Фемида его любви — 2 (СИ) - Ельская Ингрид

— Выходи! — он рявкнул так, что я не подумала противиться. Шементом вылетела из авто и по стойке смирно замерла перед ним, чуть дыша от панического ужаса. — Где твоя куртка? Ты вывел ее в такой холод без верхней одежды? — крикнул Молчуну. Заглянул в машину в поисках моих шмоток и, не найдя их, матюкнулся, со злостью хлопнув дверью иномарки.

Затем снял свою куртку и накинул мне на плечи. Я блаженно прикрыла глаза, вдыхая аромат табака с ванилью, которого мне не хватало все дни разлуки. На несколько секунд меня посетила приятная нега, которая была прервана ее дарителем. Жесткая команда моментально отрезвила, напомнив, что мы не на свидании.

— Пойдем в тачку, — Алекс неласково, скорее, чтобы не убежала, обнял меня со спины и повел к своему огромному внедорожнику. Я ощущала его ладонь, словно между ней и моей спиной не было кожаной куртки. Одновременно во мне боролись наслаждение с ознобом страха, из-за которого зубы начали выбивать чечетку, ибо я не знала, что будет дальше. Поэтому, когда передо мной распахнули дверь авто, замешкалась, оглядываясь по сторонам, будто кто-то мог спасти от казни. К сожалению, на заднем дворе клуба никого не было. Да даже если бы и был, я сильно сомневалась, что нашелся бы смельчак, рискнувший помешать Вестнику.

Усадив меня, Алекс прыгнул в машину и заблокировал двери, чтобы мне не удалось сбежать. На меня он все также не смотрел, устремив взгляд в пустоту перед капотом, о чем-то размышляя. Он гнетущей тишины было не по себе: легкие будто сковало тяжелым обручем, а воздух со сверхзвуковой скоростью покидал темный салон, доводя до предобморочного состояния. Попытка открыть окно закончилась провалом, а Алекс никак не отреагировал на мои действия. Ушел глубоко в себя, наверняка собираясь силами, чтобы устроить мне разгон.

— Алекс, прости…, — начала я, но замолчала, когда он жестом приказал заткнуться.

Спустя время Алекс заговорил:

— Скажи мне: почему ты не уехала? Вы же махнулись с сестрой ролями, не так ли? Какого хрена ты тут делаешь? — он чеканил каждое слово, не повернувшись ко мне. Не получив ответа, ударил по торпеде, рявкнув: — Не молчи, когда я у тебя спрашиваю!

— Леш, прости, пожалуйста… Я случайно, прости… Увидела тебя, захотелось подойти ближе… Я не думала, что так получится. — я не узнала свой голос. Он показался мне слишком низким, хриплым, как у курильщика с хорошим стажем.

— Прости? — зыркнул на меня потемневшими от бешенства глазами. — Мне не уперлись твои извинения! Я спросил, что ты делаешь в этом городе?!

— Я уеду. Завтра уеду, — забормотала себе под нос и снова попыталась открыть окно, борясь с тошнотой.

— Поздно уже уезжать. Раньше надо было думать, когда я тебя отпустил. Теперь ты уже никуда не уедешь. Ты вообще своей головой думаешь? Я тебя из-под носа у мэра утащил, а ты тут шляешься по клубам! Еще и к Салиму полезла, тебе проблем в жизни не хватает, еще и мне их прибавляешь?! Ты вообще понимаешь, чего теперь мне твое появление будет стоить, Шура?!

— Так взял бы и отдал меня ему, что ты теперь орешь на меня? — возмутилась я. — Я не просила тебя помогать мне! Это был твой выбор! И с мэром не просила ничего делать ты все сам! И вообще, почему ты на меня орешь? Какое ты право имеешь на меня орать?! И открой это чертово окно, я сейчас задохнусь тут! — я истерично начала нажимать на кнопку, но та не поддавалась.

— После всего того, что ты натворила я могу с тобой делать все, что посчитаю нужным! — рыкнул на меня, приоткрывая стекло, давая возможность прохладному воздуху просочиться в салон.

— Я не твоя собственность!

— Ошибаешься… — он недобро ухмыльнулся.

— И что же тебе нужно? Издеваться? Иметь у ноги послушную собачонку? Если ты меня так ненавидишь и не хочешь видеть, лучше бы не помогал! За что ты меня так ненавидишь? Что я тебе такого сделала? Почему ты пытаешь превратить мою жизнь в ад?! За что?! Взял бы и отдал своему Салиму, проблем стало бы меньше… — я тяжело дышала, хватая, как рыба, воздух, но огрызалась.

Нет бы промолчать, но у меня тоже накипело. Это у меня к нему были претензии, это он перевернул мою жизнь верх дном, сломав все планы и теперь еще оставался недоволен. Молчать я не собиралась.

— Смотри-ка. Нет, ты ему определенно нравишься, — вдруг ехидно протянул Алекс, смотря в зеркало заднего вида. — У вас что-то было? Общаетесь за моей спиной?

Я покосилась в зеркало, заметив Молчуна. Он вышел из авто и исподлобья наблюдал за нашей машиной.

— Мы не общаемся, — буркнула я.

— Я этого пацана хорошо знаю. Он ни о ком не печется, у себя на уме. Не вздумай крутить ему голову.

— А то что? — я вздернула нос и взглянула на Алекса с вызовом.

— Обоих закопаю. В одной могиле. С ним ты не будешь. Никогда. Я не позволю. Поняла? — угрожающе процедил и кивнул на мой живот. — Чей ребенок? Рассказывай. Краснова или мой? — он откинулся в кресла, для комфорта руки за голову. Затем громко вздохнул: — Рассказывай, Шурочка. Кого трахает Краснов: тебя или твою сестру?

— Тебе какое дело?

— Меня интересует, чей ребенок. Разве не имею права знать? — повернулся ко мне, скользнув взглядом по лицу. Остановился на губах, облизнулся, после сфокусировался на глазах. — Отвечай.

Чужого ребенка он никогда не тронет. Если скажу, что выхожу замуж за Краснова, отстанет. Скорее всего. Наверняка он видел в интернете наши совместные фото из Испании, мы на них хорошо получились. Постановочные кадры в стиле love-story были весьма показательными. Я могла с легкостью сейчас солгать и он бы поверил, но тогда посчитал бы меня шлюхой. Хоть ложь и была прямым путем к спасению, у меня она вызывала отвращение.

— Ты же видел фотографии. Ты так ловко различаешь меня с Алексой, додумай сам, кто с Красновым.

— На фотографиях вас невозможно отличить. Отвечай на вопрос, Шура, — уже не кричал. Радовало.

— Что изменит мой ответ? Ненавидеть меня меньше станешь или больше? Какая разница, выхожу ли я замуж, Краснова ли этот ребенок? Тебе какое дело? Даже если предположить, что ребенок твой, аборт уже поздно делать, все. Сроки вышли. Оставь меня уже в покое. Живи своей жизнью.

— Что изменит? — он взвился, в момент прижав меня к двери и навис сверху, как кобра над своей жертвой. — Я хочу знать, изменяла ли ты мне с этим бизнесменом, или была верна. Хочу знать, чьего ребенка ты носишь в себе. Твой брат наговорил мне много всего интересного, но я ему не поверил. Теперь хочу услышать правду от тебя.

— Сначала ответь, за что ты меня так ненавидишь, — сглотнула, с трудом переборов в себе желание — дотронуться до его лица. Он так близко, такой родной, но в тоже время пропитан холодом и злобой, которая безумно пугала и в то же время манила растопить не идущие ему рядом со мной эмоции.

— Я хоть раз говорил, что ненавижу тебя? — его голос зазвучал хрипло, а взгляд упал на мои приоткрытые губы. — Хоть раз сказал тебе это?

— Ты своим поведением это говоришь, — шепнула в ответ, облизнувшись и рискнула дотронуться до его щеки. — Ты убиваешь меня своим безразличием, Алекс. И отдаляешь меня от себя. Это жестоко и больно. Я умираю в больших муках.

Он прикрыл веки, позволяя мне его касаться. Я словно гладила дикого зверя, которому была неведома ласка и, главное, не спугнуть. Не делать резких движений, чтобы не быть сожранной. Он в любой момент мог опомниться, вспомнив, кем является и откусить руку, о которую начал ластиться.

— У меня никого кроме тебя не было и ты это знаешь. С Красновым встречается моя сестра, — неуверенно произнесла, наслаждаясь тем, как приятно щетина колола подушечки пальцев.

Алекс едва слышно выдохнул и расслабился. Когда он открыл глаза, я заметила в них былой огонек, с которым он всегда на меня смотрел, опьяняя дурманом страсти. Этот взгляд вызвал на губах улыбку, потому что почувствовала: я ему небезразлична.

Но прежний Алекс вернулся ненадолго. Не дав мне привыкнуть, смахнул с лица все намеки на близость, надев маску отстраненности.