Барбара Брэдфорд - Так далеко, так близко…
— Я знаю, как потрясла тебя эта смерть, и очень жалею, что меня там не было, и я не мог тебя утешить.
— Спасибо, Кит. Я и в самом деле была потрясена, но сегодняшнее сообщение просто ошеломило меня. Но, как часть говорил Себастьян, жизнь продолжается.
— Жизнь — непредсказуемая штука, — заметил Кит, ставя свой стакан на кофейный столик. — Никогда не угадаешь, что у нее в запасе, какие жуткие потрясения ждут за углом. — Он сел рядом со мной, положив руку на спинку дивана. — Я хочу, Вивьен, помочь тебе справиться со всем этим, насколько это возможно. Я буду рядом, если понадоблюсь.
— Я знаю. Но сейчас я уже в порядке.
— И все хорошо, Вив? Я имею в виду — у нас с тобой?
— Конечно, Кит.
— Значит, я могу надеяться, что мы начнем с того же места, на котором расстались в июле?
— Да, — поспешно ответила я. Я уже начала осознавать, что не только хочу возобновить эту дружбу, но что она мне просто необходима.
Он наклонился, взял обеими руками мое лицо и пылко поцеловал меня. Я вернула поцелуй с такой же страстью.
— О Боже, Вив, я хочу тебя, — прошептал он, касаясь губами моих волос, когда мы, наконец, оторвались друг от друга. — Мы так давно не были вместе, это невыносимо. Пойдем наверх сейчас, а обедать поедем позже.
Я ласково коснулась его лица.
— Не торопись, Кит. У нас с тобой столько времени.
Он покачал головой.
— Кто знает, что принесет нам завтрашний день? Нужно успеть взять все сегодня, жить в полную силу, брать жизнь полными горстями. Дорогая моя, я так тебя хочу.
— Потом, Кит, — повторила я. Прильнув к нему, я поцеловала его и добавила: — Давай поедем обедать, а потом к тебе.
Он глянул на меня испытующе:
— Ты останешься на ночь?
Я кивнула.
— Я хочу увидеть картины, которые будут на выставке, особенно последнюю, твой большой холст.
— Ах вот как, тебя интересует моя работа, а не я, — засмеялся он.
— И то, и другое, — я тоже засмеялась.
Когда мы договорились о встрече, Кит обещал повезти меня в городок. Он так и сделал.
Мы пошли в четырехзвездочный ресторан, лучший в округе, в «Лормарэнскую мельницу». Кит сделал заказ заранее, и как только мы сели за столик, тут же принесли шампанское.
К обеду, состоящему из замечательной тушеной телятины с гарниром, мы взяли одно из лучших столовых вин, «Шатоньер‑дю‑Пап» из местных виноградников.
В довершение к чудесной еде и вину, Кит был в этот вечер на высоте. Он занимательно и весело рассказывал о своей работе, о выставке в Париже, потом посвятил меня в местные сплетни, сообщил, что случилось в мое отсутствие. Он смешил меня и развлекал в течение всего обеда.
Потом, за кофе, он вдруг спросил:
— Ты поедешь со мной в Париж в ноябре, Вив, на открытие моей выставки?
— Ох, Кит, мне еще столько нужно сидеть над книгой, — начала было я, но замолчала, заметив разочарование на его лице.
— Прошу тебя, Вив, это так важно для меня.
— Ладно, поеду, — внезапно решила я. — Это в конце месяца, да?
— Да, в пятницу, 25 ноября. А что?
— Просто в конце месяца мне проще будет вырвать время. Я смогу пока вплотную заняться книгой. Буду работать, как бешеная, в оставшееся время, и, значит, смогу позволить себе долгие выходные и поездку в Париж.
На лице Кита расплылась улыбка, и я поняла, как много значит для него мое согласие. Это меня тронуло.
— Спасибо за приглашение, Кит, я уверена, что выставка будет иметь большой успех. А еще я жду не дождусь, когда ты покажешь их мне сегодня вечером.
— А я жду не дождусь тебя, — сказал он, пожирая меня взглядом. И добавил, ухмыльнувшись: — И честно говоря, я считаю, что картины лучше смотреть завтра, при дневном свете.
— Ах вот как? — отозвалась я.
Я стояла у окна спальни, глядя на старинный замок Лормарэн, и ждала Кита. Полная луна освещала ренессанскую громаду, застывшие башни и бросала серебристый блеск на камни.
Мне всегда нравился вид из этого окна, но сегодня он был какой‑то необычный, какой‑то другой. Может быть, из‑за игры сверкающего лунного света на этой древней твердыне и на холмистых полях, среди которых стоит замок. А может быть, из‑за темного неба, усыпанного яркими звездами и стремительно несущимися облаками, которые набегали на лунный лик, затеняя его.
Или из‑за того, что это я сегодня другая?
Напряжение мое спало, мне было легко, как давно уже не бывало. Я радовалась, что я с Китом. Я заметила это уже несколько часов тому назад. Я уже и забыла, как хорошо на меня действует его тепло, внимание, ласковые взгляды и жесты. Ничего нового для меня в этом не было. Он всегда был таким со мной, он прекрасно ко мне относится. ПРосто за три месяца отсутствия я об этом забыла.
Кит подошел ко мне сзади, положил руки мне на плечи. Приподняв мои волосы, поцеловал в шею. Потом медленно повернул лицом к себе.
На нем был белый махровый халат, и он подал мне такой же.
— Пожалуйста, дорогая, разденься, пойдем ляжем, — прошептал он.
Но когда я хотела отойти, он обнял меня и поцеловал. Поцелуй был долгий и жадный, и отпустив меня, Кит сказал тихо и настойчиво:
— Быстрее, я не могу ждать, Вив, я так соскучился.
Через несколько минут я вернулась, одетая в халат, и легла рядом с ним. Мгновение мы лежали, взявшись за руки и глядя, как небо меняет свой цвет, и я была счастлива, что я с ним рядом, что можно наслаждаться этими мгновениями редкого покоя и близости. Потом Кит вдруг приподнялся на локте, лег на бок и внимательно посмотрел на меня.
— Ты красивая, Вив, — и он распахнул на мне халат и стал гладить мои груди, живот и бедра медленными движениями. Потом стал на колени, склонился надо мной, целуя меня всю, пока не добрался до мягких волос, скрывающих лоно. Там его губы задержались надолго. Я расслабилась. Пусть он ласкает меня, как ему хочется, как он всегда это делает.
Часть II
Джек
Долг
13
В первый раз я приехал в шато д'Коз, когда мне было семь лет. Не знаю, может ли мальчишка в таком возрасте влюбиться в дом; но я влюбился.
В те дни я не понимал, почему я так его полюбил. Единственное, что я понимал, — что здесь я дома. Его размеры меня не пугали. И величественность не подавляла. Мне был легко в этих огромных комнатах. Легко бродить по лугам и лесам нашего имения.
В глубине души я знал, что я принадлежу этому месту, этому дому. Навсегда. Уезжать отсюда мне никогда не хотелось. А если и приходилось, я грустил целыми неделями. Никак не мог дождаться возвращения. Мы приезжали сюда каждое лето. И всегда лето казалось мне слишком коротким.
