Развод, Новый год и прочие неприятности (СИ) - Иванова Ксюша

-Я понял. Оплачу. Наличка или перевод, Верочка?

-Без разницы, Игнат Викторович, - лепечет она. - Но вам придётся пройти со мной, чтобы подписать договор, согласие и получить чек.

И смотрит она на него, как на некое божество - взгляд отвести не может!

Надо же как наш кобель любим всеми секретаршами города! Даже моей...

-Я на минуту, - типа, извиняется передо мной за то, что вынужден покинуть.

-Не торопитесь там. Ваш час уже идёт.

-Как идёт? - резко тормозит у двери.

-Так. Через... - смотрю на специальные часы на своём столе. - сорок девять минут у меня следующий клиент.

Выскакивает за дверь со слегка перекошенной физиономией.

Пью кофе.

И не позволяю себе думать ни о чем плохом.

Смотрю в окно.

Метель начинается. А у меня ёлка не поставлена.

Для кого её ставить? Дочка учится в другом городе и вряд ли приедет на праздники.

А для себя надо ли?

-Начнём! - с порога решительно заявляет Шахов.

-Давайте начнём, - сажусь в своё кресло, достаю свой рабочий блокнот и простой карандаш. - Итак, расскажите коротко о себе. Ваше полное имя, возраст, чем занимаетесь, в какой семье живете...

-Дана, прекрати паясничать.

-Это - стандартные вопросы! Я задаю их каждому своему клиенту, когда он приходит ко мне в первый раз.

-Мои ответы на эти вопросы ты отлично знаешь!

-Знаю ли я ответы - абсолютно не важно. Мне, как специалисту, важно видеть, как ведёт себя человек во время ответа на них. И, собственно, какие использует формулировки, отвечая.

-Хорошо, - мрачно соглашается он. - Шахов Игнат Викторович, 48 лет, директор строительной фирмы "Шах и Компани", живу с женой. Имеется двадцатилетняя дочь. Ещё что?

-Замечательно. Итак, теперь будьте добры, покажите язык.

-Ты издеваешься! - взвивается он в кресле.

-Нет. Я не издеваюсь, - говорю максимально спокойно, представляя себе, что беседую с клиентом. - Это стандартная проверка функционирования мозгового кровообращения. По ответным реакциям на оскаливание зубов, на сильно высунутый язык мы проверяем ослабление либо отсутствие рефлексов лицевых, черепно-мозговых нервов...

Он кривится, словно я заставляю его есть лимон.

-Так, всё! Я оплатил твоё время не для того, чтобы играть вот в эти твои штучки!

-А для чего же?

-Чтобы высказаться! Имеет право твой клиент высказаться или нет?

-Да, пожалуйста. Выскажитесь, если так припекло. Я проанализирую ваш рассказ и ваше эмоциональное состояние, и скажу, чем вы больны.

-Да ничем я не болею! Ничем!

-Удивительно. Особенно в свете того, что презерватив во время спонтанного секса не используешь. Вероятно, ты просто недообследован.

-Она сказала, что недавно была у гинеколога.

О, Боже, какие милые подробности!

-То есть я хотел сказать...

-Ты сказал всё, что нужно, - от усилий сдержаться протыкаю карандашом лист, кроша грифель.

-Дана, ты - взрослая женщина. Ты должна понимать. Все мужики моего возраста изменяют своим жёнам. Все. Без исключения. Тело - это всего лишь тело. Вечером мы всё равно возвращаемся к своим женам в родное гнездышко.

Замолкает, ожидая, видимо, моей реакции.

Рукой показываю ему, мол, продолжайте, продолжайте, очень интересно.

-Но если тебе неприятна эта вся ситуация, я могу прекратить встречаться с ней.

-То есть ты до сих пор был уверен, что я одобрю твой секс на стороне? И только лишь сейчас вдруг подумал, что, в принципе, я могу быть и против?

-Если ты подашь на развод, - решительно заявляет он, игнорируя мой вопрос. - Я тебя убью...

4 глава

Нарушая зловещее молчание в кабинете, в двери стучат.

— Дана Валерьевна, через пять минут у вас следующий клиент.

— Мы уже заканчиваем, Верочка!

Поднимаю глаза на Шахова. Смотрю в упор.

— Итак, мой вердикт. На лицо признаки неконтролируемой агрессии. Наличие навязчивых мыслей говорит о когнитивном расстройстве...

— Дана, я всё также тебя люблю, - перебивает он.

— Ты уж определился бы, Шахов, убью или люблю. А то я заподозрю еще и раздвоение личности.

Вскинув брови, он одаривает меня показательно грустным взглядом, неторопливо встаёт и, не прощаясь, уходит.

Смотрю ему вслед.

Красивый же мужик.

Вот моя мама бы сказала, что нагуляется и всё равно домой вернется, и стоит потерпеть немного, чтобы получить хорошего мужа, с которым вполне неплохо доживать старость.

Но...

У меня к нему отвращение какое-то. Вот просто представить себе не могу, чтобы после той девахи он будет трогать своими ручонками меня.

Но не признать, что Шахов - красавец-мужчина объективно не могу.

Стою возле окна. Смотрю вниз на парковку. И со щемящим сердцем любуюсь тем, как он решительно идёт к машине. Тем, как курит, глубоко затягиваясь, тем, как сидит на его плечах пальто. И эти зачесанные назад волосы...

И сердце сжимается. Как же так? Как же ты мог, Игнат? Я же так тебя любила...

...Видимо, сделав правильные выводы, вечером Шахов домой не приезжает.

Впрочем, вполне возможно, что его просто приютила та самая молоденькая шлюшка. Он ведь теперь парень свободный, почему не прибрать к рукам окончательно?

Достаю с антресолей ёлку.

В прошлом году впервые мне было лень снимать игрушки. И я её прям наряженной засунула в пакет и отправила на антресоли.

Достаю, проклиная все на свете. Каким-то непостижимым образом ёлка прорвала за год пакет, как будто пыталась досрочно выбраться наружу, и теперь ветки торчат в разные стороны. И цепляются за всё, как репейник!

И в этот момент раздаётся звонок к дверь.

Ёлка подпрыгивает в моих поднятых вверх руках, как живая, и с размаху приземляется в середине комнаты.

Я отчётливо слышу характерный звон бьющихся игрушек... А у меня они были стеклянные! Пару лет назад на каком-то сайте заказывала. Стекло же ведь не сравнится по красоте с пластиком, правда, Даночка?

Иду открывать. Где-то в глубине души, очень глубоко... мне немножко хочется убить того, кто стоит там, за дверью.

— Привет! - Шахов-младший, брат моего мужа, стоит, упершись рукой в дверной косяк. Во второй руке у него зажата бутылка шампанского. И мне даже чудится, что он уже немного нетрезв. - Я к тебе.

А я знаю, зачем он приперся. Тут и гадать не надо. Игнат прислал. Чтобы попросил за него.

Мы с Шаховым-младшим всегда неплохо общались. Нет, близкими друзьями, конечно, не были, но все-таки столько лет родня.

— Да уж вижу, что не к соседке бабе Тоне.

— Не, я по бабам уже не ходок, - усмехается он.

— А чего так? Растратил былую мощь?

— Не растратил. Накапливаю. С некоторых пор понял, что хочу расходовать её только в особенных случаях.

— И много накопил?

— Чо, проверить хочешь?

Ох, Герман! Вечно эти твои скабрезные шуточки.

— Нет, не хочу. И разговаривать ни с кем не хочу.

— Ну, впусти тогда хотя бы в квартиру. Поговорить надо.

В нашем тихом элитном подъезде не приняты разговоры на лестничной площадке. И вот уже из квартиры напротив выглядывает Антонина Прокоповна, которую я так неосмотрительно назвала бабой Тоней.

— О, Даночка, это вы шумите на весь подъезд? А я думаю, кто эти нарушители!

—А это всего лишь мы, - подмигивает ей Шахов. - А вы, Антонина Прокоповна так помолодели с прошлой нашей встречи! Замечательно выглядите! Честное слово!

Старушка расцветает в улыбке.

—Входи, - скрепя сердце, впускаю Германа в квартиру, только чтобы прекратить этот цирк. - Но поклянись, что об Игнате не скажешь ни слова.

Замирает у двери с удивлённым видом.

Типа, как ты, Даночка, догадалась, с какой целью я пришёл.

Это нетрудно, вообще-то, было.