Элизабет Хардвик - У кромки прибоя
— Идти придется вам двоим. — Томас вдруг встал, вынул из кармана деньги и положил их на кухонную стойку. — Мне нужно поработать. Возьмите такси в оба конца и не слишком усердствуйте: мы, вероятно, пробудем здесь не больше двух дней. — Он помедлил у двери. — А о сегодняшнем вечере не стоит беспокоиться. Думаю, Нина была бы очень разочарована, если бы мы не пошли в ее любимый ресторан есть пиццу.
— Спасибо, папа, — улыбнулась ему Нина; улыбка превратилась в хихиканье, когда Томас скрылся за дверью. — Вы здорово придумали, Мэри: стоит предложить ему сходить в магазин, как он тут же сбежит! — Девочка по–взрослому покачала головой. — Вы правы: у него плохой характер!
Нина была умна и наблюдательна не по годам. Мэри мягко засмеялась, неожиданно для себя расслабившись.
— Ладно, пойдем по этим несчастным магазинам.
Нина встала. Колено почти перестало беспокоить ее.
— Мы можем купить все, что нужно для славного остренького карри на завтра. Это поможет выпустить из него пар!
— Не думаю, что это хорошая мысль, — упрекнула ее Мэри, хотя сама едва смогла сдержать улыбку, представив пар, валящий из ушей Томаса…
Когда вечером они отправились в ресторан, Томас уже не был в задиристом настроении. Он вообще едва говорил и казался отсутствующим. Мэри не знала, что хуже — язвительный Томас или почти безмолвный…
— И характер плохой, а сейчас к тому же еще и молчит, — сокрушалась позже Нина, забираясь в постель. — Никогда, никогда я не видела папу таким тихим…
Мэри небрежно пожала плечами, хотя и сама вынуждена была признать, что вечер не удался.
Его явно что–то мучило. Или, скорее, кто–то! Похоже, Эстер по–прежнему не давала ему покоя. Но не могла же она сказать об этом Нине!
На самом деле Мэри вполне устраивало то, что Томас не желал говорить об Эстер в присутствии дочери. Ей было бы больно обсуждать с ним его одержимость другой женщиной!
— Надеюсь, он не собирается снова уехать, — грустно сказала Нина, сидевшая на кровати, обхватив руками колени.
У Мэри засосало под ложечкой при одном упоминании об этом. Томас опять уедет… Последний раз он отсутствовал три месяца!
При мысли о том, что она может не увидеть его еще, например, несколько месяцев, ей сделалось дурно. Мэри трудно было представить, что его не будет рядом, что он не будет ее дразнить. Как отличались ее чувства к нему сейчас от тех, что она испытывала, когда он только вернулся домой! Неужели это было всего три дня назад? Тогда она думала, что влюблена в его брата. Каким же мелким и скучным казалось ее увлечение Генри! Вчера она с трудом могла дождаться, когда наконец отделается от Генри. В то время как одна мысль о том, что Томас отправится в одну из своих командировок, причиняла ей почти физическую боль.
— Ты думаешь, он и правда уедет? — непослушными губами спросила она у Нины, встревоженно глядя на нее.
Девочка пожала плечами.
— Трудно сказать. Когда он уезжает, он просто уезжает.
Возможно, это и было настоящей причиной, по которой он взял Мэри с собой, — чтобы не бросать Нину одну, если его внезапно призовут дела. От этой мысли на сердце у Мэри стало еще тяжелее.
Уложив Нину, Мэри пригладила ей волосы.
— Ладно, пока этого не произошло, не думай об этом, — постаралась успокоить она девочку. Просто радуйся тому, что сейчас он рядом.
Когда она спустилась, Томас сидел в гостиной, мрачно уставившись в стакан с виски, который держал обеими руками. Не похоже, что сейчас его могло обрадовать что бы то ни было!
— Нина беспокоится о вас, — без обиняков заявила Мэри, стоя в проеме двери.
Томас немедленно обратил на нее взгляд.
— Нина? — Он казался встревоженным.
— Ну–у… — Мэри прошла в комнату. — Она решила, что вы снова собираетесь уехать.
— Да нет же, — уверил ее он.
— Я не говорила, что вы собираетесь, — заявила Мэри, почувствовав огромное облегчение от его слов. — Я только сказала, что Нина так думает.
— И что заставляет ее так думать?
Может быть, то, что его почти весь день здесь не было!
— Не знаю.
— Вы пытаетесь окольным путем сказать мне, чтобы я пошел приободрить Нину? — предположил он.
Томас явно не любил, когда его к чему–либо подталкивали.
— Я не использую окольных путей, — просто ответила Мэри. — Я всего лишь передаю вам то, что слышала от вашей дочери…
— Хорошо, хорошо, — нетерпеливо прервал он ее, со стуком ставя стакан на столик и поднимаясь. — Я иду. — Томас, словно защищаясь, поднял руки. — Упаси меня Бог от женщины, старающейся казаться разумной, — проговорил он, направляясь к двери. — Это не в природе этих бестий.
Мэри не сомневалась, что Томас просто изливал на нее свою злость. Он снова вышел на тропу войны, и, если это будет продолжаться впредь, он получит то, к чему стремился!..
— Не сыграть ли нам в шахматы? — предложила Мэри, когда через несколько минут Томас вернулся.
Шахматы уже были расставлены на столике в углу комнаты, и Мэри просто передвинула его так, чтобы он оказался между двумя креслами.
Если Томас жаждет битвы, это самый безопасный способ скрестить оружие. Кроме того, пусть лучше он сосредоточится на игре, чем на своих тягостных размышлениях…
— Если, конечно, у вас нет других дел, — спохватившись, добавила Мэри. Впрочем, в одном она была уверена: встречаться с Эстер он не собирался.
— Ничего, что не могло бы подождать, — ответил Томас, садясь напротив. — Вы хорошо играете? — пробурчал он, вопросительно взглянув на нее.
— Признаюсь, давно не играла. — Работа оставляла Мэри не так много свободного времени.
— Прекрасно! — проскрежетал он. — Тогда уступаю вам право первого хода.
Мэри досадливо покраснела.
— Вообще–то, принято бросать монетку.
Он открыл рот, чтобы сказать очередную резкость, но что–то в выражении лица девушки остановило его.
— Я — сварливый уб… сварливая свинья, правда? — с отвращением к себе произнес он.
— Да, — немедленно согласилась Мэри, благодарная ему за то, что он изменил слово, которое поначалу собирался использовать.
Томас мягко хохотнул, в его глазах вновь мелькнула тень былого расположения.
— Вы, по крайней мере, честны, — усмехнулся он.
Она вызывающе посмотрела на него.
— Для женщины?
— Господи, — взмолился он. — Достаточно ли будет одного извинения или мне придется по отдельности извиняться за каждое оскорбление?
Уголки ее губ невольно приподнялись при виде виноватого выражения его лица.
— Почему бы нам сначала не сыграть? А потом посмотрим, будете ли вы по–прежнему в настроении извиняться.
Брови Томаса взметнулись вверх.
— Вы так уверены в себе?
Мэри ответила ему загадочной улыбкой: слишком много времени прошло с тех пор, как она играла последний раз. Единственное, в чем она не сомневалась, — это в своем желании победить.
