Джинна Уилкинс - Странная парочка
И он перестал думать о том, каково было бы погладить эти длинные стройные ноги. Перестал гадать, каковы на вкус эти чуть припухлые губки. Перестал воображать это изящное тело под своим. Неловко переменив позу в кресле, он сердито уставился в подборку информации, совершенно не в силах сосредоточиться. Черт! Вероятно, он слишком долго не был с женщиной. Остается только пожалеть, что под рукой нет никого, кто интересовал бы его хоть на сотую долю так, как его загадочная заместительница.
* * *Развернувшись с креслом к окну, Анджи повесила трубку и скорчила гримаску, которую ни за что не позволила бы себе, будь кто-нибудь в кабинете. Она только что закончила разговор с партнером из Калифорнии, который из кожи вон лез, чтобы вписаться в жизнерадостное лос-анжелесское клише. С чуть кружащейся от усталости и голода – в этот день она пропустила и завтрак, и ленч – головой, она задрала нос и презрительно передразнила: «Фан-тас-тика, дорогуша. Решено и подписано. Ваши люди непременно должны отобедать с моими. Чао!» И тихо рассмеялась над собственным дурачеством.
– Дайте-ка угадаю… Вы говорили с Гендерсоном из Лос-Анджелеса, – сказал глубокий голос из двери за ее спиной.
Анджи зажмурилась. Надо же было именно мистеру Вейкфилду застать ее за эдакой не частой вольностью! Приведя в порядок выражение лица, она развернула кресло.
– Да, – признала она, задержав взгляд на серых глазах. Что-то в них было незнакомое. Отблеск разделенной шалости? Неожиданное понимание, что она – человек, а не только наемный работник? Нет, конечно, сказала она себе, опуская глаза. – У меня здесь данные, о которых вы спрашивали, мистер Вейкфилд. Они почти полностью таковы, как вы предсказывали.
Она подала отчет, который закончила перед этим, заметив, что его глаза уже стали обычными. И мысленно обругала себя за мгновенное сожаление об утраченном взаимопонимании.
Весь остаток дня она особенно следила за тем, чтобы сохранять еще более, чем обычно, официальный вид. Если работодатель и заметил какое-то изменение в поведении заместителя, комментариев не последовало. Впрочем, он никогда этим не занимался.
* * *Анджи сидела в отдельной кабинке модного ресторана неподалеку от офиса и, доедая салат, просматривала «Уолл-стрит джорнэл». Ленч был для нее редкой роскошью. Рис – в те времена она только мысленно могла называть его по имени – обычно загружал ее так, что на подобное расслабление просто не хватало времени. Двухдневная деловая поездка в Даллас дала ей передышку – одну из очень немногих за четыре месяца работы в компании. То есть она, разумеется, не бездельничала в офисе. Просто без постоянных инструкций Риса она могла и выполнять работу, и выкраивать время для ленча. Работая так напряженно последние месяцы, она все же еще не приобрела двужильности своего работодателя. Ей иногда требовался отдых. Ему, по всей видимости, – нет.
Ее внимание привлек знакомый голос из-за цветного стекла, отделявшего кабинку от соседней. Дала, одна из секретарш, говорила достаточно громко.
– Ты слышала, новый инженер сегодня закинул удочку к заместителю диктатора?
Ответный смех был ей тоже знаком – Гей Вебстер из вычислительного центра.
– Бедняга. От него что-нибудь осталось?
– Совсем немного. Говорят, он еще трясется. И уже никогда не приобретет прежний цвет лица. Белый как мел.
– Обморозился, наверно. Как можно быть такой роскошной снаружи и такой ледяной и жесткой внутри – это выше моего понимания.
– Хочешь посмеяться? Когда мистер Вейкфилд взял ее, я подумала, что она его любовница. Мало ли девочек получают официальное жалованье за неофициальные труды? Но тут я дала промашку. Похоже, ни Вейкфилд, ни Сен-Клер не испытывают нормальных человеческих чувств. Они холодны друг к другу так же, как ко всем остальным. Они вообще, наверно, сексом не занимаются. Ни с кем.
Гей снова рассмеялась.
– Думаю, так оно и есть. Но если возможно существование идеальной пары – они бы ее составили. Железобетонные зануды-одиночки. И ведь не скажешь, что они так уж неприступны. Оба вполне любезные с сотрудниками, если, конечно, все в порядке. Но… брр. Одно слово – лед.
На тарелке оставалась, наверно, еще треть салата, но у Анджи вдруг пропал аппетит. Отодвинув тарелку, она взяла сумочку, аккуратно сложила газету и встала. Движение привлекло внимание женщин за стеклом. Анджи заметила, как испугались обе сотрудницы, узнав ее. Она холодно кивнула.
– Привет, Гей. Привет, Дала. Приятного аппетита.
И ушла, не дожидаясь ответа, неторопливо и с высоко поднятой головой. Ей доставляло некое удовольствие сознание того, что никто не догадался бы по внешнему виду, как больно ей сейчас.
Железобетонная. Одиночка. Лед. И это ведь о ней. В памяти проснулось эхо голосов из прошлого.
– Эй, Анджи-Бражница! Где твоя чудная улыбка?
– Анджи, ты такая шутница! Ты когда-нибудь бываешь серьезной?
– Анджи, что-то скучно стало. Выдай что-нибудь из своих баек. Посмеяться охота.
– Господи, Анджи, как я тебе завидую. Красивая, богатая, все тебя любят. Везет же людям!
Везет же людям! Анджи сдержала злой, неженский смех, загоняя старенький седан в свою личную парковку на автостоянке «Вейк-тек». Как все изменилось. Как изменилась она! Поворачивая ключ в дверце помятого старенького автомобиля, она мимолетно вспомнила красную спортивную машину-леденец. Да, все сильно изменилось.
До конца дня она очень старалась не думать об обидных словах сотрудниц. День перешел в вечер, а она все шуршала бумагами, изучала цифры, штудировала корреспонденцию. Уйдет она не раньше, чем подготовит все к завтрашнему возвращению Риса.
Рис. Если может существовать идеальная пара – они бы ее составили. Слова Гей беспрестанно колотились в мозгу. Последние месяцы Анджи так старалась не признаваться себе в непреодолимом влечении к своему работодателю. Не всегда это было легко. Не раз встретившиеся глаза, случайное прикосновение, краткий момент сопереживания ослабляли защиту, заставляли ее трепетать от совершенно ненужного восприятия Риса Вейкфилда как мужчины. Да, ей всегда удавалось сохранять дистанцию. Не настолько она еще оправилась от старых ран, чтобы позволить себе даже намек на другие отношения. Нет, она не намерена становиться любовницей своего сложного, блестящего, непостижимого шефа.
Не то чтобы здесь следовало чего-то опасаться, мрачно подумала она. Временами она задавалась вопросом, замечает ли Рис вообще, что она женщина, – хотя так вроде бы оно и лучше. Просто она была избалована общим восхищением, как благодаря своей внешности, так и благодаря богатству и положению в обществе. Ее непоследовательное женское «я» получало известное удовольствие от попыток ухаживания со стороны некоторых сотрудников-мужчин, хотя вскоре ледяные отказы отвадили самых пылких ловеласов. Теперь разве что какой-нибудь новичок осмеливался сделать попытку. А ей так этого хотелось.
