Вера Колочкова - Зов Сирены
Митя уснул, когда горизонт окрасился розовой полоской зари. Наверное, совсем ненадолго он спал — очень уж не хотелось реагировать на бодрый голос Валентины:
— Доброе утро, друзья! Сейчас будет очередная остановка, просыпайтесь! Можно будет умыться, позавтракать… Советую вам что-нибудь мясное на завтрак взять, поляки чудесно готовят мясо. Потом еще четыре часа в пути, и наконец прибываем в Берлин! Погода на улице замечательная, я же говорю, что группа попалась не вредная. Просыпайтесь, друзья, просыпайтесь! Посмотрите, какое чудесное, какое прозрачное за окном утро!
Нет, все-таки Валентина — сентиментальная фантазерка. Какое, к черту, прозрачное утро после ночевки в автобусном кресле? Да пусть оно хоть сто раз чудесное и прозрачное, уставшему организму все равно без надобности. Когда тело себя бревном чувствует, а голова трещит…
Митя с трудом разлепил глаза. Не выспался, конечно. Поежился, содрогнулся. И зачем, скажите на милость, надо было с таким оптимизмом орать в микрофон?..
* * *Погода в Берлине и впрямь была лучше некуда. Солнце шпарило по-летнему, будто за ночь перенеслись из русского сентября в немецкий июль. Хотя специфический запашок осени в городе присутствовал — неуловимо терпкий и грустный.
Берлинский экскурсовод по имени Наташа, улыбчивая бойкая дива в модно-рваных джинсах и кожаной куртке-косухе, шустро повела их по центру нового Берлина, держа над головой маленький желтый зонтик в качестве опознавательного знака. Резко останавливалась, резко начинала говорить, отработанными движениями выбрасывая ладони в нужном направлении. С особенным призывом произносила первую фразу:
— Перед вами памятник жертвам холокоста!
Или:
— Впереди — величественные Бранденбургские ворота!
Или:
— Через десять минут мы подойдем к Рейхстагу! Просьба идти плотной группой, не растягиваться!
Когда вошли в липовое величество Унтер-ден-Линден, Мите вдруг расхотелось идти следом за группой. Сентябрьский бульвар был просто великолепен! Тронутые осенью громадные липы едва пропускали через себя медовый солнечный свет, и от того листья казались не зелеными и не желтыми, а будто растерявшимися в этом цветовом промежутке — такая нежная акварель, глаз оторвать невозможно…
Митя поискал глазами Валентину, подошел, тихо сказал ей на ухо:
— Я отстану от группы, подойду прямо к автобусу. Не теряйте меня.
— Ой, да что вы! — глянула она на него удивленно. — Экскурсия же только началась. Мы еще в Трептов-парк пойдем! А погулять успеете в свободное время.
— Да я был в Берлине.
— А, ну тогда другое дело. Не опаздывайте, выезжаем ровно в шесть от того же места, где вас высадили! Найдете?
— Конечно.
— Что ж, гуляйте…
Валентина побежала догонять группу, а Митя присел за столик ближайшего уличного кафе, расположившегося под липами. Тут же подскочил официант, совсем с виду юный, белобрысо-вихрастый, залопотал по-немецки.
— Бир! Хочу хороший немецкий бир! — с улыбкой сообщил Митя официанту, для наглядности изобразив руками и губами, будто пьет пиво из кружки. Смешно, наверное, получилось.
— Может, к пиву колбаски горячие подать? — на чистом русском языке спросил официант, не дрогнув бровью. И тут же пояснил вежливо: — Я десять лет в Германии живу, но русский язык не забыл, конечно же…
— О, земляк, значит! Приятно. А прости за любопытство — ты откуда? Ну, из какого российского города?
— Мы раньше в Казахстане жили, в Степногорске. Потом родители сюда переехали по программе переселения.
— А, понятно. Ну и как тут?
— Нормально…
— А как тебя зовут?
— Питер… То есть Петр по-русски. Так вы колбаски будете или нет?
— Буду, Петр, буду. И кофе еще. Только ты мне пиво самое хорошее принеси, по блату, ага?
— У нас плохого пива не бывает. Вы какое любите, светлое или темное?
— Лучше светлое.
— Тогда «Хеллес»…
— А со мной не посидишь за компанию?
А, Петь?
— Да я бы с удовольствием, но не могу. Хозяин не одобрит. Сами понимаете.
— Ладно, брат, извини… Ты прав, работа прежде всего. У меня раньше тоже так было — работа прежде всего. Да, все у меня было… А сейчас… Ладно, неси свой «Хеллес», Петя. Напьюсь и буду искать жизнь под липами. Хорошо тут у вас…
Мальчишка удалился, унося в глазах недоумение. Наверное, озадачился его странными откровениями насчет работы. А Митя поднял голову, взглянул на деревья, усмехнулся. Надо же, как сказал красиво — искать жизнь под липами! Цветом листьев навеяло, что ли? Они ж тоже зависли цветом в неопределенности — меж зеленью и желтизной. Между жизнью и смертью. Разница лишь в том, что у них будет весна, будет новая жизнь… А у него? Ни жизни, ни смерти не будет? Одна маетная неопределенность — ни там ни сям? А если так и зависнет в неопределенности? Навсегда? Нет уж, не приведи господи…
Не прошло и десяти минут, как официант Петя принес пиво и колбаски. Шустро поставил все хозяйство с подноса на стол, пожелал приятного аппетита.
— Кофе сейчас нести или позже?
— Позже, брат, позже. Я тут у вас долго сидеть буду. Уж больно место хорошее.
Петя важно кивнул, улыбнулся. Зачем-то добавил тихо:
— У нас пиво всегда только свежее. И колбаски очень вкусные. Пробуйте, пока горячие. Сейчас народу мало пока, в обед все столики будут заняты.
И ушел торопливо, застеснявшись, будто сказал лишнего. Хороший пацан. Жаль, не удалось посидеть, потрепаться «за немецкую» жизнь.
Пиво оказалось вкусным до умопомрачения, колбаски тоже в качестве не уступили, хрустели нежно поджаренной корочкой. Ни к чему не придерешься.
В голове от пива у Мити слегка зашумело, липовые листья тоже чуть шелестели под легкими порывами ветра. Мимо столиков кафе туда-сюда текла толпа, несуетливая, самодостаточная. Немцы — они вообще не суетливые, идут не торопясь и с достоинством, прямо перед собой смотрят. Вот бы тоже быть немцем, подумал Митя, несуетливым, самодостаточным… На страсти всякие полностью-абсолютно непробиваемым… Чтобы работа, дом, жена порядочная, пиво с колбасками…
Хм. Да разве у него всего этого не было? Работы, дома, семьи, жены порядочной? А при желании еще и пива с колбасками? Надо же, какие глупые мысли в хмельной голове плавают! И при чем тут немцы вообще?
Митя вздохнул тяжело — не получалось счастливого созерцания. Созерцание — это прерогатива людей душевно спокойных, это они в созерцании медитируют, нирвану ловят. А когда на душе черт знает что…
А может, попробовать все-таки? Может, душевное спокойствие придет вместе с созерцанием, по принципу «от обратного»?
