Барбара Бреттон - А может, в этот раз?
– Так я тебе и поверил!
– Ты смешной! С какой стати меня должно беспокоить, сколько ты ешь?
– Но ты же заметила.
– Трудно не заметить подобный феномен. Твой аппетит войдет в легенду.
Джо подозвал стюардессу и взял с тележки еще несколько пакетов с фисташками.
– Помнишь, как Сэм говорил мне? – И Джо произнес с невадским акцентом: – Если ты и дальше будешь столько есть, сынок, то однажды проснешься с огромным пивным животом и сердцем на грани инфаркта…
– И это будет в твой сороковой день рождения! – со смехом закончила Кристина. Она все помнила, хотя казалось, что с тех пор прошло уже сто лет.
– Как считаешь, его предсказания сбылись?
– Нарываешься на комплимент?
– Если сомневаешься, какой путь выбрать, выбирай самый прямой.
– Спроси Марину, – понизив голос, сказала Кристина. – Пора бы начать учить девушку женскому искусству тешить мужское самолюбие.
Джо кивнул в сторону Слейда:
– Судя по всему, твой Слейд непревзойденный мастер в искусстве лизать задницы.
– Слейд владеет этим искусством не хуже и не лучше других.
– Тебе ведь он нравится, не так ли?
Кристина кивнула:
– Да, нравится.
– Он не в твоем вкусе.
– Я знаю, – спокойно согласилась Кристина и, украдкой взглянув на Джо, добавила: – Как, впрочем, и ты.
– Верно, – протянул Джо. – Если память мне не изменяет, тебе всегда нравились тощие очкарики из интеллектуалов.
– Я пришла к выводу, – с трудом подавив улыбку, ответила Кристина, – что мускулы и мозги – вещи несовместимые.
Джо напряг левую руку:
– Смотри, у меня есть мускулы.
– Я придерживаюсь прежнего мнения.
– Если твоя теория верна, этот мистер Вспышка должен быть кем-то вроде Эйнштейна.
– Люди твоего типа, эдакие горы мускулов, как правило, невыносимы в общении.
– Ты никогда не говорила мне, спишь ли ты с ним. Кристина улыбнулась ему улыбкой Моны Лизы:
– И никогда не скажу.
– Из этого следует, что ты спишь с ним.
– Ничего из этого не следует.
– Так, значит, ты с ним не спишь.
– Я этого не говорила.
– Ты могла бы найти кого-нибудь и получше.
– Это в том случае, если бы я искала.
– Ты что, записалась в монахини?
– Ты давишь на меня, Джо! Придержи поводья!
– Не волнуйся, тебе не придется прочесть эти слова на первой странице «Нью-Йорк пост».
Марина беспокойно зашевелилась. Во сне она выглядела совсем девочкой, болезненной и худенькой, и смешно чмокала губами. Глядя на нее, Кристина чувствовала себя ужасно виноватой перед этим ребенком за то, что сорвала с губ Джо поцелуй прошлым вечером, на кухне, и ей захотелось как-то загладить свою вину перед ней.
– Она спит как младенец. Кажется, сейчас возьмет палец в рот и начнет сосать. Не думаю, что ты хотел лишить ее детства.
– Неплохо сказано. Не слишком оригинально, но все же неплохо, – отозвался Джо.
– Так когда ты начал вербовать школьниц в свои подружки?
Джо смял пакетик из-под фисташек и запустил им в Кристину.
– Она старше, чем выглядит.
– Наверное, иначе ты бы уже был за решеткой.
Кристина вдохнула поглубже: ее словно что-то распирало изнутри, так хотелось расспросить Джо, узнать подробности.
– Так где ты ее встретил?
Джо ответил не сразу, и эта пауза была столь мучительной для Кристины, что она боялась, как бы сердце не выскочило из груди.
– Нас познакомили.
– Когда ты был в Европе?
– Какая разница?
Он защищал от нее свою жизнь и эту девочку, и Кристина внезапно почувствовала себя очень и очень старой.
– Кто вас познакомил, ее нянька? Еще одна пауза.
– Ее отец.
– Как мерзко. Они и вправду считают себя цивилизованными людьми там, на той стороне Атлантики?
Кристина вдруг охрипла и с трудом перевела дыхание, прежде чем задать очередной мучительный вопрос:
– Любовь с первого взгляда?
– Я бы так не сказал.
– А как бы ты сказал?
– Оставь, Крис. Не твое это дело.
– Боишься подпортить свой бойскаутский имидж?
Он не ответил, и она не винила его. Ревнивые замечания экс-жены не стоят того, чтобы на них реагировать. «Брось, Крис, – сказала она себе. – Он может подумать, что тебе все еще есть до него дело».
Где-то над Индианой в салоне притушили свет и начали крутить фильм. Джо не особенно интересовался сюжетом, так что от наушников отказался. Спать ему тоже не хотелось, но притвориться спящим было все же лучше, чем продолжать перепалку, затеянную Кристиной. Она действительно достала его своими вопросами. «Я хотел бы рассказать тебе все, Крис», – думал он, глядя на нее.
Несмотря на то что она заставила его пройти через развод, испытать все унижения брошенного мужа, он всегда чувствовал, что между ними есть какая-то тайная связь, и, судя по реакции Кристины на его брак с Мариной, в ней тоже не умерло чувство к нему.
Впрочем, какая разница, что они чувствуют друг к другу! Факт остается фактом: она ушла от него, не потрудившись ничего объяснить, даже не извинившись. До сих пор она не проявляла никакого сожаления по поводу их развода. Хотя насчет последнего он не был уверен. Кристина достигла всего, о чем мечтала в юности: славы, денег. Она красива: едва ли не лучше, чем раньше, хотя эти аквамариновые контактные линзы уже, пожалуй, перебор. Джо больше нравился естественный цвет ее глаз – голубовато-серый.
Но Кристина никогда не была довольна тем, что имеет. Ей непременно нужно заполучить что-то лучшее или большее, она постоянно стремилась к идеалу, который существовал только в ее воображении. Следовательно, не было ничего удивительного в том, что едва беда постучалась в их дом, она первой собрала вещички и смылась.
Стюардесса подошла к Мак-Марпи – вся воплощенная заботливость.
– Могу я что-нибудь сделать для вас, сэр? Не желаете шампанского?
– Кофе, – попросил Джозеф. – Одну чашечку черного кофе с сахаром, пожалуйста.
Стюардесса удалилась.
Джо, откинувшись на спинку кресла, закрыл глаза. Пора подводить итоги. За последние шесть лет столько горестей было утоплено в бесчисленном количестве бутылок, но, хотя и говорят, что истина в вине, Джо так и не нашел ответа на вопрос: что будет делать, если до конца своих дней так и не увидит Кристину. Был момент, когда он даже думал убить ее. Он все еще зол на нее, и боль обиды еще не ушла, но кроме этих вполне понятных чувств он испытывал нечто, в чем даже себе не хотел признаваться.
Нет, какой смысл обманывать себя? Он желал ее. Так, что с трудом сдерживал себя.
Стоило лишь подумать о ней, и желание становилось почти непреодолимым. Эти длинные породистые ноги. Этот ум, живой и яркий, заставлявший его все время держать себя на уровне. И самое главное, эта жажда жизни и темперамент, который когда-то сводил его с ума.
