Свет твоих глаз (СИ) - Лактысева Лека

― Значит, ты уверен, что у тебя этот синдром?

― Все остальное исключили.

― Понятно.

Я забрала у Эда и отнесла обратно в морозилку слегка подтаявший кусок свиной корейки, бросила салфетку в стирку, запустила посудомоечную машину. Этой возней я пыталась заполнить повисшую неловкую паузу. Мне казалось, что теперь, после откровений, Эдуард ждет от меня что-то еще, кроме короткого слова «понятно». Но я не знала, что сказать.

― Ника, ты отказалась становиться суррогатной матерью, потому что опасалась, что у ребенка, которого родишь, будут проблемы со зрением?

У меня подкосились ноги. Я быстро опустилась на ближайший стул.

Ну вот опять!

Зачем он меня мучает?!

― Я вообще не собираюсь больше рожать! ― выдохнула хрипло.

Перед глазами встала опустевшая кроватка сына. Балдахин, яркие погремушки. Набор бутылочек и пустышек ― они наверняка покрылись пылью там, в детской, куда я ни разу не заходила с тех пор, как уехала от мужа к маме.

― Больше? Ты рожала?.. ― Эд оторвал зад от подоконника и зашагал ко мне.

― Не хочу об этом говорить! ― я вскочила и бросилась к лестнице.

Скворцов звал меня, уговаривал не убегать, но уже не пытался догнать. Похоже, разбитый лоб его чему-то все же научил.

Вот бы этот несносный мужчина научился еще и не лезть в мое прошлое!

Слишком недавнее. Слишком болезненное, чтобы о нем получалось говорить без слез.

Заперлась в спальне. Уткнулась носом в подушку. Замерла, не дыша. В груди нарастала боль. Разрывала внутренности, потрошила наживую. Хотелось кричать. Выть. Скулить. Но я молчала. Знала: позволю себе пролить хотя бы слезинку ― и уже не остановлюсь. Как тогда, в кабинете Скворцова.

Эдуард поднялся наверх где-то через полчаса. Я слышала его шаги ― сначала на лестнице, потом ― в коридоре. Они стихли у моей двери.

Какое-то время Эд стоял там, по другую сторону преграды, и ничего не делал. Затем постучал. Спросил осторожно:

― Ника, ты только скажи мне: с тобой все хорошо?

Не считая того, что мне обеспечена очередная бессонная ночь ― все просто отлично.

Наверное, если я хочу, чтобы Эд больше никогда не просил меня родить, и вообще не заговаривал со мной о детях, лучше сказать ему все, как есть. Сейчас.

Я встала. Подошла и открыла дверь, но не стала приглашать Эда к себе.

― Мой сын умер, Скворцов. Полтора года назад. Я буду тебе очень признательна, если сейчас ты молча уйдешь в свою комнату, и больше никогда не будешь спрашивать об этом.

― Да, прости. Я не должен был… ― Эд отступил на шаг. Поднял было руку и тут же уронил ее. ― Я пойду.

― Иди.

И снова утро. Помятый не выспавшийся Скворцов. Похоже, его тоже донимала бессонница. В этот раз я приготовила блинчики с творогом, с курицей и сыром, с грибами и яйцами. Всех по четыре штуки. Эдуард умял восемь. Мне осталось четыре ― более чем достаточно, если учесть, что были еще фрукты.

― Ника, я приеду к часу дня. Будь готова и возьми с собой паспорт. После занятий в школе поводырей заедем, оформим тебе доверенность на автомобиль.

― Все сделаю.

Я ответила утвердительно, и только потом сообразила, что делать доверенность на человека, который проходит испытательный срок ― это не очень логично. Пустая трата денег, ведь работник может уйти. Впрочем, у богатых свои причуды. Если Эду так удобнее ― я возражать не стану.

Как только Скворцов ушел, занялась уборкой. Мне предстояло закончить плановую уборку на втором этаже, приготовить обед, раз уж Скворцов приедет домой как раз в обеденное время, ну и успеть привести себя в порядок перед выходом в люди. Хотя ― какой там выход. Собакам и инструкторам глубоко безразлично, насколько нарядно выглядит их клиент.

Первая половина дня прошла в штатном режиме ― я все успела, все сделала и, когда Скворцов приехал, была готова и к обеду, и к поездке. Эдуард с удовольствием съел тарелку рассольника, попросил добавки. От второго отказался.

Вскоре мы уже ехали в собачью школу поводырей. По дороге я поинтересовалась у Эда, как она называется. Раньше спросить как-то не догадалась.

― Дешер, ― ответил Эдуард. ― Школа называется «Дешер».

― Странное название…

― Так звали пса, который спас двух глупых пацанов от взрыва гранаты времен Отечественной войны. Они выдернули чеку, а он выбил гранату из рук одного из пацанов и накрыл ее своим телом.

― Он погиб?

― Разумеется.

Ну да. Глупый вопрос. Но как собака могла знать, насколько опасна эта штука, которая была в руках у детей? Все-таки недооцениваем мы разумность этих животных! Я покосилась на Найджела. Тот ответил мне серьезным взглядом. Тоже ведь все понимает!

Занятие в «Дешере» прошло легко и быстро. Мы с Найджелом неплохо сработались. Инструктор похвалила нас обоих.

Потом отправились оформлять доверенность. Это тоже не заняло много времени.

― Куда теперь? ― спросила я Эдуарда, когда мы вновь оказались в салоне автомобиля, рассекать на котором я теперь могла и без его законного владельца.

― Меня ― на завод, Найджела ― домой, ― скомандовал Скворцов.

Завод находился за чертой города, но ― навигатор в помощь!

Я задала адрес, познакомилась с маршрутом и вывела мерседес на нужный курс.

Ехали мы по шоссе, которое вело в сторону моря, и я невольно позволила себе немного помечтать о том, чтобы конечной точкой поездки был не завод, а морское побережье. Даже вздохнула украдкой, но Эд расслышал.

― Что за вздохи сожаления? ― уточнил зачем-то.

― Подумала, что никогда не видела моря. А тут до него совсем недалеко. Каких-то пару часов на машине, ― не стала скрывать свои печали.

― В выходные съездим, ― удивил Скворцов.

― Вместе? ― не поверила я.

― Ты против? ― Эд нахмурился.

― Вовсе нет! Просто не ожидала…

― Нам с Найджелом тоже не помешает подышать морским воздухом и побродить по пляжу. Правда, плавать уже поздно: вода холодная.

― Спасибо, ― я растаяла.

Все-таки временами Скворцову удается быть очень милым! И даже как будто заботливым, хотя, казалось бы, какое ему дело до меня и моих желаний?

В ожидании обещанной поездки я смягчилась, повеселела и следующие несколько дней мы с Эдом жили почти что душа в душу. Он не требовал от меня откровений, хвалил за каждое новое блюдо, которое я подавала на стол, продолжал приглашать на вечерние прогулки с Найджелом.

Выезд на море запланировали на субботу, а в пятницу вечером в гости к Эду снова заявился его младший брат. Случайно или нарочно, но он подоспел точно к ужину.

― Привет, Эд. Накормишь, хозяюшка? ― заговорил он с порога. ― Думал завтра к вам заехать, но решил не откладывать приятную встречу.

― Завтра ты нас и не застал бы, ― сообщил Тиму Эдуард.

― Это как понимать? Вы куда-то вместе собрались? ― Тимофей окинул меня любопытным взглядом.

Я предпочла отмолчаться. Ответил снова Эд:

― Мы с Вероникой планируем поехать на весь день к морю. Погуляем по берегу, пообедаем в каком-нибудь кафе.

― Романтик! Вы прямо как юные влюбленные! Ракушки, волны, закат… Жаль, вина не полагается ни одному, ни другой… Не припомню, брат, чтобы ты море сильно любил.

Тимофей, как всегда, сумел меня смутить, возмутить и заодно зародить в моей голове новые вопросы.

Желание Скворцова отправиться со мной к морю я было посчитала вполне оправданным: кто ж не любит погулять по пляжу, пусть даже сырому и пустынному по осени? Но теперь выясняется, что Эд ― не поклонник такого отдыха. Тогда ради чего он все же согласился на поездку? И почему ему нельзя вина? Со мной-то понятно: я буду за рулем.

― Трепло ты, Тим. Язык без костей. Все мелешь и мелешь, ― в голосе Эда появились нотки раздражения.

― Перестань, брат! Я наоборот хвалю! Ты ж скоро или загонишь себя с этой своей работой, или зарастешь мхом и плесенью, сидя безвылазно дома. Кстати! Может, мне с вами поехать? А что? Я классный кемпинг знаю, там мангал можно поставить. Шашлыки замутим!