Кристина Щукинская - Лабиринты
Его жаркий шепот заставил сердце девушки подпрыгнуть, сжаться в маленький комочек, и понестись в свободном падении в пропасть. И не само падение пугало, а тот факт, что оно может скоро прекратиться. Вадим прикоснулся к губам девушки, соленым от слез, и впервые их поцелуй получился нежный, трепетный, волнующий, дарящий легкую истому. И Ксении показалось, что он говорит ей гораздо больше слов, которых Метлицкий все еще не сказал, хотя пытался, и не раз.
- Пойдем, не хочу ночевать под открытым небом, - спустя пару минут произнес Вадим, разрушив необъяснимую и горячую нежность, которая еще мгновение была между ними.
Девушка ничего не сказала, помогла собрать вещи, и они направились по берегу моря на выход из бухты. На лазанье по скалам темной ночью не отважился даже Метлицкий. Они шли по линии прибоя, держась за руки, разговаривая о всякой ерунде, любуясь звездами, вспоминая стихи. Вадим беспечно смеялся, но Ксения всё никак не могла успокоить сердце, которое нашептывало ей, что не стоит доверять относительному спокойствию, в котором она пребывала рядом с любимым мужчиной последний месяц.
========== Тупик третий ==========
Я хотела остаться с тобой,
Я уже успела посметь...
Пахнет снегом прозрачная боль -
То ли даль, то ли высь, то ли смерть...
"Тьма, пришедшая со Средиземного моря, накрыла ненавидимый прокуратором город" - отстраненно продекламировал Вадим, застыв на мгновение около трапа самолета, вскинув голову к небу, в котором плыли грозовые тучи, медленно заполняя обозримое пространство.
Удушающая жара не давала сделать глоток воздуха, который превратился в желеобразную массу. Создавалось впечатление: его можно потрогать, зачерпнуть пригоршню и положить в карман, унести с собой. Солнце оказалось скрыто клубящимися облаками чернильного цвета; на горизонте фиолетовые всполохи молний вспарывали их брюхо, будто скальпель в руках умелого хирурга.
Повесив сумку с вещами на плечо, Вадим взял Ксению за руку, и они направились в здание аэропорта. У девушки в душе царила та же непроглядная тьма, что и в небе над столицей. Ей страшно было делать шаги, которые неминуемо возвращали ее в город, к повседневным делам и заботам. Вцепившись мертвой хваткой в руку Вадима, она упрямо заставляла себя двигаться вслед за ним, отчаянно борясь с подступающей паникой, ледяной рукой сжимающей сердце. Ксения хотела вернуться назад, в безмятежность южного лета, где все тревоги казались глупой выдумкой.
Здесь же, в Москве, девушке мерещилось с небывалой силой, что произойдет нечто неотвратимое, способное разделить всё ее существование на два неравномерных осколка прошлого и настоящего. Необъяснимое волнение не желало оставлять Ксению, как бы она ни пыталась взять себя в руки. Невероятным усилием воли она заставила себя улыбнуться Вадиму, который уверенно шел к выходу из аэропорта.
На автостоянке их поджидал довольный Костя Меркулов, игриво покручивая на пальце ключи от машины Метлицкого.
- Привет, граждане-отдыхающие. Куда едем? С ветерком прокачу!
- И тебе здравствуй. Накатался? Верни законному владельцу, - произнес Вадим, ухмыляясь.
Костя подошел к другу, поздоровался с ним за руку, взял сумку, понес к открытому багажнику.
- Вадик, а может быть ты, еще куда-нибудь уедешь? Мне понравилось, между прочим, на такой машине разъезжать. Все девчонки мои были, - продолжал веселиться Костя, закрывая багажник серебристого авто.
- А гаишники тоже? - игриво поинтересовалась Ксения.
- Конечно! Останавливали, осматривали, интересовались и с приветом Метлицкому отпускали.
- Слушай, а погодка давно такая? - неожиданно спросил Вадим, с прищуром глядя на небо, где все еще собирались темные облака, как страшное чудовище из сказки, поглощая дневной свет. - Душно, не верится, что последний день августа.
Метлицкий расстегнул ворот светлой рубашки еще на три пуговицы, забрал ключи из рук Кости, подошел к водительской двери иномарки.
- Третий день никак гроза не начнется, - произнес друг. - Парит жутко, в Москве вообще дышать нечем.
- Заметно, - произнес Вадим, усаживаясь за руль.
- Может, я поведу? - спросил Костя, глядя на друга, который сидя за рулем, прикрыл глаза.
- Нет уж, - усмехнулся Метлицкий, тут же сбрасывая с себя небывалое оцепенение. - Хватит с тебя, а моя ласточка уже успела соскучиться. Ты ж, как улитка ползаешь, а она скорость любит.
- Ладно, будь по-твоему, - махнул рукой Костя, усаживаясь на переднее сиденье рядом с водителем.
Ксения, пожав плечами, молча села назад, не влезая в разговор между мужчинами. Несмотря на внешнее спокойствие, внутри девушки ожил страх. Он, как дикий зверек, пойманный в клетку, кричал, бесновался, вонзал свои острые зубки в сердце. Не понимая, что происходит, Ксения смотрела за дорогой, которая проносилась за окном серой лентой. Вадим, не изменяя своим привычкам, гнал автомобиль на полной скорости, подрезая проходящий мимо транспорт.
Эй, Ксюха, чего кислая такая? - обернувшись, спросил Костя.
- Не хочу в Москву. В Крыму хорошо было, - вздыхая, ответила девушка.
- Я ж предлагал тебе остаться, - буркнул Вадим. - Так нет же, захотела вернуться, а теперь, оказывается, там было хорошо. Женщины! Никогда не понимал, почему у вас семь пятниц на неделе.
- Вадим, - хотела запротестовать Ксения, но ее перебил Костя:
- Вадик, что за разговоры про "остаться"? Ты и так уже собрание перед началом сезона пропустил. Худрук в бешенстве, рвет и мечет. Лучше тебе завтра перед ним предстать, да написать объяснительную, почему работу прогуливаешь. Я сказал, что ты на съемках, которые Ялтинская киностудия начала без извещения твоего места работы. Но, сам понимаешь, выяснится правда быстро.
- Кость, не начинай. Сам знаю, что и как мне делать, как с таким хмырем разговаривать.
- Вадик, не бузи! Это тебе не наш Семенов, с которым можно было договориться полюбовно. Этот сожрет и не подавится. Грозился тебя со всех ролей поснимать и в массовку отправить.
- Угу, - буркнул Метлицкий, еще сильнее придавливая педаль газа. - Посмотрим еще, кто куда отправится.
Дальше разговоры о работе не заводились, потому, как Вадим дал ясно понять другу, что советы терпеть больше не намерен. Ксения заметила в зеркале заднего вида, как Метлицкий сжал челюсти, и на его щеках заиграли желваки. Это был первейший признак взвинченного состояния, поэтому Костя предпочел перевести разговор в более безопасное русло, вспоминая новости из жизни общих знакомых.
