Старше (ЛП) - Хартманн Дженнифер

Но по мере того как недели превращались в месяцы, мы с Уитни все больше отдалялись друг от друга. Стало совершенно ясно, что наши отношения исчерпали себя, а присутствие моего брата в качестве настойчивой третьей стороны только все усложняло. В конце концов Уитни призналась, что переспала с Рэдли, и это откровение стало последним ударом по всем надеждам на примирение.

Я был в ярости, и потребовались годы, чтобы восстановить отношения между нами тремя.

И хотя их отношения не продлились долго, я все равно чувствовал, что меня предали. Прошло пять лет, прежде чем я помирился со своим единственным братом. Единственным оставшимся членом семьи. Потеряв в подростковом возрасте обоих родителей, мы были друг для друга всем, что у нас осталось.

Но он был доволен тем, что находится за границей и служит нашей стране. И хотя мне нравилось иногда встречаться с ним, расстояние сыграло нам на руку.

Проведя рукой по волосам, я прочистил горло.

— Я передам ему привет.

Заявление прозвучало слишком напряженно, и глаза Уит вспыхнули, когда она подняла голову. Она моргнула, и по ее лицу пробежало выражение сожаления.

— Спасибо. Какие у вас планы?

— Просто выпить и наверстать упущенное. — Я облокотился плечом на стену. — Я не видел его с тех пор, как переехал в Чарльстон. Прошли годы.

Брат пригласил меня в популярный паб в городе, и хотя я не очень любил такие места, я с нетерпением ждал встречи с ним.

Наши отношения были сложными, но мне было уже за тридцать. Я не был приверженцем долгих обид, особенно после того, как ощутил, как быстро летит время. Быть отцом — это как выливать на себя ведро ледяной воды с каждым прошедшим годом.

Тара на моих глазах превращалась в молодую женщину. Она становилась старше с каждым днем.

И я тоже.

Уитни накрыла на стол, и мы сели друг напротив друга, ожидая, когда Тара спустится вниз. Пять минут спустя моя дочь в клетчатой пижаме и убранными в высокий хвост волосами, села рядом со мной и поцеловала меня в щеку.

— Привет, папа. Ты выглядишь нарядно, — поддразнила она. — Горячее свидание?

— Я иду на свидание с твоим дядей Рэдом.

— О, веселый брат Мэдсен. Когда-нибудь он поделится с нами своими секретами.

Мое лицо помрачнело.

— Он ничему не будет тебя учить.

— Почему нет? Он как Питер Пэн с примесью сарказма.

— Я передам ему, что ты хочешь, чтобы он носил колготки.

Она фыркнула и похлопала меня по плечу.

— Просто передай ему привет от его любимой племянницы.

Ужин продолжался, Тара и ее мать смеялись над шутками и строили планы на выходные. Напряжение спало, пока мы поглощали запеканку.

Я старался быть внимательным.

Я пытался уловить каждое слово, которое произносилось за столом.

Но все, что я слышал, — это диск «Oasis», безостановочно играющий у нас над головой.

ГЛАВА 12

В баре было накурено, пахло выдержанным виски и смесью различных духов и одеколонов. Я оглядел тускло освещенное пространство, заполненное людьми, в поисках знакомого обладателя черных волос и широких плеч.

Когда я заметил его в угловой кабинке, потягивающего янтарную жидкость из бокала со льдом, я протиснулся через группу смеющихся девушек и направился к брату.

Он встретился со мной взглядом прежде, чем стакан коснулся его губ. Широкая улыбка, полная узнавания и озорства, расплылась по лицу.

— Рид, — поприветствовал он, откинувшись в кабинке. — Давно не виделись, старший брат.

Моя улыбка была не такой яркой, но я тоже был рад его видеть.

— Привет. — Я опустился на сиденье напротив него. — Хорошо выглядишь.

— Целых два дня трезвости. — Он усмехнулся, подняв бокал.

— Блестящее достижение.

— Как поживает герой?

Рэдли подвинул через стол второй бокал, наполненный пивом. Уставившись на пену, я обхватил запотевший бокал рукой.

Я не считал себя героем.

У меня была работа, и я хорошо с ней справлялся. В моем мире настоящими героями были люди, с которыми я сталкивался каждый день, — выжившие. Те, кто боролся и преодолевал все самое худшее, что преподносила им жизнь.

— С работой все хорошо. Занимает меня и приносит удовлетворение.

Рэдли выдал свою фирменную улыбку, от которой его глаза всегда сверкали нефритом и весельем.

— Я горжусь тобой, знаешь ли. Но не удивлен. — Он провел подушечкой большого пальца по темной щетине, украшавшей его верхнюю губу. — Ты всегда был таким. Делал значимые вещи, менял жизни.

— Я не святой. — Я сделал глоток пива. — Даже близко нет.

— По сравнению со мной, ты — носящий нимб отпрыск матери Терезы.

— Это совсем не сложно.

Он рассмеялся.

— Да. Похоже, я где-то свернул не туда и попал прямо в ад. — Взяв в руки бокал с виски, он покрутил его в руках и опустил глаза. — Ты с кем-нибудь встречаешься?

— Нет. — Я покачал головой. — Счастлив в одиночестве.

— Значит, просто трахаешься и сбегаешь? Старший брат Джея сказал мне, что не так давно тебя поймали с блондинкой в его спальне. Сказал, что она была чертовски сексуальная и у нее ноги бесконечной длины.

Господи.

Меньше всего я хотел, чтобы об этом ходили слухи.

Чертовы маленькие города.

Закрыв глаза, я провел рукой по губам и вздохнул.

— Ей было семнадцать. Джей и его брат — идиоты.

Он пожал плечами, как будто это ничего не значило.

— Тебе за это ничего не будет. Возраст согласия — семнадцать лет, — сказал Рэдли, делая глоток и усмехаясь. — Старый добрый Иллинойс. Ты не можешь купить фейерверк, но можешь трахнуть семнадцатилетнюю.

Мои глаза снова открылись, и я бросил на него жесткий взгляд.

— Твоей племяннице семнадцать. Повтори это еще раз.

Он не повторил.

Состроив кислую мину, он вернулся к своему виски.

Возраст согласия не имел значения. Галлее было восемнадцать, так что по закону я мог за ней ухаживать.

Но морально?

У меня была дочь всего на год младше, и я никак не мог с этим справиться.

Разговор потек дальше, и мы перешли к военной жизни в Японии. Истории о службе, наградах, кровопролитии. Я рассказал ему о Таре — ее достижениях в волейболе, дружбе и расцветающем интересе к макияжу и дизайну причесок. Имя Уитни ни разу не прозвучало, и, хотя сейчас все произошедшее потеряло свою остроту, я все равно был благодарен за молчание.

Прошел час, и меня настигла усталость. Расплатившись за выпивку, мы вышли из бара и задержались на тротуаре, пока Рэд затягивался сигаретой.

Я взглянул на часы. Переступил с ноги на ногу. Подумал о том, как заберусь в постель и просплю двенадцать часов. А может, и вдвое больше.

И тут до меня донесся знакомый мягкий смех, прервавший мое прощание. Я замер, отвернулся от брата и посмотрел вдоль тротуара в сторону соседнего здания.

Сердце замерло.

Я нахмурился, заметив копну светло-медовых волос, перекинутых через плечо.

Рэдли проследил за моим взглядом.

— М-м-м. Я тоже ее заметил. — Он прищелкнул языком. — Сексуальная.

— Я знаю ее.

— Везучий ублюдок.

Я метнул свирепый взгляд в его сторону, мои мускулы напряглись, а грудь сжалась.

— Она одна из подруг Тары.

Он прищурился.

— Она не выглядит ровесницей Тары.

— Да. — Я немного понаблюдал за ней. Ее заслоняли несколько групп людей и незнакомый мне парень с грязными светлыми волосами длиной до плеч и квадратной челюстью. Он возвышался над ней, пока она стояла с одноразовой камерой в руках, прислонившись спиной к кирпичному фасаду мексиканской забегаловки по соседству.

Она щелкала маленьким фотоаппаратом, закусив губу и переминаясь с одной ноги на шпильке на другую. Я хорошо разбирался в языке тела, регулярно используя его в качестве ориентира для своих клиентов, и инстинкт подсказывал мне, что ей не по себе. Напряженные плечи, настороженный взгляд. Суетливая и беспокойная. Парень придвинулся, упершись массивной рукой в стену позади нее, словно загоняя ее в клетку.