Линн Шнернбергер - Ботоксные дневники
— Но роль Пирса никогда и не ставилась под сомнение. Мне следовало сказать об этом с самого начала.
Теперь, когда место для одного из «своих» обеспечено, я почти ощущаю всеобщее облегчение.
— А эта девочка, Тамика, действительно довольно талантлива, — нерешительно начинает Аманда.
— Да, — соглашается Хизер. — Но вам не кажется, что Николь и Пирс просто потрясающе смотрелись бы на сцене вместе? К тому же их родители так дружат!
Я жду, когда кто-нибудь скажет, что тоненький голосок Николь совсем не будет слышно из-за оркестра, но мамаши с Парк-авеню слишком заняты обсуждением того, к чему может привести совместное выступление Николь и Пирса: сначала ухаживание, потом бал дебютантов и, наконец, неизбежные свадебные торжества в «Плаза». Или даже, может быть, в «Плаза-Атени».
— Нет! — вдруг выкрикивает Эллисон, и я сразу вспоминаю нашу последнюю встречу. Эта девушка говорит редко, но когда открывает рот, остановить ее невозможно. — Вы помните, в чем заключалась наша идея? В том, что в спектакле примут участие все дети — и богатые, и бедные. Поэтому должно быть так: Тамика и Пирс. По одному с каждой стороны. В этом весь смысл.
Все замолкают, не решаясь спорить, и Винсенту удается воспользоваться моментом.
— Хорошо, хорошо, если вы все этого хотите, я не возражаю. Пусть будут Тамика и Пирс.
Однако он, похоже, не до конца уверен, пора ли уже вернуться в режиссерское кресло или же стоит продолжать изображать из себя дипломата.
— У кого-нибудь есть еще какие-то пожелания?
— Винсент, я уверена, что с остальными ты и сам разберешься, — милостиво произносит Хизер. Главные роли распределены, и ее миссию можно считать выполненной. Деталями пусть займутся наемные служащие. — Но у меня есть кое-какие новости относительно благотворительного приема, — говорит она, обращаясь к остальным леди. — Я позвонила Кейт, и она согласилась участвовать.
О чем, интересно, мы сейчас будем говорить? И как фамилия этой Кейт? Хэпберн? Хадсон? Кьюрик?
— Кейт предоставит для подарков розовые кожаные бумажники из своей последней коллекции, — торжественно объявляет Хизер, — но их получат только те спонсоры, которые выделят более тысячи долларов. Я выпросила у нее записные книжки для тех, кто пожертвует более пятисот. Вы ведь знаете, эти бумажники очень дорогие. Никто не откажется их иметь. С ее стороны это сказочно щедрый жест.
Теперь я понимаю, о ком идет речь, — о Кейт Спейд. Мне и самой нравятся ее бумажники. Неделю назад я купила такой — просто потрясающий — всего за пять долларов на углу Пятьдесят второй улицы и Шестой авеню и теперь готова пообещать приобрести несколько кошельков для тех дарителей, которые пожертвуют на наше шоу менее пятисот долларов, но вовремя останавливаюсь. Эти леди, вероятно, даже не подозревают, что у уличных торговцев можно купить что-то, помимо соленого печенья, и я не собираюсь разрушать их иллюзии.
Мы надеваем пальто, обмениваемся прощальными поцелуями и выходим на улицу, где в ожидании замерли автомобили с водителями. Я слышу урчание работающих моторов. Аманда быстро ныряет в одно авто, Памела с Пирсом устраивается в другом и машет Аманде через тонированное стекло. Да, такие девушки ни за что не поедут в одной машине, даже если живут на одном этаже.
Поскольку меня не ждет ни водитель, ни собственное авто, ни даже такси, я перехожу улицу и стараюсь поскорее скрыться из поля зрения компании с Парк-авеню. Мне не хочется, чтобы они узнали, что я собираюсь идти пешком, причем до самого вокзала. Я смотрю на часы, прикидывая, есть ли еще шанс успеть на поезд, отправляющийся в шесть одиннадцать. Что ж, надежда есть всегда. Я иду через город по Сорок пятой улице со скоростью, которая удивила бы саму Мэрион Джонс, ныряю в черный вход Гранд-Сентрал, сворачиваю к пригородным поездам, тяжело дыша, бегу к одиннадцатому пути и оказываюсь в первом вагоне за девяносто секунд до отправления поезда. Черт! Я бы вполне успела купить пачку «Твиззлерс». Через минуту в вагон вваливаются запыхавшиеся пассажиры, явившиеся как раз в последнюю секунду, и начинают протискиваться на свободные места. Могу поклясться, что у каждого из них в руках пачка «Твиззлерс».
— Не против, если я присяду рядом с вами? — слышу я мужской голос. Очевидно, этот парень присмотрел соседнее со мной место, на котором я пристроила свой, как мне казалось, устрашающих размеров багаж.
— Пожалуйста, — хмуро отвечаю я и, подняв глаза, вижу улыбающееся лицо Дэна. — Привет, сразу не поняла, что это ты, — говорю я, неожиданно обрадовавшись, и освобождаю ему место у прохода, подвинувшись и пристраивая на колени дамскую сумочку, большую хозяйственную сумку, газету и зонтик. Раньше я беспокоилась, что непрекращающееся падение акций моего взаимного фонда в конце концов превратит меня в вечно усталую тетку с сумками, но теперь понимаю, что это уже, вероятно, сделали мои, так сказать, аксессуары.
Дэн снимает пальто от «Берберри» (Люси, похоже, накупила их целую кучу, для всех членов семьи) и засовывает его на полку для багажа. Даже в костюме и галстуке он кажется очень красивым: высокий, подтянутый, уверенный в себе — совсем как Люси. Черт побери! Этот парень просто великолепен — не то что некоторые, недавно виснувшие у Люси на руке. Куда смотрит моя ненормальная подруга? Неужели не понимает, каким сокровищем владеет? Если бы Ральф Лорен увидел Дэна и Люси вместе, он бы наверняка снял их для рекламной кампании «Образцовая Американская Пара», которая заняла бы целых три полосы в глянцевых журналах. Но дело не только во внешности. На Дэна можно положиться, он любит Люси, они много лет пробили вместе. Почему бы им не продолжить этот путь вместе, вспоминая все, что осталось позади?
Дэн садится рядом и ставит в ногах изящный кейс — свою единственную ношу. Несправедливо, что мужчины всегда ходят с пустыми руками. Если они, как считается, охотники и добытчики, могли бы по крайней мере время от времени приносить домой сумку с продуктами.
— Рад тебя видеть, — говорит Дэн, устраиваясь поудобнее. — Как поживаешь?
— Потрясающе, — отвечаю я, стараясь не уронить сумочку и наклоняясь, чтобы задвинуть все остальное под сиденье. Уф! Я чуть не касаюсь головой колена Дэна и тут же выпрямляюсь.
— Как тебе вчерашний концерт Вилли Нельсона? — спрашивает Дэн, не замечая моего зонта, который выкатился прямо ему на ботинок.
— Очень, очень интересно, — отвечаю я. — Я так благодарна Люси, что она взяла меня с собой!
— Рад, что тебе понравилось! — Голос Дэна звучит, на мой взгляд, слишком искренне. — Так вы были вдвоем?
Что бы это значило? И что я должна ответить? Люси не посвящала меня в детали легенды, придуманной для Дэна, а я не спрашивала. Если он тоже хотел вчера пойти на концерт, какой она придумала предлог, чтобы его отговорить? И почему она взяла с собой меня? Полагаю, Люси не объяснила Дэну, что он будет четвертым лишним, поскольку она уже договорилась с подругой и любовником.
