Любовь цвета боли (СИ) - Жилинская Полина

Я лишь скептически хмыкнул, по-доброму насмехаясь над его суеверием.

— Только вот сама потом отходит очень тяжело. Через себя всё пропускает…

— Что делать будем?

Голос Руслана врывается в воспоминания.

В раздумьях стучу пальцами по подоконнику. Чутье подсказывает, что не ту мы взяли, но я своими глазами видел запись, на которой она хладнокровно убивает Назара. Ее костюм, шапка, глаза, волосы. Вновь вспоминаю Ольгу, выжатую как лимон от усталости. Я начинаю сомневаться, а это плохо. Чутью я доверяю на сто процентов. Ни разу не подводило, чем не единожды спасало мне жизнь в свое время.

— Когда будет готов отчет?

— Сегодня к вечеру всё будет.

— Двое суток, Руслан! Гребанные двое суток мои люди не могут выяснить, есть ли алиби у докторши!

— Да, — с вызовом во взгляде отвечает друг. — Потому что по десять раз всё перепроверяют. Слишком свежи воспоминания о последнем косяке.

В раздражении захлопываю окно и отхожу к столу.

— Уже думал, что будешь делать, если не она? — как бы вскользь задает терзающий и мои мысли вопрос.

— С этим я сам разберусь. Меня больше волнует другое: если не она, значит, настоящий убийца всё еще на свободе. И в этот самый момент прячется и заметает следы! А мои люди только неделю сраную докторшу искали! Напрашивается вопрос: за что я плачу вам бабки?

— К восьми папка у тебя на столе.

Руслан поднимается и идет на выход. Замирает возле двери и, нерешительно обернувшись, тихо произносит:

— Я не меньше твоего хочу отомстить за Назара. Для меня он тоже был братом.

Киваю, глядя на друга. Знаю, что и Руслан крайне тяжело переносит гибель Назара. Чувство вины пожирает его так же, как и меня.

Оставшись один, подхожу к столу и валюсь в кресло. Что-то грызет изнутри, не дает покоя, но что именно, пока не могу понять. Вообще ситуация злит. Ненормально я на нее реагирую. Пожалел. Хотя спрашивается: какого черта? Пытаюсь вспомнить, когда я в последний раз вообще кого-то жалел. Давно. В прошлой жизни, еще в детдоме. А когда выпустился, было не до жалости. Тогда нужно было выживать. Либо ты, либо тебя. Вот мы втроем и выживали, как могли.

Попали в банду, промышляющую наркотиками и оружием. Девяностые, тяжелое время, оставили неизгладимый отпечаток на всех нас. Но мы смогли выпутаться из той грязи и даже выбиться в люди. Стали бизнесменами, как сейчас модно говорить. Не могу сказать, что мой бизнес полностью легален, но всё же с криминалом имя давно не связано. Назар вон собирался сеть баров открывать, да не успел.

От досады бью кулаком по столу что есть силы. Тянусь к ноутбуку, вхожу в охранную систему дома и территории. Нахожу нужное изображение и вывожу картинку на экран. Девчонка так и лежит на полу. Увеличиваю изображение, наводя на лицо. Глаза закрыты, и поза неестественная. Тянусь к телефону и набираю номер охраны, дежурящей в подвале.

— Зайди, глянь, как она.

Нельзя, чтоб что-то случилось, пока ничего не ясно.

Если всё же это она…

Не свожу взгляд с экрана и вижу, как охранник трясет докторшу за плечо и осторожно хлопает по щеке, приводя в чувство. Она шевелится, как-то неуклюже заваливаясь на спину, вытягивается словно струна. Что меня в ней цепляет? Фигура обычная, я так-то посочнее люблю. Да и ростом не выше метра шестидесяти пяти. Малышка совсем. Глаза, что ли? Или, может, то, что, невзирая на дикий ужас в глазах, зубки показала. Возмутилась так искренне, взъерошилась, как маленький воробей.

Из динамика раздается протяжный стон. А у меня реагирует член. Внимательнее вглядываюсь в экран, пытаясь понять, что меня настораживает в её поведении. Там в подвале видимых повреждений, кроме разбитой губы и синих полос на запястьях я не видел. Играет на камеру? Пытается вызвать жалость? Или все же кто-то ослушался приказа не переусердствовать? Пытаюсь воспроизвести в памяти момент её падения со стула. Может головой приложилась сильно? Ярость затмила глаза и разум, когда она пренебрежительно, как об очередном своем пациенте, отозвалась о Назаре. Для них всех он просто пациент, а для меня — единственный близкий человек. Мой родной брат.

Раздраженно закрываю ноутбук. Нужно куда-нибудь съездить, сбросить напряжение. А то вон даже на не пойми, какого вида девчонку стоит.

Спускаюсь на первый этаж и выхожу во двор. В кармане брюк пищит телефон.

— Да.

— Макар Сергеевич, у нас ЧП. Произошел обвал в области, людей завалило, но вроде пока живы.

— Что значит пока? Ты наших спасателей вызвал, идиот?

— Да, конечно, вызываю.

— Нужно было вначале им звонить, а потом — мне. Ты там упоротый, что ли?

Сбрасываю вызов и жду, пока подгонят машину. Вот и отдохнул. До области ехать часа три. Завалило пацанов, если не выживут, проблем будет — не оберешься. Набираю номер главного инженера и распоряжаюсь задействовать всё необходимое для спасательных работ.

В последнее время какая-то черная полоса преследует. Нелепейшая смерть Назара, третье ЧП за полгода, непонятки с девчонкой этой.

Сажусь в машину и набираю номер Руслана.

— Слышал уже про аварию?

— Да, мне выезжать на место?

— Сам разберусь, решай проблему по девчонке. И скажи охране, чтобы без меня даже нос к ней не совали. Узнаю — убью.

— Понял. У нас значительно упростилась задача, у нее видеорегистратор есть. Спецы почти закончили проверять маршруты. И на доме напротив камера стоит, оттуда весь двор как на ладони, повезло, что забор низкий. Мобильник уже пробиваем, часа через четыре скину распечатку.

— Хорошо.

Отключаюсь и настраиваюсь на работу. Главное, чтобы все живы, остались, а проблемы с обвалом решаемы. Там всё подмазано, где нужно.

Мысли сами собой плавно перетекают на пленницу. Прокручиваю в памяти нашу беседу и не сразу отмечаю, что улыбаюсь. Мои люди иногда моргать боятся, а эта вон еще и наорала. Врач она, видите ли. Гордая. Задел до глубины души своими обвинениями.

Не играла она. В этом и есть еще одна проблема, точнее, две. Что с ней делать, если невиновна, и что делать мне, если я безумно хочу с ней переспать. Вот и сейчас при мысли об Ольге накатывает чувство легкого возбуждения. Чертыхаюсь. Как пацан, ей-богу.

Откидываюсь на спинку сидения и устало прикрываю глаза. Все проблемы решу по мере их поступления. Нужно вздремнуть хоть пару часов, там я застряну как минимум на всю ночь, в этом не сомневаюсь.

Глава 3

Ольга

Лежу, свернувшись эмбрионом, на холодном полу. Я вырубилась, не знаю, сколько пробыла в отключке. Огнем горит ягодица. Скорее всего, вчера один особо неуравновешенный амбал, попал по ней железной бляшкой от ремня, потому что нога тоже ноет, но не так сильно. Меня накрывает удушливым чувством отчаяния. Неужели я здесь и умру? Неужели вот так легко в двадцать первом веке можно похитить человека, избить до полубессознательного состояния и остаться при этом безнаказанными?

Я ведь не виновата ни в чем, а меня всё равно убьют. А когда узнают правду, даже не пожалеют, что лишили жизни, по сути, невиновного человека. По глазам сегодняшнего главаря видела. Не вспомнит даже. Как будто я и не человек вовсе, а лишь пыль, по которой он топчется. И хватятся меня нескоро. Отпуск еще три недели. Надька укатила за границу, а у нее на даче, на которой я и находилась, провод от интернета кто-то оборвал, накануне должны были приехать и починить.

Мне холодно. Я промерзла, кажется, до костей. К тому же ужасно хочется в туалет и пить. Переворачиваюсь на другой бок, лицом к двери. Смотрю прямо в камеру, непрерывно мигающую красной лампочкой. Наслаждается, наверное, глядя на мои мучения, изувер проклятый.

Перевожу взгляд на стол. Пробую приподняться и оседаю обратно. Резкая боль в ребрах на мгновение ослепляет. Прикладываю ладонь к месту повреждения, стараюсь дышать короткими неглубокими вдохами. Держусь за поврежденный бок и, затаив дыхание, всё же сажусь. Голова сразу идет кругом. Пару минут сижу неподвижно, привалившись спиной к сырой стене. Ягодицу печет, шиплю сквозь стиснутые зубы и поднимаюсь на ноги, опираясь на стену. Медленно бреду к железной двери и стучу изо всех сил. Припадаю к стене и жду. Через пару мгновений на пороге возникает незнакомый хмурый мужчина.