Элизабет Хардвик - У кромки прибоя
Томас по–прежнему наблюдал за ней, задумчиво прищурившись.
— Спальни могут подождать, — медленно проговорил он. — Тем более что мы с Ниной уже прибрали свои. Садитесь и выпейте с нами чаю.
Дотянувшись, он бросил еще один пакетик в чайник, который Мэри в этот момент наполняла кипятком.
Она не хотела сидеть и пить чай с ним! На самом деле его присутствие привело ее в еще более взвинченное состояние, чем раньше, когда она поняла, что чувствует по отношению к нему. Ей нужны были время и одиночество, чтобы хоть немного прийти в себя…
Мэри покачала головой.
— Тогда я займусь своей комнатой. — Она боялась даже смотреть на Томаса, чтобы не нарушить неустойчивое душевное равновесие, в котором пребывала. — Чай готов, можно его разливать и…
— Но мы же не хотим близнецов, правда?
— Близнецов? — озадаченно повторила Мэри.
Томас кивнул.
— Мне всегда говорили, что тот, кто готовит чай, должен и разливать его, а если это делают разные люди, у одного из них будут близнецы! — Он с невинным видом встретил ее взгляд. — Поверье старых кумушек.
— Думаю, это просто отговорка. Папе не хочется самому разливать чай! — со знанием дела заявила Нина.
— Я тоже так считаю, — согласилась Мэри. — И у меня нет знакомых кумушек, поэтому и поверье мне неизвестно, — скептически сказала она Томасу.
Он состроил сокрушенную гримасу.
— Означает ли это, что чаем придется заняться мне?
— Похоже, да. И я бы не откладывала это, иначе он перестоится, сказала Мэри и направилась к двери. — Да, кстати… — она небрежно обернулась к Томасу, настолько небрежно, насколько позволили внезапно задрожавшие ноги, — там, на столе, лежит сообщение для вас.
— Вот как? — Нахмурившись, он поспешил взять листок бумаги и быстро пробежал глазами текст. Так быстро, что не успела Мэри ретироваться, как Томас вновь поднял на нее взгляд.
— Когда она звонила?
Мэри сглотнула.
— Около получаса назад.
— Проклятье! — Он яростно скомкал листок. — Мне нужно будет уйти, так что не могли бы вы, девочки, некоторое время побыть вдвоем. — Это было скорее распоряжение, чем вопрос — его мысли были уже далеко.
Мэри не сомневалась, что он отправится к Эстер. Томас не собирался перезванивать ей, а хотел встретиться лично!
— В холодильнике полно еды для ланча, — заверил он их.
— Уверена, мы справимся, — отстраненно сказала Мэри.
Томас быстро взглянул на нее, явно почувствовав ее холодность.
— Что именно она сказала? — грубовато спросил он.
Мэри старалась сохранять невозмутимость.
— Когда она поняла, что вас нет дома, только то, что я написала.
Мэри, как и Томас, не уточнила, кто такая «она», догадавшись, что он не хочет говорить об Эстер в присутствии Нины, чтобы не вызвать шквала вопросов о бывшей няне, который могла обрушить на него девочка. Но Мэри, уже начавшую ненавидеть Эстер, ни разу не видев ее, это даже устраивало.
Томас кивнул, на его лице вновь появилось отчужденное выражение.
— Ну что ж, делайте то, что собирались, пока мы с Ниной пьем чай, а потом я отправлюсь по делам.
Ему не терпится уйти, с тоской подумала Мэри, медленно идя в свою спальню. Или не терпится вновь увидеть Эстер…
Заправив кровать, Мэри села на нее, безрезультатно борясь с незнакомым ей прежде чувством ревности. Она не ревновала даже к Эйлин, узнав, что та — невеста Генри. Она просто была расстроена тем, что ее избранник, казалось, угодил в ловушку помолвки, выбраться из которой ему не хватало храбрости. Но поняла истинный смысл спектакля, когда Генри предложил ей роль любовницы. Сейчас она, скорее, жалела Эйлин.
Однако Эстер — совсем другое дело. Голос в телефонной трубке внушал симпатию, и испытывать неприязнь к ней было гораздо труднее. И все же Мэри так ревновала к явному желанию Томаса встретиться с этой женщиной, что ее дыхание становилось прерывистым при одной мысли об этом.
Но не может же она скрываться в своей спальне вечно! Ей нужно вернуться в кухню и заняться Ниной, пока отец будет отсутствовать. Встречаться с Эстер…
О Боже! Спрятав лицо в ладонях, Мэри заплакала. Неужели любить кого–то — означает испытывать боль? Радость и боль… Никогда прежде она не думала о двух этих эмоциях в одном контексте, но Томас заставлял ее смеяться и в то же время страдать от безответной любви к нему.
Что же делать? Что же ей делать? Мэри не хотела расставаться с Ниной. И, если уж быть честной до конца, несмотря на то что ее любовь была обречена, она была не в силах расстаться и с Томасом! Но если для Эстер найдется место в жизни Томаса и экс–няня вновь возьмет на себя заботу о Нине, то у Мэри может не оказаться выбора. Однако до тех пор…
— Мэри! — Окликнув ее по имени, Томас постучал в дверь.
Она встала, смахнула с лица слезы и отправилась открывать.
— Вы уже уходите? — спросила она.
— Да, только переоденусь, — сказал Томас, пристально разглядывая ее. — Вы чувствуете себя лучше, чем вчера вечером? Честно говоря, выглядите вы по–прежнему неважно, — проговорил он, прежде чем она смогла ответить.
— Спасибо, — кисло ответила она. — Вы умеете поднять женщине настроение.
Ей просто необходимо вести себя с ним более естественно, и лучший способ достичь этого — обращать все в шутку. Эстер пока еще не вернулась в его жизнь, а тем временем она… Все способы хороши в любви и на войне, не так ли?..
— Я на это и рассчитывал! — Ничуть не смущенный, он усмехнулся, и Мэри вспыхнула от досады.
— Не беспокойтесь о нас с Ниной, — сказала она, иронично скривив губы. — Мы прекрасно проведем время, пока вас не будет.
Томас посерьезнел и мрачно кивнул.
— Думаю, я не задержусь надолго.
Внешне казалось, что Мэри действительно прекрасно проводит время со своей подопечной. Чтобы не скучать, они решили испечь пирожные. И только глубоко внутри она давала себе волю, гадая о том, чем занимается Томас с той женщиной…
В доме не оказалось половины компонентов для приготовления пирожных, поэтому конечный продукт выглядел весьма неаппетитно, однако и Мэри, и Нина изрядно повеселились, колдуя над ним, что и было главной целью задуманного.
— Чтобы оценить их по достоинству, нужно попробовать, — убеждала Мэри девочку.
— Ну так давайте, — хихикнула Нина, с недоверием глядя на плоские пригоревшие лепешки.
— Ты младше, — напомнила ей Мэри, тоже отводя взгляд от малопривлекательной картины.
— Именно поэтому мне и не стоит их пробовать, — упорствовала Нина. — У меня еще вся жизнь впереди!
Мэри взглянула на Нину, потом на пирожные, а затем снова на Нину.
— Знаю! — Она отставила поднос в сторону. — Мы предложим их твоему папе, когда он вернется.
— Это жестоко, — снова хихикнула Нина, не отвергнув, однако, идею.
