Марина Маслова - Спляшем, Бетси, спляшем!
— Бетси, что с тобой?
— Ничего, — шепчу я, — Прости меня.
Мы выходим из автобуса. Постояв на остановке, идем к дому, замедляя шаги, словно боимся дойти до квартиры и в ней — до постели. Мне кажется, Коля уже жалеет о своей просьбе… Войдя домой, я сразу отправляюсь на кухню, ставлю чайник, варю кофе и зову Колю. Мы рассеянно жуем бутерброды, я оживляюсь только когда начинаю есть эклеры, которые очень люблю. Коля знает об этом и раньше всегда поддразнивал, теперь же просто смотрит на меня, но не выдерживает, когда я, впившись в эклер зубами, пачкаю сахарной пудрой половину лица и фыркаю. Он, улыбаясь, стирает сахар вокруг рта, потом режет остаток эклера на кусочки и по одному подает мне. Я беру их губами, и это немного разряжает обстановку. Следующее пирожное мы съедаем пополам и он целует меня, слизывая остатки сахарной пудры.
— Ах, какая ты сладкая, Бетси.
— Не может быть! Значит, это только для тебя.
Я иду постелить постель и, проходя в ванную, вижу его с сигаретой у окна.
— Я никогда не видела тебя курящим.
— Значит, пришла пора. Мне уже тридцать.
Я стою под струями воды, глотая подступающие к горлу слезы. Мне кажется, что мою душу режут на кусочки.
— Мне можно войти? — доносится из-за двери.
— Входи. Тебе все теперь можно.
Коля берет из моих рук мочалку и моет меня, осторожно намыливая. Я, стоя в ванне, стала выше и мое лицо прямо напротив его глаз, но он не смотрит мне в глаза, сосредоточенно и бережно проводя мочалкой по моему телу. Получается это у него совсем не сексуально. Я вспоминаю, как отец мыл меня так, когда я была совсем маленькой и стояла перед ним в большом тазу на табуретке. Потом Коля надевает на меня махровый халат и помогает выйти из ванны. Когда мы подходим к постели, он укладывает меня, заботливо укрывает, вешает халат аккуратно на спинку стула и, сев на край, смотрит на меня. Я ошеломлена этим больше, чем если бы он напился и грубо повалил в кровать. В комнате полумрак, из-за задернутых штор льется свет белой ночи.
— Не смотри на меня так! — прошу я жалобно, — Иди ко мне.
Он еще какое-то время неподвижен, потом машинально начинает раздеваться и ложится рядом. Я, прильнув к нему, всматриваюсь в застывшее лицо.
— Коко, что с тобой? Обними меня.
Коля так крепко прижимает меня к себе, что у меня перехватывает дыхание.
— Прости, — опомнившись, говорит он, — Я сделал тебе больно.
— Ну, что ты, разве ты можешь причинить мне боль!
Коля начинает нежно гладить и целовать мое тело, слышно только его взволнованное дыхание и мои вздохи, похожие на всхлипы. Ах, я уже и забыла, как прекрасно быть в его руках. Я вздрагиваю, когда его губы касаются кожи, в голове начинает стучать кровь, я уже ничего не соображаю, крепко держа его за плечи и притягивая к себе. Вдруг он говорит отчаянным голосом:
— Лиза, я не могу! Я так безумно тебя люблю — и не могу… Господи, я мечтал об этом все эти годы, когда ты была с другими, а я — я тоже изменял тебе каждый день…
Я ошеломлена этим не меньше его, и совсем не потому, что надеялась на большее. Его боль пронзает мое сердце и заставляет сделать что-нибудь, чтобы утешить и облегчить страдание, которое я переживаю, как свое.
— Ну что ты, Коля, бог с ним. Не надо ничего. Просто держи меня в своих объятьях, — я уютно устраиваюсь в кольце его рук и ласково провожу пальцем по его губам, — Почему ты никогда не говорил, что любишь меня?
— Я не хотел, чтобы ты страдала еще и от этого. Ведь ты жалела бы меня?
— Ах, почему все так получилось! Я никогда не верила Светлане, думала, что она мнительная и придумала все.
— А она тебе об этом говорила? Значит она все знает!
— Да, она все время твердила, что ты меня любишь больше. Она ждет — не дождется, когда я уеду…
— Когда я увидел тебя здесь первый раз, помнишь, на свадьбе, и ты бросилась мне на шею, меня словно ударило током. Я понял, что — все, это уже на всю жизнь. Ночь, которую ты провела у меня тогда, первый раз, а потом день, когда я узнал, что ты выходишь замуж за другого — это и есть моя судьба: сначала невероятное счастье, а потом уже я стал несчастен навсегда! Твоя Елена советовала силой увезти тебя от мужа, она, наверное, предчувствовала, что у вас долго все не продлится.
— Елена? — растерялась я, — Она тоже знала?
— Она спросила — и я ответил. Тогда она и предложила увезти тебя, она считала, что со мной ты будешь счастливее, чем с Сергеем.
— А ты?
— А я накануне услышал, как ты говорила, что очень любишь его. Ты все время любила не меня! Боже, какое мучение было видеть тебя с другими…
— А ты все время был женат, когда я была свободна!
— Знаешь, когда Светлана умирала в больнице, у меня мелькнула страшная мысль, что я стану свободен и смогу на тебе жениться. Я ужаснулся тогда.
Мы крепче прижимаемся друг к другу и разговариваем некоторое время, вспоминая детство, когда мы оба еще жили с ясной душой.
— Помнишь, ты еще девочкой сказала мне, что я когда-нибудь встречу женщину и чувства станут для меня важнее всего. Этой женщиной стала ты.
— Не только я, — поправляю я, стараясь перевести все в шутку.
— Да, пожалуй, но благодаря тебе.
— За это стоит выпить! Там в шкафчике есть итальянский вермут. О, хочешь, я сделаю коктейль по всем правилам?
Я вскакиваю, освобождаясь из его объятий, но он не отпускает и идет за мной, обняв за талию. Взяв бутылку, мы достаем на кухне стаканы и лед из холодильника, полузасохший лимон, из которого я выжимаю сок.
— Слушай, теперь нужно добавить что-то: сухое вино или водку, но вина нет… О, водки немного осталось с новоселья. Но это ведь будет очень крепко?
— Лей! — командует Коля.
Я щедро лью водку, смешиваю все в одном стакане, прикрыв его сверху ладонью, и разливаю эту гремучую смесь в два стакана, пока он облизывает мою мокрую ладонь, чтобы ничего не пропало. Мне щекотно и я вырываю руку, но Коля хватает меня и опять целует, но уже в губы. Мы идем в обнимку в постель, отпивая по глотку и целуясь.
— Крепко! — замечаю я.
— И горько! — жалуется Коля.
Я висну у него на шее, смеясь: — Допивай скорее и заешь чем-нибудь сладеньким.
— Тобой, например? — коварно предлагает он.
Я смеюсь с полным ртом, вермут струйками стекает по шее и груди, Коля начинает слизывать его, и мы, хохоча, падаем на постель, разливая остатки и забыв обо всем: о его жене, о моей свадьбе через десять дней, о нашем расставании, может быть навсегда. Сегодняшняя ночь даже лучше, чем та, первая. Временами мы засыпаем, но и во сне я продолжаю его обнимать, и стоит мне чуть шевельнуться, проведя рукой по его прижатому ко мне телу, он тут же отвечает мне поцелуем и лаской, словно не спит совсем и только ждет моего знака. Утром, проснувшись поздно, потому что суббота и у меня занятия с двух часов, я включаю магнитофон и мы лежим еще некоторое время, слушая музыку: старого и любимого Тома Джонса и входящего в моду Демиса Руссоса и Джо Дассена. Мы пьем кофе в постели.