После измены. Месть мне к лицу (СИ) - Вирго Софи

- Ты об этом пожалеешь, шиплю в трубку.

- Три дня, Марго, - не дает договорить, говорит и сбрасывает вызов.

Я стою посреди кабинета, и вокруг все плывет, как в дурном сне. Яркие краски стен, детские голоса за дверьми, даже голос Раевского, доносящийся сквозь туман.

- Марго? Что случилось?

Но я уже не слышу. В голове только одна мысль.

Он украл моего сына.

Глава 37

Глава 37

Марго

- Ты что, совсем спятил?! Открой сейчас же! Ты не имеешь права меня запирать! Он держит моего ребенка!

Кричу, бросаюсь к двери и бью по ней ладонями.

Раевский сказал мы заедем за документами к нему в фирму, которые помогут закрыть мужа навсегда, и я ему поверила, пошла с ним по его просьбе, а он запер меня по сути похитил.

Как он не понимает, я не могу сидеть здесь сложа руки, просто не могу. Мне нужно идти с ним. Я умру здесь в ожидании.

- Выпусти меня, - уже отчаянно прошу, но за дверью тишина. Только мое собственное прерывистое дыхание нарушает эту тишину.

- Марго, - говорит спокойно, но так уверенно, что мне становится все ясно. Дальше можно и не говорить, его не прошибить. Осел упертый. - Если ты сейчас выйдешь, все испортишь. Игорь этого и ждет. А мне не нужны твои эмоции. Я все сам сделаю. Верь мне.

- А я что, должна просто сидеть и ждать?! – снова кричу и бью по двери. - Ты слышал, что он сказал? Три дня, или Саша останется с ним навсегда. Это не шутки! Я хочу вернуть сына сегодня. Я не вынесу, как ты не понимаешь.

- Я понимаю все, Марго, поэтому… - он запинается, между нами пауза. В ней столько уверенности, что хочется кричать. - И именно поэтому ты останешься здесь. Пока я не разберусь.

- Нет! Он не имеет права! Я его мать, я должна быть там, должна его найти! Ты вообще понимаешь, что он может с ним сделать?!

Он не отвечает. Я слышу лишь удаляющиеся шаги. Он все решил. У меня ничего не спросил. Ненавижу.

Отшатываюсь от двери, ноги подкашиваются, будто кто-то выдернул из-под них опору. Падаю на диван у стены. Кабинет Раевского, стерильный, холодный, как операционная. Массивный дубовый стол, заваленный аккуратными стопками документов, компьютер с потухшим экраном. На стене старомодные часы с маятником, тиканье которых заполняет пространство, как отсчет до казни.

Тик-так.

Тик-так.

Каждый щелчок, как нож в спину.

Невольно сжимаю голову руками, пальцы оттягивают волосы до боли. Где он? Где мой сын? Что если... Если он уже вывез его за город? Если сменил номер, исчез? Если я больше никогда... Нет, не могу и не хочу об этом думать.

Горло сжимает ужасный спазм, слезы подступают, горячие, едкие, как кислота. Я стискиваю зубы, не сейчас, нельзя сейчас поддаваться эмоциям, но слезы льются сами, оставляют соленые дорожки на щеках, и капают на колени, оставляя темные пятна на светлой ткани юбки.

- Где ты, малыш... - шепчу в пустоту.

Проходит час.

Два.

Не знаю сколько. Я потерялась во времени и пространстве.

В какой-то момент встаю, подхожу к окну. За стеклом вечерний город, огни, люди. Они идут домой, смеются, живут своей жизнью, а у меня украли самое дорогое, я стою здесь, запертая, беспомощная, как пойманное животное.

Как он посмел? Ну как он посмел так поступить со мной?

А что если муж его перекупил? Что если они в сговоре? Да нет, это уже бред воспаленного сознания.

- Откройте дверь! Я не шучу, открывайте! - снова бью кулаком в дверь, надеясь, что кто-то поможет мне, но нет, в ответ тишина.

Черт. Поворачиваюсь спиной к стене и оседают на пол. Голова раскалывается, в висках тупая, нудная боль, как будто кто-то методично вбивает в нее гвозди. Закрываю глаза, и перед ними всплывает Сашино лицо с этими веснушками на носу и смешными кудряшками.

Саша...

Мальчик мой, вернись ко мне.

И тут слышу щелчок замка, вздрагиваю, резко поднимаю голову. Дверь открывается.

Резко подскакиваю, начинаю кричать.

- Ты вообще... - дыхание перехватывает, слова застревают в горле, потому что в дверях мой маленький, помятой красной куртке, которую я сама застегивала утром. Лицо бледное, глаза огромные, испуганные, с мокрыми ресницами.

- Мама?

Мир переворачивается с ног на голову.

Бросаюсь к нему и падаю перед ним на колени, сгребаю в охапку, прижимаю к себе так сильно, что он кряхтит, но мне все равно, я должна почувствовать его тепло, его запах, его сердцебиение, чтобы убедиться, что это не сон.

- Сашенька... Солнышко... - голос срывается, слезы душат, текут ручьем, но я даже не пытаюсь их сдержать. - Где ты был? Что он с тобой сделал?

Он цепляется руками за меня в ответ, его пальцы впиваются в мою кофту, будто он боится, что я исчезну.

- Папа сказал... Это игра. Что мы едем к дяде в гости. Но я хотел домой, а он... Он кричал на меня, когда я плакал...

Я глажу сына, успокаиваю как могу, пока он не затихает в моих руках, и только когда всхлипы сына исчезают, поднимаю голову.

Раевский стоит и смотрит на нас, руки в карманах, лицо каменное, но я вижу в его глазах удовлетворение от того, что видит.

Он молчит. Просто смотрит. И нам не нужны слова, чтобы понять друг друга.

Я киваю ему в знак благодарности.

Он кивает в ответ.

Глава 38

Глава 38

Марго

Не могу поверить, что уже прошло полгода.

Эти месяцы перевернули нашу жизнь с ног на голову.

Я иду по парку, вдыхая полной грудью смесь ароматов свежескошенной травы и нагретого солнцем асфальта. Весна в самом разгаре, воздух густой, сладковатый от цветущих лип, рядом слышны радостные крики детей, беззаботный смех, веселая музыка из каруселей.

Саша бежит впереди, давно забывший кошмар с отцом, да и не вспоминает он о нем вообще.

- Мам, смотри скорее! - он резко оборачивается, размахивая рукой, и я ловлю его сияющую, беззаботную улыбку, от которой становится тепло внутри. - Там катают на пони! Можно, пожалуйста?

- Конечно, можно, солнышко, - киваю, уже доставая из сумки кошелек.

Он тут же срывается с места, как ураган, мчась к площадке, где стоят ухоженные пони в ярких разноцветных попонах. Я неспешно иду следом, чувствуя, как теплый ветерок играет с моими распущенными волосами, развевая их по плечам.

Полгода.

Суд. Раздел имущества. Официальные бумаги с сухими печатями, которые наконец-то раз и навсегда отрезали Игоря от нашей жизни. И... Он.

- Поздравляю, - знакомый низкий голос за спиной заставляет меня замереть на месте и медленно обернуться. Раевский стоит в двух шагах, на нем темные джинсы и просторная белая рубашка с расстегнутым воротом, открывающим смуглую кожу. В его крупных, сильных руках подарочный пакет в нежной голубой упаковке.

- С днем рождения, Марго.

Я замираю, чувствуя, как учащается пульс... Я понимала, что поздравит, но не думала, что здесь и сейчас.

- Спасибо, - тихо благодарю, принимая подарок. Пальцы слегка дрожат, когда я осторожно ощупываю упаковку - внутри что-то мягкое, но я не решаюсь распаковывать его сейчас.

Он смотрит на меня своим проницательным взглядом, и в его обычно холодных глазах я вижу то, что он не всегда показывает миру, нежность, любовь, желание о ком-то заботится.

- Саша! - вдруг громко зовет он, и мой сын мгновенно оборачивается, заливаясь заразительным смехом.

- Дядя Андрей! Ты пришел!

Сын добегает к нам, и Раевский ловко подхватывает его, как перышко, сажая на сгиб локтя. Саша визжит от восторга, хватает его за плечи своими маленькими ручками.

- Ты же обещал покатать меня на плечах! Ты помнишь? В прошлый раз не успели!

- Обещал и помню, - смеется Раевский, и в его голосе звучит непривычная мягкость. - Но сначала нужно поздравить маму с днем рождения. Разве не так?

Саша тут же вспоминает про праздник и выдает целую взволнованную речь ему о том, как меня поздравил: что он нарисовал мне огромного дракона, хотя на самом деле это больше похоже на зеленую собаку, что бабушка испекла торт с клубникой, и что он теперь совсем взрослый и сам поможет задуть все свечи.