Проблема полковника Багирова (СИ) - Майер Кристина

Увидев, как из подвала напротив выходит Абу Али со вчерашним пленным, судя по форме — америкосом, отступаю назад, чтобы меня не заметили. Здесь каждый неверный шаг грозит смертной казнью. Хорошо, если просто расстреляют, обо всех возможных зверствах думать не хочется. Эти две недели в лагере шахидов — ад на земле. Порой мне кажется, что я перестала нервничать и бояться, привыкла, а на самом деле сейчас мой организм работает на износ, включая все защитные режимы. Я не пленная, нас сюда настоятельно пригласили под дулами автоматов, но ощущение, что я в жестокой тюрьме, не покидает ни на секунду.

После убийства Абу Вахиба напряжение в лагере растет. Во что это все выльется — неизвестно, но все ждут очередной немыслимой жестокости. Шахиды не оставят без мести смерть своего командира. Поэтому на кураторе вчера выместили часть своей злобы, хотя всем здесь известно, что они тайные союзники. Интересная практика — снабдить боевиков оружием, а потом воевать против них.

Аккуратно, чтобы меня не заметили со двора, выглядываю в окно, сейчас я могу рассмотреть вчерашнего пленного, которого встретили не очень гостеприимно. Почему он сам приехал в лагерь, мне остается только догадываться. И все мои догадки — пыль. Одного взгляда хватает, чтобы я узнала мужчину, который стоит рядом с Абу Али. Колени становятся ватными от переизбытка чувств.

Я могла бы его узнать в полной темноте среди десятков других мужчин. Представить не могла, что спасать нас придет полковник Багиров. Легенда спецназа при жизни. Его боятся и ненавидят, каждый шахид слышал о нем, но никто не знает его в лицо. А я знаю. Знаю с детства. Росла на его глазах. Мы с девчонками даже делили их с Ярославом, каждая мечтала выйти за Багирова замуж. Тогда мне было лет пятнадцать, что взять с глупой девчонки?

Братья нас даже не замечали — зачем им сопливые малолетки, когда каждая вторая любовница генерала готова была по щелчку прыгнуть к ним в постель? Ради денег можно и потерпеть на себе пыхтение старого козла, но всем этим девкам хотелось быть оттраханными молодыми сильными мужиками. Это не мои предположения, это результат моего подслушивания. Мой ангел-хранитель периодически забывает обо мне, поэтому я вечно оказываюсь не в то время и не в том месте. Когда-то я так же узнала, что жены и любовницы одновременно могут присутствовать на каких-то важных мероприятиях. Для меня это было откровением. Убила бы! Ну, или кастрировала обоих!

Наблюдательный пункт приходится спешно покинуть, прячусь в углу. За это с меня никто не спросит. Ко мне тут многие относятся как к пустому месту. Что взять с глухой? На случай, если мы попадем к шахидам, Тарик придумал легенду — после ранения и контузии я перестала слышать, со временем говорить. Попали. Хорошо, что успели раздать всю гуманитарку и возвращались пустыми.

Меня отправляют отнести чай Абу Али и его гостю, старательно изображаю непонимание, пока мне тычут на полный поднос, это несложно, потому что я не понимаю ни сирийский, ни арабский. В какой-то момент я делаю вид, что поняла.

Очень сложно не показать радости. Я уверена, что Багиров здесь, чтобы вытащить Юрку, а брат без меня лагерь не покинет. Несмотря на страх, что поселился где-то под лопаткой и вечно напоминает о себе, сейчас у меня появилась надежда.

А вот привлекать внимание к своей персоне не стоило! Тут мне смерть и без предательства грозит.

Наши глаза встречаются всего лишь на секунду, а у меня начинают дрожать руки.

Неужели узнал?

Нет, нет и нет!

Я хочу покинуть этот лагерь инкогнито, отец ни в коем случае не должен узнать, что я оказалась не просто в Сирии, а в лагере боевиков. Пусть папа и дальше свято верит, что его «маленькая девочка» лежит на белом песке и нежится под теплым солнцем.

Час спустя возвращаются боевики, которые куда-то спешно уехали после взрыва мины. Тащат старика, у которого не осталось сил сопротивляться. На шум выходит весь лагерь…

Глава 4

Север

— Как только наверху примут решение, я свяжусь с вами. Ваши люди проводят меня до города? — говорю уверенно и расслабленно, будто не сомневаюсь в ответе.

— Майкл, зачем тебе в город? — улыбается одними губами Абу Али, тянет лениво слова. Ожидаемое поведение. Я удивился бы, отпусти они меня.

— Вы оставляете меня здесь в качестве заложника? — имитирую возмущение.

— В качестве гостя, — разводит руками. — Пока твое руководство думает, ты останешься у нас, — завуалированно угрожает командир шахидов.

— А если ответ моего начальства вам не понравится? — хмурюсь, делаю вид, что злюсь и нервничаю. На самом деле все идет по плану. Абу Али ведет плечами, перестает улыбаться. Что-либо добавлять мне не приходится, во дворе поднимается волна шума, которая растет с каждой секундой. Выхожу за командиром шахидов из дома.

Ни один мускул не дрогнул на моем лице, пока они привязывали старика к столбу и пороли за то, что его баран посмел сбежать от хозяина и проник на их территорию. За скотиной, как и за женщиной, нужно присматривать. Наказание не очень суровое — по их меркам: пятнадцать палок. Провинись женщина, ее бы забили до смерти. Для мужчины наказание — унижение.

Шахидка, которая обслуживала нас за столом, единственная, кто зажмуривается, когда палка опускается на спину старика. Сжимается вся, будто лупят ее. Остальные женщины в лагере равнодушно наблюдают за казнью. Неужели ее подвергали публичной порке? Почему меня это вообще интересует?

У меня есть более важные задачи, чем жалость к молодой шахидке. Каждая из них во имя своей веры и убеждений может совершить теракт, унеся вместе со своей еще десятки жизней.

Мне предоставляют кровать в доме, где живут командиры и их приближенные. Поселили не в общей спальне, где на полу размещаются до пятидесяти бойцов, а в комнате с тремя охранниками Абу Али. Тут понятно: мне не доверяют — и правильно делают. Долго водить шахидов за нос не получится, нужно как можно скорее организовывать побег.

К вечеру Абу Али уехал, прихватив с собой два десятка бойцов. Меня, понятно, в свои планы никто не посвящал. Моя задача — как можно скорее договориться о поставках оружия на условиях террористов. Я несколько раз разговаривал со связными в Москве, имитировал бурную деятельность, потому что телефон наверняка прослушивается. Будь я настоящим агентом, мог смело прощаться с жизнью, потому что ни одно правительство мира не стало бы соглашаться на такие условия.

К ночи командир со своими людьми не вернулся. В лагере стояла тишина, не спали лишь дозорные. Убедившись, что мой охранник крепко спит, вышел в «туалет». Проходя по коридорам, я мысленно составлял план побега. Без поддержки осуществить его будет практически невозможно. Даже если удастся покинуть лагерь, далеко по пустыне с едва дышащим Каручаевым не уйдешь.

Я уже собирался возвращаться в дом, когда заметил черную тень, метнувшуюся за угол. Интуиция подсказала, что это женщина. Дернуло меня за ней пойти. Иностранных журналистов еще днем спустили в подвал, а четырех пленных оставили спать на улице, неужели к ним крадется?

Да ладно! Каручаеву даже шахидки сочувствуют?! Юрка, конечно, смазливый до безобразия, но какой дурой надо быть, чтобы рисковать ради него жизнью?

Упав перед ним на колени, она поила Каручаева водой, несмотря на жажду, пил он тихими глотками. Надо отдать девчонке должное, напоила она всех пленных. Спрятав пустую тару под балахон, сунула им всем в связанные руки какую-то еду, при этом почти не издала ни звука. Не впервой их подкармливает. Все движения четкие, быстрые, без суеты и страха.

Что тут происходит? Не люблю, когда на шахматной доске появляются новые фигуры, жди от них проблем!

Тихо поднявшись, она спешит обратно. Настолько уверена, что у нее все получилось, что теряет бдительность. В ее сторону как раз направляется часовой. Меня она тоже не видит. Специально выбрал нишу, она самая темная точка, позволяющая слиться со стеной.