Элизабет Хардвик - У кромки прибоя
— Вы так уверены в себе?
Мэри ответила ему загадочной улыбкой: слишком много времени прошло с тех пор, как она играла последний раз. Единственное, в чем она не сомневалась, — это в своем желании победить.
Она выиграла право на первый ход и начала игру. В следующие полчаса они едва обменялись парой слов, сосредоточившись на обдумывании ходов. Однако Мэри могла бы поклясться, что их шансы победить равны.
— Вы и впрямь сильны, — признал он, когда Мэри взяла у него еще одну пешку.
— Спасибо. — Она приняла комплимент за чистую монету.
Он откинулся на спинку кресла и взглянул на нее.
— Я действительно сожалею о том, как вел себя сегодня. Я просто… Послушайте, Мэри, вы ведь женщина… Я сказал что–то смешное или обидное? — отреагировал Томас на ее подавленный смешок.
— Нет–нет. — В глазах Мэри светилось веселье.
— За исключением того, что обрушил на вас все оскорбления, которые только мог придумать в адрес женщин, — признал он.
— Так уж и все? — поддразнила его Мэри. Она могла бы добавить парочку тех, о которых он забыл.
— Все это — следствие моей личной проблемы. Скажите, почему женщина, согласившаяся поговорить по телефону, отказывается от личной встречи?
Значит, Эстер не пожелала видеть его сегодня утром! И он с тех пор, словно раненый медведь, крушит все подряд.
Мэри неопределенно пожала плечами.
— Причин может быть сколько угодно. — Она передвинула фигуру на доске.
Томас прищурился.
— Например? — Он сделал ответный ход.
Она задумчиво посмотрела на него.
— Это с вами отказалась встретиться женщина? — спросила Мэри, отлично зная ответ…
— Какое это имеет значение?.. Да, — подтвердил он, увидев вопросительно изогнутые брови Мэри.
— В таком случае, я знаю по крайней мере одну вескую причину, по которой от встречи с вами отказалась бы я.
— Ну? — поторопил он ее.
Она поежилась, гадая, отважится ли зайти так далеко. Но вопрос был задан, и следовало сказать в ответ только правду.
— Вы очень… Вы бываете… — Мэри неловко замолчала.
— Что? Каким я бываю? — Томас нетерпеливо взглянул на нее.
Мэри снова заколебалась.
— Вы — мой работодатель, а мне нравится моя работа, и…
— Забудьте о том, что я ваш — работодатель, — раздраженно прервал он ее, — и просто ответьте!
В некоторых случаях ей действительно удавалось об этом забыть, но сейчас дело было в другом.
— А вы способны забыть о том, что я — ваша служащая? — возразила она. — Возможно, несправедливо задавать мне подобный вопрос.
— Забудьте о справедливости! — пренебрежительно отмахнулся Томас. — Просто скажите, почему вы отказались бы со мной встретиться.
Мэри судорожно вздохнула.
— В основном по той самой причине, которую вы только что продемонстрировали.
— Я только что?.. А, я принуждал вас к ответу, — догадавшись, медленно проговорил Томас.
— Именно, — с облегчением подтвердила Мэри. — Если бы вы применили эту тактику в разговоре по телефону, я бы просто бросила трубку. Так же, вероятно, поступила бы и та женщина, — добавила она.
Томас ни разу не упомянул имени, но Мэри знала, что они оба подразумевают Эстер. Ее глубоко ранило даже то, что он завел этот разговор: настоятельное желание Томаса поговорить о бывшей няне Нины было слишком очевидным.
— Именно так она и поступила! — прорычал он.
Значит, один из телефонных звонков, которые сделал Томас, вернувшись утром…
— Отказалась выйти ко мне, когда я пришел к ней домой. А потом, когда позже я ей позвонил, бросила трубку.
— Как вы сами отметили, Томас… — Мэри передвинула фигуру на шахматной доске, — вы были настроены сегодня немного… агрессивно. Шах, — с удовлетворением произнесла она. — И мат.
— Я был агрессивен сегодня потому… Вы сказали «мат»? — Он изумленно уставился на доску, не веря своим ушам.
Выражение его лица заставило Мэри рассмеяться. Должно быть, ни разу в жизни Томас Тэлфорд не проигрывал в шахматы, и эта партия просто сразила его наповал.
— Не стоит так удивляться. Шахматную доску приют мог себе позволить… в отличие от верховых лошадей. А за шестнадцать лет было немало дождливых дней и вечеров.
Последние слова она произнесла без горечи. Ее детство в приюте нельзя было назвать несчастливым. Возможно, немного недоставало любви — но и только.
Томас восхищенно взглянул на нее, потом опять на доску.
— Красиво сыграно, Мэри, — сказал он с неподдельной теплотой. — Вы достойный противник!
Она не хотела быть его противником, мечтая вернуть того беззаботного спутника, каким он был по дороге сюда. Человека, который поцеловал ее…
— На сегодня достаточно. — Томас встал и передвинул столик на прежнее место в угол комнаты. — Вы правы, большую часть дня я вел себя как скотина… Знаю, что вы этого не говорили, — заверил он Мэри, заметив, что та собирается протестовать. — Но знаю также и то, что именно таким я и был. Нечего сказать — хороша поездка для вас и Нины! — в порыве самоосуждения добавил он. — Ладно, теперь все будет иначе. Если вас не затруднит, налейте нам обоим бренди, а я затоплю камин.
Бренди и камин… Бренди она не особенно любила, а вот камин!.. Слишком уж интимная обстановка, если учесть, что она работает на этого человека.
— Немного поздновато, — заметила Мэри, многозначительно посмотрев на часы. — Особенно учитывая, что сегодня я проспала.
— Насколько мне известно, в последние дни у вас почти не было свободного времени. Вы здесь не только для того, чтобы присматривать за Ниной, но и затем, чтобы отдохнуть. Впрочем, вы, может быть, предпочли бы провести остаток вечера со своими друзьями? — спросил он, пронзительно взглянув на нее. Казалось, эта мысль только что пришла ему в голову.
Возможно, это было бы безопаснее, чем, уютно устроившись, коротать вечер с Томасом!
Но какая–то часть ее не хотела безопасности. В безопасности она провела всю свою жизнь, надежно укрытая от штормов сначала стенами приюта, а затем дружбой трех своих соседок по квартире и нетребовательностью немногих приятелей, которые были у нее за эти годы.
— Я не привыкла к ночной жизни, — тем не менее отказалась Мэри.
В предложении же самой налить бренди заключалось одно преимущество: она могла быть уверена, что ее порция окажется значительно меньше порции Томаса. Рядом с этим человеком необходимо оставаться абсолютно трезвой.
Томас взял свой бокал, притушил свет и сел рядом с Мэри на диван.
— Что может быть лучше огня! — умиротворенно сказал он. — Именно из–за камина я и снял эту квартиру.
Мэри была вынуждена признать, что огонь — это замечательно, не говоря уж о том, как соблазнительно сидеть рядом с человеком, которого любишь, наблюдая за языками пламени. А несколько глотков бренди окончательно отогрели ее душу.
