Герцель Давыдов - Десять дней в ноябре
табельный, если будет мало зрителей. Печально осоз-
навать, что искусство сегодня отошло на второй план,
а деньги решают все…
– Я согласен с вами, мисс Уотсон. Сегодня твор-
чество постепенно перемещается на второй план,
уступая место кассовым сборам. Мистер Дрейсон
понимает это и желает идти в ногу со временем. Его,
как директора театра, интересуют в первую очередь
кассовые сборы, сколько народу придет на спектакль,
а какой это будет режиссер – зрелый и талантливый
или молодой и модный, – для него не принципиально,
– снимая парик и седую бороду, ответил актер.
– По-моему, мистер Дрейсон чрезмерно эмоцио-
нален, – заметила Джули. – Его либерализм и стрем-
ление пригласить на работу в свой театр как можно
больше новых, как он их называет, «модных», режис-
серов, могут иметь негативные последствия. В этом
сезоне закрылось уже четыре спектакля из прошлогод-
него репертуара. Если новая постановка мистера Го-
улда провалится, он окажется еще одним режиссером,
который посвятил этому театру всю жизнь, но в итоге
остался не у дел.
– Что поделать, мир меняется, да и зритель стал
избирательнее… – сказал актер. – Но лично мне
не хочется верить в то, что для такого талантливого ре-
жиссера, как мистер Гоулд, не будет здесь места. Это,
в конце концов, сильно ударит и по репутации театра.
Ведь театр – сфера высокого искусства, а не какие-то
эксперименты молодых режиссеров.
– Вы правы. Но и мы, со своей стороны, долж-
ны сделать все, чтобы не подвести мистера Гоулда, —
тихо проговорила Джули Уотсон.
– Да, от нашего настроя будет многое зависеть,
– согласился с ней Чак. – Репетируем уже пятый ме-
сяц, и полагаю, что в итоге сможем выступить хорошо.
Завтра днем я зайду к мистеру Гоулду, и мы обсудим
последние приготовления.
– А что еще осталось доделать? – спросила Джу-
ли. – Ну, кроме декораций?
– Практически все готово, – ответил Чак. – Де-
корации обещали доделать уже завтра, костюмы закон-
чили давно. Но вы же знаете характер мистера Гоулда,
его стремление быть точным даже в мелочах. Раньше
его не устраивали костюмы, костюмерам приходилось
менять фасон несколько раз, а теперь он хочет заме-
нить инвентарь, который нашел Билл. Он, по его мне-
нию, не соответствует той эпохе. Мистер Гоулд гово-
рит, что именно детали должны передавать атмосферу
и отличают профессиональную постановку от люби-
тельской. По старой привычке, он собирается сам по-
добрать подходящий инвентарь на блошином рынке.
– В этом его можно понять, современные критики
готовы придраться к каждой детали, каждой мелочи.
– Джули, я с вами согласен, но вы же сами знаете
о состоянии здоровья мистера Гоулда. Ему лучше еще
день отлежаться, чем на блошином рынке искать ин-
вентарь в дождливую ноябрьскую погоду, но он и слу-
шать этого не желает, – тяжело вздыхая, сказал Чак.
Будучи хорошо знакома с мистером Гоулдом
и зная его характер, Джули улыбнулась и сказала свое-
му партнеру по сцене:
– В этом и есть весь мистер Гоулд, полностью
посвящать себя любимой работе. Я завтра зайду его
проведать и обязательно постараюсь убедить еще
несколько дней не нарушать постельный режим, – ре-
шительно произнесла Джули.
– Мисс Уотсон, давайте смотреть на вещи более
оптимистично! – перед тем как попрощаться, улыба-
ясь, произнес актер. – Лично я надеюсь, что эта по-
становка окажется успешной, и мы будем играть в ней
долгие годы, – резюмировал Чак на прощанье, подхо-
дя к гримерной комнате.
* * *
Джули присела на стул напротив зеркала и задума-
лась. Потом, посмотрев на часы – полдесятого вечера
– она собралась незамедлительно смыть с лица грим,
как раздался стук в дверь.
– Кто там?
– Это я, Том, посыльный, – ответил худощавый
парнишка лет семнадцати.
– Проходи, Том. Ты прямо как по расписанию.
Каждую пятницу с цветами у гримерки.
Молодой человек ничего не ответил на шутку мисс
Уотсон. Протянув ей восхитительный букет тюльпанов
из нежных белых бутонов, он произнес:
– Эти цветы для вас.
– И от кого же?.. Хотя зачем я спрашиваю? —
улыбаясь, проговорила актриса. – Ты же все равно
не скажешь. Позволь, догадаюсь. Отправитель поже-
лал остаться неизвестным?
– Вы правы, мисс Уотсон, так и есть, – смущен-
но ответил посыльный.
– Чудеса. Я служу в этом театре уже двадцать лет,
практически каждую пятницу мне приносят красивый
букет, и от кого – неизвестно! Том, ты можешь хотя
бы намекнуть, кто этот джентльмен, который посыла-
ет цветы?
– Простите, мисс Уотсон, но мне нужно идти, —
произнес молодой человек и, попрощавшись, удалился.
Полюбовавшись цветами и поставив их в вазу,
мисс Уотсон принялась смывать грим.
* * *
Смыв грим, она продолжала размышлять о будущей
постановке. В этот вечер мисс Уотсон не хотелось
идти домой, так как ее там никто не ждал. Но когда она
услышала, как уборщица, завершая работу, захлопну-
ла дверь гримерной комнаты Чака, актриса поняла,
что пора собираться. Взяв сумку и цветы, она вышла
из комнаты.
Выходя из гримерки, Джули увидела идущую ей
навстречу миссис Дорати Стивенс, актрису лет ше-
стидесяти, возвращавшуюся в свою гримерную после
спектакля, который проходил на главной сцене.
– Здравствуйте, миссис Стивенс. Как прошел ваш
сегодняшний спектакль?
– Добрый вечер, мисс Уотсон… – тепло ответи-
ла женщина. – Спектакль прошел хорошо, но при по-
лупустом зале. Мы сейчас имели неприятный разговор
с мистером Дрейсоном, который подумывает о прекра-
щении этой постановки… Но не будем о грустном.
А как у вас дела? Как настроение перед премьерой
на следующей неделе?
– Надеемся, что до среды нам удастся провести
еще несколько репетиций с мистером Гоулдом и до-
стойно сыграть. Вдобавок ко всему я хочу предпринять
последнюю попытку пройти пробы на роль Гертруды
в лондонском «Глобусе». Не знаю, как я все это успею.
– Я уверена, у вас все получится, – сказала со-
беседница. – Наша семья, да что там – практически
весь город восхищается вашим актерским талантом
и красотой, режиссеры обязательно должны обратить
на вас внимание.
– Право же, вы мне льстите, – улыбнулась Джу-
ли. – В сорок лет о красоте уже как-то и не хочется
говорить. Давно надо было оставить мечты о большой
сцене, а я все продолжаю стучаться в эти закрытые
ворота.
– А когда у вас пробы?
