Дикси БРАУНИНГ - АЛЕКС И АНГЕЛ
– Эй, осторожнее… – Его дыхание со свистом вырывалось сквозь зубы.
Но Ангелина не хотела быть осторожной. Она хотела всего, всего сразу, снова и снова, без конца. И хотела немедленно. Она выгнула спину, предлагая ему свою грудь, нимало не смущаясь ее крошечными размерами. С ним она чувствовала себя красавицей. С ним она чувствовала, что умеет летать!
– Ax, моя милая, милая Ангелина! – Алекс потерся о ее живот. – Ты не знаешь, как долго я мечтал об этом. – Он уткнулся носом в ее пупок, отчего все ее тело затвердело.
Постельная болтовня, говорила она себе. Постельная болтовня ничего не значит, она забудется к следующему утру.
Я люблю тебя, я люблю тебя, я…
– О, Алекс, прошу тебя!
Он навис над ней, пожирая ее горящими глазами. В призрачном свете его тело тускло поблескивало. Медленно, как будто боясь причинить боль, он соединился с ней, и на краткий безумный миг она завладела им полностью – телом и душой.
Медленно, аккуратно он начал углубляться, и она встретила его на полпути. Когда начало нарастать, начало петь сладкое мистическое напряжение, они стали двигаться все быстрее, бросились наперегонки, теряя голову. Когда она подумала, что умирает, он уверенно подхватил ее, и она бросилась в пропасть, дрожа, плача, цепляясь за единственную в мире вещь, которая имеет значение.
И он тоже дрожал, плакал и цеплялся.
Ангелина проснулась на его плече в зеленоватом свете, который струился через окно, и даже не удивилась, обнаружив, что не одна. Она так часто мечтала об этом, и вот мечты наконец превратились в реальность.
Это было глупо и немного опасно, но она решила, что может побаловать себя еще чуть-чуть.
Она продолжала нежиться, пока не зазвонил телефон.
– Это тебя, – сонно пробормотала она. – Мне никогда не звонят среди ночи.
– Мне тоже. Наверное, ошибка.
– Наверное. – Ангелина положила голову ему на грудь, так что губы ее уткнулись в плоский коричневый сосок. Он немедленно заострился, что вызвало интереснейшую цепную реакцию.
Телефон наконец замолчал. В наступившей тишине она стала прослеживать пальцем линию, которая начиналась от маленькой ямки на его шее, проходила через сосок, обходила пупок и уходила прямо в опасную зону. В район наибольшей слабости. В вулканическую область.
– Ищешь неприятностей, – хрипловато прошептал он. Но по-прежнему не двигался, положив руки за голову и предоставив ей полную свободу обследовать его в свое удовольствие.
– Собираешься их мне доставить? – съязвила она, поглаживая щетину, проросшую на его острых скулах.
– Неприятности?
– Что угодно.
Он лениво перевернулся, ухватил ее руку и легко ущипнул за плечо.
– Я могу предложить еще немного чего угодно. Ты достаточно опытная наездница?
– Не очень, – призналась Ангелина, вспомнив свою маленькую ложь. – Но я хорошая ученица.
Глаза Алекса странно потемнели под полуопущенными веками; он поднял ее и посадил верхом на себя, но в этот момент снова зазвонил телефон.
– Проклятие! – Его глаза опять раскрылись. – Наверное, нужно подойти, любимая. И не вешать трубку. Эту скачку я бы не хотел прерывать.
Ангелина раздраженно выбралась из постели, на ходу набрасывая халат. Он уже видел все, на что было смотреть. Для него не секрет, что она широкобедрая и плоскогрудая, что ее бока слишком пухлые, а волосы выглядят как стог сена после бури, но не было причин щеголять всей этой красотой.
Она добралась до телефона и услышала короткие гудки.
– Дрянь, дрянь, дрянь, – в тон звонку тихо выругалась она.
Одуряюще голый, к ней присоединился Алекс.
– Кто звонил? Повесили трубку?
– Очевидно, какой-то придурок находит удовольствие поднять людей из постели и повесить трубку, как только ответят, особенно когда барахлит автоответчик.
– Не клади трубку на рычаг.
– А что, если это не придурок? Вдруг это Гас звонит из машины? Если он едет со стороны гор, его может быть то слышно, то нет – вот и объяснение…
– Не клади. Пять минут не имеют значения.
– Почему именно пять минут?
Стоя позади нее, Алекс обхватил ее руками и зарылся лицом в шею, вдыхая дурманящий запах секса и тот травянисто-пряный аромат, что, как он уже понял, принадлежал ей – и только ей.
– Потому что ты снова нужна мне, – настойчиво произнес он внезапно осипшим голосом. – Потому что я сомневаюсь, что протяну больше пяти минут. Нужно что-то делать со всем этим давлением, о котором ты говорила сегодня.
Повернув ее к себе, Алекс наклонился, и как раз в этот момент она подняла лицо. Он был тверд и решителен, а она тихо простонала:
– Я таю изнутри…
Он сбросил халат с ее плеч. Ангелина нащупала сзади трубку и сняла ее.
– Если это важно… – Она издала еще один тихий стон, когда почувствовала его напор внизу живота.
– Они перезвонят, – закончил он, накрывая руками ее груди, чувствуя их мягкость и нежность и то, как они твердеют под его пальцами. – Обними меня за шею, Ангелина. – Его руки скользнули вниз, под ее бедра. – Держись крепче.
– Вот так? – Она не отрываясь смотрела в его глаза, пока он поднимал ее, скользя ею по своему телу, пока разводил ее ноги так, что они обвились вокруг его торса. Потом он медленно опустил ее.
На этот раз застонал Алекс.
Ангелина задыхалась.
Две минуты сорок семь секунд, но никто не следил за временем.
Ка-ак бабахнет!
Глава 10
Сэнди не спала, когда Алекс вернулся домой. Он чувствовал себя не в своей тарелке: все казалось, на его лице написано, чем он занимался. Оставалось только надеяться, что дочь еще слишком невинна, чтобы догадаться.
– Ну? Где она? – потребовала Сэнди. Она сидела на лестнице лицом к входной двери со стопкой комиксов, пакетом шоколадного молока и пустой пачкой из-под кукурузных хлопьев за спиной.
– Ты о чем? И что ты, собственно, делаешь до сих пор? Ты выучила?..
– Как я могу думать об уроках, когда ты убежал неизвестно куда? Папа, я же о тебе беспокоилась! Ты, похоже, не понимаешь, но у тебя сейчас очень опасный возраст. Моя учительница по физкультуре говорит, многие мужчины становятся такими шалунами, когда понимают, что постарели, и… – Черт возьми, я еще не постарел! – взревел Алекс. – И какого черта ты не сделала уроки?
– Итак, где Ангелина? Ты ведь был у нее, верно? Обо мне говорили? Ты занимался с ней сексом? Вы собираетесь пожениться? Потому что, если собираетесь и вам потребуется личная жизнь, я могу переселиться в бабушкину швейную комнату под лестницей. Ею все равно никто не пользуется…
Но Алекс уже не слушал. Он не верил в пользу порки, хотя должен был признаться, что раза два у него появлялось огромное искушение отшлепать ее. Резкого слова, усугубленного ее собственным осознанием вины, обычно хватало, чтобы все поставить на свои места.
