Анна Берсенева - Опыт нелюбви
После Любиного замужества тетя Нора жила в этой маленькой квартирке одна. Счастье, что именно сегодня она заболела и Люба пришла ее навестить! То есть не счастье, конечно, что это она? Совсем разум потеряла.
Тетя Нора открыла входную дверь и сразу же спряталась в комнату.
– У меня точно грипп, Кирочка! – сказала она оттуда. – Боюсь тебя заразить. Люблюха в кухне.
Люба сидела за кухонным столом и, грызя карандаш, производила какие-то подсчеты, выписывая столбиком цифры из разномастных квитанций.
– Скоро виртуозом заделаюсь, – сказала она, отрываясь от своих подсчетов. – Дебет, кредит… Хорошо, что Митька у нас математик прирожденный. Вот стану старая старушка, он у своего папы продюсером будет.
Митькой звали ее младшего сына. Какие уж такие прирожденные способности к математике Люба выявила у пятилетнего ребенка, неясно. Но Кире было сейчас не до этого.
– Люба! – воскликнула она. – Подшей мне платье, пожалуйста!
– А что случилось? – удивилась та. – Подошью, конечно. Но ты чего такая перепуганная?
– Мне прямо сейчас надо!
– Ну, прямо сейчас подошью, – пожала плечами Люба. – Это, что ли? Снимай.
Кира перевела дух. В самом деле, что это она переполошилась?
В отличие от Киры с ее филологией, Люба выучилась на портниху, а потому ни мелких житейских перемен не боялась, ни крупных жизненных потрясений. Одежду-то люди шьют при любых обстоятельствах, о куске хлеба можно не беспокоиться. То, что призрак нищеты никогда не маячил на ее горизонте и она никогда не чувствовала себя беспомощной перед натиском жизни, – определило ее характер с детства и навсегда.
Кира сняла платье, отдала Любе, а сама завернулась в старое пикейное покрывало, которое вытащила из нижнего ящика буфета. Еще когда Кира и Люба были маленькие, тетя Нора использовала это покрывало для глажки. Тогда, в детстве, Кире казалось, что оно похоже на саму тетю Нору: очень простое, чуть не домотканое, но с таким странным и тонким узором, что выглядит какой-то особенной драгоценностью.
Люба села за швейную машинку и, вдевая нитку, поинтересовалась:
– А куда это ты собралась?
– На свидание, – испуганно проговорила Кира.
Она сама не очень-то верила, что это правда.
– Ого! К кому?
– Ну… Ты его не знаешь.
– В первый раз? – уточнила Люба.
Кира кивнула.
– И куда?
– В «Донну Клару».
– Кирка! – воскликнула Люба. – Нет, я, конечно, всегда знала, что ты в этих делах ничего не понимаешь. Но не до такой же степени!
– Почему? – расстроилась Кира. – Чего я не понимаю, Люб?
– Кто на первое свидание одевается, как на последнее? – пожала плечами Люба. – Ты еще в туфли новые влезь. На шпильках.
Именно это Кира и собиралась сделать. Туфли она купила вместе с вечерним платьем. Вдоль ступни на этих туфлях вилась блестящая ленточка, напоминающая загадочную надпись. И каблуки у них были высокие, и даже Кирины ноги казались на таких каблуках стройными… Она расстроенно шмыгнула носом.
– Не переживай, – сказала Люба. – Не успела же нарядиться, ну и хорошо.
– А что же мне надеть? – вздохнула Кира.
– Джинсы, – отрезала Люба. – И кроссовки. Уж точно не платье вечернее. Тем более в кондитерскую. Кирка, да нельзя ему показывать, как ты ради него во все новое обряжаешься, прям в обморок падаешь от счастья, что он тебе свидание назначил!
Интересно, что Люба даже не предположила, чтобы свидание мог назначить не мужчина Кире, а наоборот. Что ж, она просто хорошо Киру знает, вот и не заблуждается на ее счет.
Застрекотала швейная машинка.
– А вообще, раз уж у тебя мужчина появился, надо тебе вес сбросить, – безжалостно сказала Люба. – Ты на себя посмотри только!
Смотреть на себя Кире нисколько не хотелось. Она и так знала, что сбросить ей надо килограммов десять, не меньше. Это было совершенно невозможным делом.
Но Люба так не считала.
– Во-первых, на диету сядь, – не дав Кире произнести в свою защиту ни слова, заявила она. – На самую простую, без выкрутасов. Не жри после шести и считай калории. Тысяча восемьсот калорий в день – через месяц пять кило сбросишь.
– Пять – это для меня мало, – вздохнула Кира.
– Ничего не мало. Представь, что у тебя к поясу пять пакетов сахара привязаны и ты с ними целый день по городу ходишь. А теперь сними их и дома оставь. Ну как?
Такой простой образ никогда не приходил Кире в голову. А ведь правда!
– Главное первые пять килограммов, потом как по маслу пойдет, – заверила Люба, обрезая нитку. – И в фитнес запишись. На Малой Бронной открылся, я видела. Каждый день можно ходить, рядом же. Воля у тебя есть. А больше ничего и не нужно.
Воля у Киры, конечно, была, но при мысли о том, чтобы направить эту волю на физкультуру, ее охватило уныние. Она даже про свидание на минутку забыла. Но Люба напомнила, отдавая Кире подшитое платье.
– Наденешь, когда он тебя во французское посольство на прием поведет, – сказала она.
– Почему во французское посольство? – удивилась Кира.
– А французы в честь взятия Бастилии каждый год барбекю устраивают, мы с Саней были.
Почему ее должны повести на барбекю в честь взятия Бастилии, Кира так и не поняла. Но вряд ли она смогла бы сейчас воспринять даже более логичную какую-нибудь мысль.
– Джинсы и ничего, кроме джинсов, – повторила Люба, накрывая швейную машинку чехлом.
Кира вздохнула. Наверное, пока Люба жила в Германии и была хозяйкой большого поместья, она научилась разбираться, как и куда положено одеваться. Нет, не в поместье дело. А в том, что Люба видит людей без прикрас и правильно оценивает отношения между ними. А она, Кира, и видит, и оценивает все неправильно.
Вернувшись домой, Кира посмотрелась в зеркало сразу же, в прихожей, и сразу же поняла, что ни за что это платье не снимет. Дело даже не в том, что ей в этом платье удобно – нигде не жмет, не тянет, ничего не топорщится, – а в том, что она в нем себе нравится. Да, нравится!
Это бывало так редко, что она долго и изумленно смотрела на свое отражение. Сильнейшее волнение охватило ее. Она взяла с подзеркальника мамину помаду и провела ею по губам. Помада оказалась ярко-алая – Кира никогда такой не пользовалась, да и мама, наверное, купила эту помаду случайно, потому и оставила дома.
Щеки у Киры вспыхнули не хуже помады.
Наверное, она выглядит нелепо. Даже наверняка. Но ей в этой своей нелепости легко и хорошо, собственный вид ее волнует и придает ей смелости.
Она взглянула на часы. До назначенного Длугачем времени оставалось пятнадцать минут. До «Донны Клары» идти две минуты. То есть вообще не надо туда идти – только из подъезда выйти.
«Наверное, надо опоздать?» – подумала Кира.
