Сара Мэйсон - Обман, или Охота на мачо
— Ну, собирайтесь, если едете.
Я спешу за ним. Весь офис хором кричит: «Пока, Дик!», «Увидимся позже, Дик!». Надеюсь, что он не принимает это близко к сердцу.
Детектив Сэбин заводит машину, и мы выезжаем из подземного гаража.
— Куда едем? — интересуюсь я.
— Полицейские опросили персонал больницы. По поводу кражи лекарств. Им не понравился один из медбратьев. Нужно его проверить.
Мы погружаемся в неловкое молчание. Можно сказать, что наши прошлые отношения были любовными по сравнению с теми, которые установились теперь, после перебранки. Я прикусываю губу и смотрю в окно. Наверное, я должна извиниться за то, что случилось утром, но мне никак не решиться на это.
Наконец, стиснув зубы, я нехотя говорю:
— Послушайте, мне очень жаль, что я вспылила сегодня утром. Просто у меня была тяжелая неделя.
Ну что, можно считать, что я извинилась. Он, точно так же нехотя, отвечает:
— Все в порядке. Простите, что назвал вас назойливой мухой. То есть это было сказано справедливо, но все же мне не стоило говорить этого.
Его слова еще меньше похожи на извинение, чем мои. Вообще, по нашему виду не скажешь, что кто-то из нас о чем-то сожалеет. Остаток пути мы молчим.
Все мои мысли сосредоточены на предстоящем опросе подозреваемого. Джеймс Сэбин направляется к его дому, а я бегу за ним.
— Мне нужно что-нибудь говорить? — спрашиваю я.
— Нет, лучше молчите.
— Вы не хотите, чтобы я вам помогала? — спрашиваю я с ноткой беспокойства в голосе.
— Вы что, считаете меня плохим полицейским? — Он останавливается и смотрит мне в лицо. — Плохим? — устало повторяет он.
— Хорошим или плохим? Я не знаю…
— Мисс Колшеннон. Я оценил ваше предложение помочь, но можно указать вам на одну существенную ошибку?
Я вопросительно уставилась на него.
— Вы не офицер полиции. Понимаете? Я — полицейский, — продолжает он, медленно указывая сперва на себя, как будто объясняя что-то пятилетнему ребенку, а затем на меня. — Вы — не полицейский.
Потом он повторяет то же самое:
— Полицейский и не-полицейский. Вы понимаете? Вы слишком много смотрите телевизор.
Я окончательно сдаюсь и молча следую за ним вверх по изящной металлической лестнице. Он звонит в дверь квартиры номер три. Ответа нет. Звоним снова. Джеймс Сэбин поворачивается ко мне:
— Запомните, говорить ничего не надо.
Я убежденно киваю, как будто только об этом и думаю. Дверь со скрипом приоткрывается. Детектив Сэбин показывает удостоверение и говорит:
— Вы Кеннет Тэннер?
Фигура, стоящая в тени коридора, кивает.
— Я детектив Сэбин. Хотел бы задать вам несколько вопросов по поводу кражи в больнице, где вы работаете.
Дверь приоткрывается шире, и мы видим перед собой парня лет двадцати пяти. На нем спортивные брюки и хлопчатобумажная рубашка — ужасное сочетание.
— Да? Что вы хотите узнать?
— Можно мы войдем?
Сначала кажется, что парень открывает дверь пошире, давая нам возможность войти, но вместо этого он захлопывает ее перед нашим носом. Джеймс Сэбин, у которого реакция лучше, чем у меня, старается удержать дверь плечом, но уже слишком поздно — дверь захлопывается на замок. Он делает шаг назад и ударяет по двери правой ногой, прямо над ручкой. Дверь с шумом распахивается.
— Оставайтесь здесь, — говорит он мне, забегая внутрь.
Не стоит и говорить, что я не остаюсь, а бегу за ним. Вижу, как он несется через прихожую и забегает в одну из комнат. Когда я вбегаю следом, Джеймс уже дерется с Кеннетом Тэннером у окна, за которым находится пожарная лестница. Примерно через тридцать секунд он скручивает руки подозреваемого за спиной и садится сверху, чтобы достать наручники. Он извлекает их с изяществом волшебника и защелкивает на лежащем ничком парне. Потом начинает зачитывать Кеннету его права:
— Вы имеете право хранить молчание. Все, что вы скажете, может быть использовано против вас…
Чтоб мне провалиться. Еще только утро.
— Холли! Мои поздравления! — говорит Келлум. — Это твой первый арест!
— Да! Хорошая работа! — кричит другой офицер из-за своего стола. На многих лицах я вижу улыбки.
Скромно улыбаюсь в ответ.
— Трудно было арестовывать? — шутя, спрашивает Келлум.
— Ужасно.
Джеймс Сэбин стоит за мной. Кивком головы Келлум указывает на него:
— А Дик помогал тебе?
— Нет. Он сидел в машине.
Мы с Келлумом смеемся. Детектив Сэбин высоко поднимает брови и уходит, оставляя нас одних.
Я подхожу к своему столу и с грохотом падаю с небес на землю, когда до меня доходит, что историю моего первого ареста могут украсть, как это было в прошлый раз.
Джеймс Сэбин начинает работать с огромным количеством бумаг, связанных с процедурой ареста (на его месте я бы просто отпустила подозреваемого), а я сижу за компьютером и пишу следующую часть «Дневника». Снова и снова я отрываю взгляд от экрана и задумчиво смотрю перед собой. Келлум проходит мимо и кидает кипу бумаг на стол Джеймса со словами:
— Я только что был в лаборатории. Роджер просил передать тебе вот это.
— Что это? — осведомляюсь я.
— Отчет по делу об ограблении Форкуар-Уайта.
Детектив Сэбин начинает его просматривать.
— Уже есть результаты анализа ДНК? — с волнением спрашиваю я.
Детектив Сэбин даже не поднимает на меня глаз, но Келлум отвечает:
— Пройдут недели, прежде чем результат пришлют из лаборатории, Холли. Для них это не дело первостепенной важности…
— Почему? — прерываю его я.
— Ну, убийства, изнасилования и тому подобные вещи важнее, чем ограбление.
— Они не могут идентифицировать найденное вещество, — бормочет про себя Джеймс Сэбин, не отрывая глаз от отчета.
— Да, — говорит Келлум. — Роджер упомянул об этом. Он сказал, что они понятия не имеют, что это за субстанция.
— Но они ведь постараются это выяснить? — заинтересованно спрашиваю я.
Джеймс Сэбин поднимает голову:
— Они не могут сделать этого, мисс Колшеннон, из-за недостаточного финансирования. Так что лучше пишите о чем-нибудь другом.
Остаток утра посвящен допросу Кеннета Тэннера, на котором мне было запрещено присутствовать. Я очень надеюсь, что больше «Бристоль джорнал» не опередит нас, но когда смотрю на Джеймса Сэбина, работающего за компьютером, то понимаю, что все это вряд ли закончится просто так. После полудня собираю вещи, прощаюсь со всеми и отправляюсь к себе в редакцию. Джо ждет меня.
— Ну? — требовательно спрашивает он.
— Что «ну»?
— Ты выяснила что-нибудь насчет «Бристоль джорнал»?
