Великий обман Бенедикта Блэкмура (ЛП) - Тейт Гайя
Виктор и Бенедикт неподвижно стояли на крыльце, любуясь открывшейся перед
ними прекрасной картиной. Проходили секунды. Наконец холод вернул Бенедикта
к действительности, и он быстро надел пальто. Виктор последовал его примеру.
Бенедикт смотрел на него, чувствуя, как внутри него бурлят эмоции. Он надеялся, что эти чувства утихнут; надеялся, что чувствует себя так потому, что Виктор
размыл границы полов. Он надеялся, что влюбился в Вивьен, которая была
женщиной или, по крайней мере, казалась таковой. Это было бы вполне
естественно.
Но сейчас, когда он смотрел на лицо Виктора, лишенное грима и парика, его с
силой пронзил электрический разряд. Сердце отчаянно затрепетало в груди, но не
от страха быть обнаруженным или вступить в нечто запретное, а потому, что он
впервые с полной ясностью осознал, что влюблен.
«Перестань на меня пялиться», - пробормотал Виктор, бросив на него косой взгляд.
«Пойдем».
Они старались не шуметь, пока выводили лошадь из конюшни. Бенедикт выбрал
Лаки - ту же черную лошадь, которую он всегда использовал для охоты, а
поскольку Виктор не мог ехать сам, ему пришлось сесть позади Бенедикта.
«Обхвати меня руками, а то упадешь», - сказал Бенедикт, направляя лошадь через
подъездную дорожку в сад.
«Мне кажется, за нами кто-то наблюдает», - медленно произнес Виктор с тревогой в
голосе.
«Что?» Бенедикт нахмурился, оглядываясь через плечо. «Где?»
«В окне».
«На каком этаже?» Бенедикт подумал, не слышал ли Перси, как они уходили.
«Второй», - сказал Виктор.
Значит, не Перси.
«Я ничего не вижу. Ты уверен, что это не просто тень или что-то в этом роде?»
«Не знаю».
Как только они оказались достаточно далеко от особняка, Бенедикт пустил лошадь
в галоп и почувствовал, как руки Виктора обхватили его за талию. Через несколько
минут они оставили поместье Блэкмуров позади.
«Может быть, это была Шарлотта», - задумчиво произнес Виктор, когда они ехали
по тихой аллее, обсаженной деревьями. Было почти приятно тепло, и ветер не
мешал. «Она не хотела, чтобы я уезжал без нее».
«Мне кажется, она меня ненавидит», - сказал Бенедикт.
Виктор хихикнул.
«Что?» Бенедикт поднял бровь. «Ты не согласен?»
«О нет, она тебя ненавидит». Виктор ухмыльнулся. «Она уверена, что ты
используешь меня, и сомневается, что ты выполнишь свою часть сделки».
«Ты говоришь о деньгах за кабаре?»
«Да».
«Я сдержу свое слово».
«Именно это я ей и сказал».
«Хорошо».
Еще несколько минут они ехали в молчании. В конце концов Бенедикт решил
спросить о том, что уже некоторое время не давало ему покоя: «Как ты понял, что
ты... другой?»
«Что ты имеешь в виду?» осторожно сказал Виктор. Казалось, вопрос застал его
врасплох. «Ты говоришь о том, что я ношу одежду или о том, что я квир?»
«О последнем».
«О, это легко». В его голосе прозвучала нотка пренебрежения. «Меня привлекают
мужчины. Сексуально».
«Все мужчины?» спросил Бенедикт, мгновенно осознав глупость своего вопроса.
«Конечно, нет». В голосе Виктора звучала обида. «Ты их видел? Большинство из
них - невыносимые болваны».
Настала очередь Бенедикта смеяться. «Не могу не согласиться».
На несколько мгновений снова воцарилась тишина. На этот раз ее нарушил Виктор.
«Так что же происходит между тобой и твоим братом?»
Бенедикт нахмурился. «Что ты имеешь в виду?»
«Разве братья не должны быть близки?»
Бенедикт насмешливо хмыкнул. «Мы были... пока не умер наш отец».
Виктор замолчал, побуждая его к дальнейшим действиям.
«Ты знаешь, как это бывает», - пожал плечами Бенедикт. «Нас постигло горе. Все
просто случилось. В какой-то момент Перси обвинил меня в том, что я пренебрегаю
семьей, не делаю для них достаточно. Но правда в том, что именно я взял на себя
ответственность за отцовское поместье, в то время как Перси почти ничего не
делал».
Бенедикт вздохнул. Даже произнося эти слова вслух, он не мог отделаться от
ощущения, что все это звучит не по-взрослому.
«Как давно это было?»
«Год назад».
«И вы до сих пор ненавидите друг друга?»
«Ну, ненавидим - это сильно сказано. Презираем - это точнее».
«Очевидно, что это причиняет боль вам обоим».
Бенедикт оглянулся через плечо.
Виктор поднял бровь. «Что?»
«Это Перси продолжает мучить меня без причины, а не наоборот», - с
раздражением сказал Бенедикт. Его раздражало, что никто никогда не отчитывал
Перси; вина всегда падала на них двоих, хотя Перси и начал весь этот спор с самого
начала. «Он просто не хочет оставлять меня в покое. Если бы это зависело от меня, я бы уже давно перестал с ним разговаривать».
«Насколько я могу судить, вы одинаково мучаете друг друга. Дай угадаю, папа
любил тебя больше, чем твоего брата?»
«Нет, на самом деле все было наоборот».
«Правда?» В голосе Виктора прозвучало удивление. «Я думал, что старшие сыновья
обычно самые любимые. Что ж, тогда это многое объясняет».
«Заткнись», - проворчал Бенедикт, а затем снова оглянулся через плечо. «Что
значит - многое объясняет?»
«Ничего».
Бенедикт почувствовал, как по его шее пробежал жар. «Я не ревновал Перси, если
ты на это намекаешь».
«Я ни на что не намекаю», - невинно сказал Виктор.
Несколько минут они ехали молча. Затем Виктор спросил: «Какими были твои
отношения с отцом?»
Бенедикт пожал плечами. «Не знаю. Нормальные. Он готовил меня к тому, чтобы я
стал следующим главой поместья после деда Генри и его самого».
«Так почему же ты говоришь, что он любил твоего брата больше, чем тебя?»
Снова наступила тишина, когда они свернули на заснеженную дорогу, ведущую в
город. Лошадь замедлила ход, ее копыта глубоко погрузились в снег. На их головы
падали снежинки: одни мгновенно растворялись, другие оставались в волосах
нерастаявшими, как белые жемчужины.
Наконец Бенедикт сказал: «Что бы я ни делал, он никогда не был мной доволен. Но
он безоговорочно любил Перси и никогда ничего от него не требовал. Для него
Перси был идеален таким, какой он есть, а я никогда не мог с ним сравниться».
«Быть старшим сыном - это определенные ожидания».
«И я не оправдал их». Бенедикт не смог скрыть горечь в своем голосе. «Я не смог
вписаться в роль так, как ожидал от меня отец. Я очень старался, но казалось, что
чем больше я старался, тем хуже он ко мне относился. Он был как гончий, учуявший мою неуверенность». Высказав эти мысли впервые в жизни, он
почувствовал, что с его груди словно сняли огромный груз. Раньше он никогда ни с
