Джеки Браун - Всё позволено
Поэтому я не уехал из Буффало — я оттуда сбежал. Теперь я это понимаю. Но боль преследует меня на каждом шагу, в основном потому, что я отказываюсь расстаться с ней.
И отказываюсь расстаться с тобой.
С мыслью о тебе, скажем так. Тебя никогда не было, ты живешь только в моем сердце. И там останешься. Навсегда. Но все-таки мне нужно отпустить тебя. Для моего собственного спокойствия. Это не значит, что я забуду о тебе. Как никогда не забуду и ту женщину и ее дочь. Это значит принять то, что уже нельзя изменить. И двигаться вперед. Нельзя жить в прошлом. И нельзя жить с мыслью о том, „а если бы…“. Наконец-то я понял это.
Прощай, мой маленький ангел».
Слезы закапали на страницу. Они оставили пятна на самых первых строчках его дневника, и сейчас на бумаге тоже расплывались пятна. Первые строчки были о его ребенке. И последние — тоже. И Джейк почувствовал спокойствие в своей душе.
— Джейк?
Вытерев мокрые щеки, он поднял глаза и взглянул в сторону двери. Там стояла Кара.
— Да?
— Прости, что помешала тебе. Я подумала, что тебя обрадует эта новость: телефон снова заработал! Я подняла трубку — просто так, на всякий случай — и услышала там гудок.
Он кивнул:
— Замечательно. Ты можешь позвонить своему сыну.
— Да. — Но Кара при этом не улыбнулась. — Скажи… у тебя… все в порядке?
— Думаю, да. — Закрыв дневник, он на секунду прижал его к сердцу, прежде чем положить в ящик стола. — Просто мне надо было завершить некоторые неоконченные дела.
Глава 10
Джейк сидел в гостиной, когда Кара спустилась по лестнице. Был поздний вечер. Она вообще-то уже пожелала ему спокойной ночи. Но несколько часов после этого она не могла успокоиться и расхаживала по комнате. О сне Кара даже и не думала, потому что догадывалась, какие чувства терзают Джейка.
«Неоконченные дела».
Она вспоминала выражение его лица и слезы, которые стекали по щекам. Боже, как больно было ей видеть их! Его боль терзала ей сердце.
Он стоял возле камина, повернувшись к ней спиной. На нем была лишь белая футболка, которая плотно обтягивала его широкие плечи. Узкие бедра облегали потертые синие джинсы. Кара не сомневалась, что Джейк выглядел потрясающе в форме офицера полиции или в деловом костюме. Но ему больше нравились джинсы.
— Джейк.
Он повернулся:
— Я думал, ты давно уже спишь.
— Я не могла уснуть. Я… Я беспокоилась о тебе.
Он покачал головой:
— В этом нет необходимости.
Кару не удовлетворил его ответ.
— Ты мучаешься. Скажи мне. Ты знаешь, что можешь мне открыться.
Он смотрел на нее несколько секунд изучающим взглядом, потом кивнул:
— Я задумался о своей жизни. Это нелегкие мысли.
— Да, действительно. — Но Кара была не удовлетворена его ответом, поэтому она ждала.
— Я веду дневник. Ты даже можешь заглянуть в него. — Раздался его резкий смех. — Наш полицейский психолог предложил мне вести его. Это способ излить свои чувства, пока ведется внутреннее расследование. Но я и не думал про дневник, пока не узнал, что Миранда… сделала с нашим ребенком.
Кара сглотнула комок в горле:
— Значит, ты записал в нем свои мысли.
— Более или менее. — Джейк пожал плечами. — Я гадал, на кого он или она будет похож, какой у него или у нее будет характер. Я… я обращался к этому ребенку, который не был рожден, — он жил только в моем сердце.
Кара почувствовала, как душа ее разрывается на части. Не в силах постичь его горе, она медленно произнесла:
— Ты думаешь, это неправильно?
— Нет. Не совсем. Но невозможно… невозможно двигаться вперед, когда ты не покончил с прошлым. Я думаю, что мы оба убедились в этом, пусть и по разным причинам.
Если он думал, что она будет спорить с ним, то он ошибался. Кара кивнула.
— Мы должны идти вперед, — четко произнесла она.
— Вперед, — согласился он.
Они смотрели друг на друга в сумрачном свете гостиной. Взгляд его опустился вниз и задержался там, заставив Кару осознать, что сегодня она была в своем собственном, а не в одолженном халате. Халат не был таким солидным и толстым, как у Бонни. Халат Кары — а скорее, пеньюар — был сшит из тонкой шелковой ткани сиреневого цвета, отделанной кружевом на вороте и рукавах. Халат был надет на ночную рубашку того же цвета. Тонкая ткань ласкала тело, когда Кара переминалась с ноги на ногу.
За спиной Джейка в камине вспыхнуло полено и разломилось на две части, рассыпав искры.
И Джейк не выдержал:
— Боже, какая ты красивая!
Он подошел к ней, и руки его легли на ее талию. Его шершавые ладони сжали дорогой шелк, когда он обхватил ее и привлек к себе.
Его губы нашли ее губы. Поцелуй был более страстным, чем в предыдущую ночь, и это было неудивительно. Запрещенный поцелуй. Но даже, несмотря на это, Кара наслаждалась этим украденным моментом. Она, казалось, не замечала того, что Джейк ослабил узел пояса на ее халате. Она даже позволила ему скинуть халат с ее плеч и чуть не закричала, когда руки его прикоснулись к ее груди сквозь ночную рубашку — и не только из-за острых ощущений, которые он пробудил в ней, но и из-за тщетности этого небывалого желания.
Его пальцы, нащупав шелковые бретельки ее ночной рубашки, спустили их вдоль плеч, полностью их обнажив. Губы его прикоснулись к ее шее лишь на секунду, а затем спустились к правой груди. Задрожав, Кара едва сдержала желание побудить его опуститься еще ниже.
— Джейк… — Дыхание ее было затрудненным, а голос — еле слышным. — Джейк, мы должны остановиться.
— Я знаю. — Он едва выговорил эти слова, когда его руки снова вернулись в относительно безопасную позицию, обхватив ее талию. Затем он прижался к ней лбом.
— Боже, мне так хотелось бы, чтобы ты была одинокой матерью.
Вообще-то она и была таковой.
— А если я и есть одинокая мать?
Он отступил назад, покачав головой:
— Сегодня я принял решение. Довольно серьезное для меня. Я больше не буду строить свою жизнь на принципе «Если бы…». Я хочу тебя, Кара. Я думаю… думаю, что мог бы влюбиться в тебя.
Кара пошатнулась, услышав это.
— Именно поэтому я прошу тебя вернуться наверх и не спускаться сюда до утра. Иначе между нами может случиться нечто, о чем мы потом горько пожалеем. Факт остается фактом: ты находишься в законном браке.
«Неужели это возможно — быть уязвленной и тронутой одними и теми же словами!» — подумала Кара.
Она обхватила его поросшие щетиной щеки своими ладонями. Он был красивым мужчиной. Но истинная красота его находилась внутри.
— Я думаю, что тоже влюбилась в тебя. Ты хороший человек, Джейк Маккейб. Я уже сказала тебе об этом. Ты — точно тот мужчина, которому я могла бы доверить воспитание своего сына.
