Сандра Браун - Шелковые слова
Лейни погладила себя по животу.
— Буду каждый день говорить ему, как люблю его, обнимать и ласкать. — Она вновь обратила задумчивый взгляд на пустынное шоссе; лишь изредка темноту прорезали лучи чужих фар. — Вряд ли мама считала, что поступает не правильно. Ты как-то назвал меня печальной дамой. Но в этой пьесе именно она по-настоящему трагическая фигура.
Дик был настроен менее снисходительно.
— Лейни, ты сердишься, что я заставил тебя увидеть ее в истинном свете?
Она медленно перевела на него грустный взгляд.
— Нет, Дик. Я благодарна тебе. Машина съехала на обочину так стремительно, что поначалу Лейни решила, что у них спустила покрышка. Включив аварийные фары, Дик придвинулся к Лейни и заключил ее в объятия.
— Я не хотел подвергать тебя такому испытанию, но должен был сломать этот барьер. — Сжав в ладонях ее лицо, он поочередно провел большими пальцами по ее губам. — Считай это своего рода шокотерапией.
Она потупилась.
— А все остальное? Тоже терапия?
Он выжидал с ответом, пока она снова не подняла на него глаза.
— Нет. Это случилось потому, что я очень хотел тебя любить, мечтал об этом с того самого дня, когда заявился на школьный двор. Двадцать семь лет ты была лишена любви. Я хотел подарить тебе ее в самой яркой форме. И весьма польщен, что сумел дать тебе то, в чем ты больше всего нуждалась.
Он поцеловал ее, едва коснувшись языком губ. Лейни всем своим существом отозвалась на эту ласку, ибо она напомнила ей о том, как он занимался с ней любовью. Именно в этот момент она осознала, что отныне всегда будет тосковать по Дику, если его не окажется рядом. Стон, слетевший с ее губ, когда она отстранилась от него, был вызван не страстью, а ощущением собственной беспомощности.
— Дик, ты заставляешь меня привязываться к тебе, а я этого не хочу. Боюсь.
— Лейни, этот страх взрастила в тебе твоя мать. Теперь ты это понимаешь?
— Да, но от понимания страх не исчезает.
Он крепко ее обнял.
— Мы изгоним его нежностью и поцелуями. Так что привязывайся ко мне на здоровье. Я намерен стать для тебя совершенно необходимым. И для Шустрика. — Он нагнулся и поцеловал ее в живот.
Впервые за день она рассмеялась:
— Ты что, действительно собираешься так назвать ребенка?
Подняв голову, он подмигнул.
— Только если родится мальчик. Смех Лейни обрадовал Дика, однако от его внимания не ускользнули темные круги под ее глазами.
— Ты устала, да?
— Ужасно.
Дик отстранился от Лейни, устраиваясь поудобнее за рулем и жестом предлагая Лейни прилечь.
— Дорога нам предстоит дальняя. Вытяни ноги. А может, лучше приляжешь на заднем сиденье?
— Глаза ее медленно скользнули по его лицу.
— Нет, лучше останусь с тобой. Дик вновь прильнул к ее губам, на сей раз давая волю неутоленному желанию. Он целовал ее горячо и упоенно, и страсть его обуздывало лишь сознание того, что Лейни смертельно устала. С сожалением подняв голову, он легонько коснулся ее влажных губ кончиком пальца.
— Спи.
Лейни положила голову на его плечо.
Тот вечер ознаменовал существенную перемену в их отношениях. Лейни постепенно стала проникаться к Дику доверием. Они не говорили об этом, но ее возрастающее доверие замаячило на горизонте проблеском надежды. С каждым днем они приближались к этому заветному маяку — предвестнику счастья.
Лейни вернулась в школу в первую неделю января, Дик оставался дома. Работая над весьма сложным и запутанным делом, тщательно подготавливал защиту. Он держал постоянную телефонную связь со своим клиентом и помощниками, проводящими гигантские объемы изысканий. А по ночам корпел над присланными сводками, увлеченно испещряя поля неразборчивыми пометками. Ни одна деталь не ускользнула от него; однако всякий раз, когда Лейни интересовалась, на какое число назначено судебное разбирательство, Дик отвечал неопределенно.
Она понимала, как несподручно ему работать в столь непривычных условиях, и как-то спросила:
— Тебе ведь надо быть в Нью-Йорке, да?
— Я должен быть здесь, с тобой, — твердо ответил он, отвлекаясь от кипы изучаемых бумаг.
— Ты знаешь, о чем я. Уверена, что переговоры с клиентом было бы гораздо полезнее и продуктивнее проводить при личной встрече, а не по телефону. Тебе нужны справочники, которых здесь нет, так что тебе приходится кого-то просить, а потом ждать до следующего дня…
— Да, Лейни, некоторые неудобства действительно есть. Наиболее откровенные обмены мнениями я приберегаю на то время, пока ты в школе. — Попытка свести все к шутке ему не удалась.
Лейни чувствовала себя ужасно толстой; она устала от судорог в ногах и болей в спине, устала от того, что денно и нощно ее изнутри пихают и толкают. При виде нарядов для беременных к горлу подступала тошнота. А стройных и гибких манекенщиц в модных журналах она прямо-таки ненавидела.
Ее все раздражало. Картина на противоположной стене висит неровно, но ей лень даже встать и поправить. Один из учеников сломал ей ноготь, уронив коробку с мелками. Она ненавидела свою утиную походку. И вдобавок ко всему, ей казалось, что она губит карьеру блестящего адвоката.
Но больше всего ее беспокоило, что же произойдет, когда родится ребенок. Дик ее наверняка бросит — к тому времени ему уже надоест эта игра. А когда он уйдет, она будет тосковать по нему. Лейни чуть ли не желала ускорить его уход, чтобы перестать этого страшиться.
— Возвращайся в Нью-Йорк, Дик, твое место там, — сердито сказала она. — Не могу допустить, чтобы ты жертвовал своей работой, оставаясь здесь со мной. Я позвоню тебе, как только почувствую, что начинаются роды. Доберешься сюда за несколько часов. Если, конечно, захочешь. Честно говоря, по-моему, любой мужчина, стремящийся ни на шаг не отходить от своей беременной жены, просто ненормальный.
Дик поднялся с кресла и присел на корточки возле кушетки, на которой она лежала. Сжал ее руку в своих ладонях.
— А кто же будет ходить с тобой на занятия по подготовке к родам?
— Первые шесть месяцев тебя же здесь не было. Инструкторша выполняла роль моего партнера.
— Да, уж об этом ваш солдат в юбке мне не даст забыть, — с улыбкой заметил Дик, вспоминая первый вечер, когда отправился на занятия вместе с Лейни и получил первоклассную выволочку от медсестры за то, что раньше пренебрегал своими обязанностями. — Доктор Тейлор назначил меня своим заместителем, дабы следить, чтобы ты не слишком переутомлялась.
— А это уже другое дело, — раздраженно бросила она, вырывая у него свою руку. Лейни понимала, что ведет себя стервозно, но не могла остановиться. Пускай знает, какая обида гложет ее последние несколько часов, а она поглядит, сохранится ли после этого его благодушное настроение. — Буду весьма признательна, если в следующий раз, когда мы пойдем на осмотр, вы двое не будете обсуждать меня так, словно меня там нет. Может, я и оплыла жиром, но это еще не затронуло мои умственные способности!
