдела — разобрать, собрать, сделать аналитику и перспективы. Много рутины и цифр. Я хорошо в этом разбираюсь и умею обращать внимание на детали, которые другие, в силу отсутствия личного опыта работы с американцами, обычно упускают из виду. Авдеев вот уже три года окучивает этот рынок и весьма успешно. Рисковый мужик. В то время, как большинство вкладывают деньги в стремительно развивающийся Восток, он потихоньку долбит тугой и жадный, но определенно «очень жирный» Запад.

Полчаса безуспешно пытаюсь игнорировать цветы на столе.

Все время ловлю себя на том, что украдкой разглядываю букет, надеясь высмотреть записку, но ее нет. Ни единого намека, от кого это. Ну если не обращать внимания на тот «маленький факт», что весь этот букет сам по себе — огромный жирный намек на безграничные возможности того, кто его подарил.

Для меня очевидно, кто так уверенно играет мускулами.

Вопрос в том, насколько очевидно для окружающих.

Но после корпоратива, на котором Авдеев замечал всех, кроме меня, заподозрить между нами связь, кажется, задачей со звездочкой. Так что я запрещаю себе излишне дергаться и, наконец, притрагиваюсь к сочным зеленым листьям. Реально выглядят так, словно их срезали за час до того, как букет оказался у меня на столе.

Тянусь за телефоном и делаю парочку инстаграмных кадров.

У меня есть тайная страница, на которой я не «палю» ни свое лицо, ни имя. Просто веду как анонимный фотоальбом. Но там довольно много подписчиков, потому что у меня есть, выражаясь модным словом, насмотренность, и я умею делать красивые фоточки даже смятой алюминиевой тубы крема для рук.

Снова переключаюсь на работу.

Потом иду за порцией кофе.

И пока шипит кофемашина, заглядываю в нашу с Авдеевым переписку. Молчит.

Меня тяжело удивить цветами. Среди моих ухажеров были состоятельные ребята, и букеты из роз, которые были настолько огромными, что их приходилось поднимать к моим окнам с помощью машины для ремонта высоковольтных приводов. Но, блин, розы, даже если их тысяча — это просто легкие понты, по сравнению с коробкой ландышей посреди зимы. Эти цветы, могу поспорить, летели ко мне чартерной экспресс-доставкой.

Я прикидываю разницу во времени — у меня десять, а Калифорнии сейчас… час ночи?

Подумав секунду, пишу короткое: «Офигеть» и прикрепляю фото цветов со своего рабочего стола.

Впервые в жизни у меня ноль идей, как красиво, остро и слегка иронично оформить свои мысли. И, если честно, нет никакого желания это делать. Я даже представлять не хочу, откуда прилетели эти цветы, так что… какого черта? Имею право наслаждаться.

Во второй половине дня, когда возвращаюсь с обеда, в почте среди стандартной корпоративной рассылки и нескончаемых отчетов, кое-что привлекает мое внимание. Подборка документов под заголовком «Финансовая оценка S.H. Suncrest Holdings — для внутреннего анализа» и отправлены с адреса кого-то из международного отдела. Мне эта почта кажется совершенно незнакомой — по крайней мере ничего отсюда я еще точно не получала. Хотя название в заголовке мне знакомо — оно уже звучало вскользь на прошлой «летучке». Именно между делом просто в каком-то запросе, потому что сейчас, насколько мне известно, Авдеев закручивает гайки какому-то банковскому холдингу и слияние идет полным ходом, причем довольно агрессивно — под видом вложение двухсот миллионов, он потихоньку интегрируется через него в другие схожие секторы. Этот мужик умеет перехватывать контроль, но, самое главное — он в этом чертовски хорош.

Оценив совершенно пустой сектор (обед заканчивается через пятнадцать минут, а в отсутствии «кота», «мыши» не торопятся возвращаться на рабочие места раньше времени), открываю письмо и просматриваю первые строки вложения. Sanderson Hotels. Американская сеть отелей премиум-класса, в которую MoneyFlow собирается войти с контрольным пакетом в пятьдесят один процент. Я моргаю, пролистывая файл вниз. Это, похоже, внутренняя аналитика по сделке — сравнительный анализ текущей стоимости активов, прогноз роста выручки на ближайшие пять лет, оценка возможных рисков. Совершенно точно не тот документ, который должен был попасть в мой отдел. Но он уже здесь.

Пальцы чуть крепче сжимают мышь. Я еще раз верчу головой, почему-то чувствуя неприятную липкость, как будто мне в руки попала чужая банковская карта без элементарных средств защиты.

Если MoneyFlow интересуется этой сетью, значит, сделка крупная.

Читаю дальше. Sanderson Hotels принадлежат Suncrest Holdings, инвестиционному фонду, который последние пять лет ведет агрессивную экспансию на рынке недвижимости. У отелей отличные показатели загрузки, устойчивый доход и перспективный план расширения. Я фиксирую несколько ключевых пунктов — Авдеев собирается проводить сделку в два этапа: первый — покупка тридцати пяти процентов сейчас, второй — увеличение пакета в течение года. Suncrest выходит из управления, но сохраняет долю. И сумма сделки.

Я сглатываю.

Триста восемьдесят миллионов долларов.

Мне становится душно. Настолько, что я быстро закрываю почту и выхожу в коридор, откуда пулей на лестничный пролет, где всегда можно открыть окно. Делаю несколько глубоких вдохов, позволяя морозному воздуху обжечь мои легкие, а снежинкам остудить воспаленную пересохшую кожу на губах.

Я такие суммы даже в теории не представляю. Хотя, казалось бы, после рассказа о том, что он катается на бизнес-джетах как на такси, можно было выработать хотя бы минимальный иммунитет. В моей голове настолько богатые люди обычно живут только в телевизоре или где-то на Олимпе, всегда хотят в сопровождении десятки охранников и точно не присылают фото топлес из горячих источников какой малолетней начальнице отдела!

Мой отец был богатым человеком.

Но… блин.

Авдеев мог бы подарить мне те серьги и ожерелье с изумрудами, рубинами сапфирами между делом, пока мы будем пить кофе и обсуждать его очередную «маленькую сделку», а для моего отца это было действительно дорого.

Сколько Авдеев в итоге у него забрал? Десять миллионов? Может быть, двадцать?

Зачем? Это же просто… бессмысленно.

Чтобы порадовать мою драгоценную мачеху? Овдовев, она точно не подкарауливала прохожих на открытых площадках маленьких кафешек, в надежде успеть схватить то, что осталось на тарелке.

Выдохнув, возвращаюсь обратно на рабочее место, еще раз фиксирую время.

Просматриваю документы, запоминаю основные цифры и названия. Всех участников сделки. У меня отличная память, потом, дома, я смогу переписать все это совершенно безопасно.

А пока…

Как эти документы вообще оказались в моей почте? Мой отдел руководит стратегическим анализом и инвестиционным планированием, но инвестиционные решения на уровне покупки контрольного пакета акций сети премиум-отелей скорее курируются лично Авдеевым и международным инвестиционным отделом. Кроме того, это внутренняя аналитика по сделке, которая пока не завершена. Такие документы обычно хранятся в ограниченном доступе и рассылаются только ключевым лицам, непосредственно участвующим в переговорах. Точно не мне.

И самое главное.

Риски утечки информации. В этих документах финансовые показатели, детали будущего соглашения, суммы, прогнозы — это очень ценная информация, которая в чужих руках может стоить Авдееву как минимум половины потраченной суммы, если конкуренты узнают и перехватят сделку на втором этапе.

Я слышу шаги за спиной, быстро нажимаю «удалить» напротив письма и потом убираю его еще и из «мусорной корзины».

Меня проверяют?

Это кажется самым логичным вариантом. Я бы даже сказала — типовым, когда лояльность сотрудника «щупается» финансовой выгодой. Не в таких масштабах, конечно. Хотя, если все эти документы просто липа, то Авдеев ничем не рискует. Другого объяснения у меня просто нет.