Кэтти Эмерсон - Отброшенная в прошлое
Пытаясь убедить се, Адам принялся рекламировать методы Джарвиса Бьюмонта, как завзятый коммивояжер, продающий стиральные машины.
Лорен не оборачивалась к нему лицом.
— Я понимаю тебя по-прежнему, Адам. Доктор Бьюмонт, может, и замечательный, но дело не в нем.
Лорен оставила в покое свою щетку для волос, но теперь ее пальцы нервно мяли простыню.
— А в чем?
— Я не хочу говорить об этом ни с кем. Я уже поступила плохо, рассказав тебе.
— Если ты не хочешь проконсультироваться с Бьюмонтом о видениях, то, может быть, расскажешь о твоей амнезии?
Она наконец повернулась, и он увидел, что ее глаза гневно сверкают. Подбородок упрямо вздернулся. Она села, выпрямила спину и сказала с нарочитым спокойствием:
— Я отказываюсь говорить об этом с незнакомым человеком. Я сама справилась с тем, что когда-то потеряла память. И уж, конечно, я справлюсь с этими галлюцинациями, которые со мной иногда случаются.
— Лорен…
— Я не шучу. Иди к этому Бьюмонту, если от этого тебе будет легче, но не надейся, что я пойду.
Адам перестал сдерживаться. Он резко вскочил на ноги и сердито посмотрел на свою жену. Она ответила ему вызывающим взглядом.
— Вчера вечером, — напомнил он ей, отчетливо произнося каждое слово, — ты согласилась с тем, что тебе нужна помощь.
— Это было вчера. А сегодня… Хватит беспокоиться обо мне! Я сама решу, что мне делать.
Он снова резко сел, тесно прижавшись бедром к ее бедру, приблизил лицо к ее лицу. Ей стало страшно. Адам схватил ее за руки и был удивлен, когда почувствовал, какие они холодные.
— Я думал, что ты меня любишь, Лорен, и доверяешь.
— Я вышла за тебя замуж. Но не давала тебе права принимать решения за меня.
— Ты приняла решение сама, добровольно. Вчера вечером ты была уверена, что тебе нужна помощь и хотела попросить ее.
Она попыталась высвободить руки, но у нее не получилось. От гнева на ее щеках выступили два ярких пятна.
— Вчера вечером мне было плохо, я не понимала, что говорю.
С неожиданной, холодной яростью Адам осознал, что женщина, которая была его женой на протяжении пяти лет, женщина, которую, как ему казалось, он знал, считает его чужим человеком.
— Если бы этих кошмаров не случилось, ты бы никогда не упомянула о своей потере памяти, не правда ли?
— Конечно, нет.
— Черт побери, Лорен!
Он отпустил ее и отсел подальше. Адам был слишком взвинчен, чтобы не поддаться искушению схватить жену за плечи и изо всех сил встряхнуть. Он принялся нервно расхаживать по комнате, засунув руки в карманы и испытывая острое желание разнести весь старый хлам в пух и прах. Молчание затягивалось.
— То ты откровенничаешь, то вдруг все скрываешь… Как ты думаешь, мне это приятно? Она следила за ним, насторожившись.
— Мне никогда не казалось, что ты так желаешь знать подробности моего прошлого.
— Очевидно, это было моей ошибкой. И потом, ты могла бы сама что-нибудь рассказать о себе.
— Ты меня никогда не спрашивал. Я не думала, что для тебя важно то, что было со мной до того, как мы встретились.
Адам не ответил. Он засунул руки в карманы и свирепо посмотрел на Лорен из угла спальни. Она робко попыталась улыбнуться.
— Казалось, ты был удовлетворен, когда узнал все, когда удостоверился, что я еще не была замужем.
Адам почувствовал приступ ревности.
— Очевидно, я был так ослеплен своим желанием, что забыл о здравом смысле.
Адам не ждал, что тридцатилетняя женщина может быть девственницей, и не спрашивал о ее прежних любовниках. Он только предполагал, основывая свой вывод на образе жизни Лорен, что до него ее встречи с мужчинами были нечастыми.
— А откуда ты знаешь, что ты не была замужем? — язвительно спросил он. — Амнезия! Кто знает, может…
— Адам!
— Что?
Она вздрогнула от его резкого вскрика, но затем снова собралась, приняла гордую позу, опираясь на горы подушек, отделанных кружевом, испепеляя мужа взглядом, которому могла бы позавидовать сама королева Виктория.
— Может быть, я многое не помню, но уж, конечно, мне рассказали достаточно подробностей моей прежней жизни, и я могу уверить тебя, что я не была замужем. Мои первые восемнадцать лет я проведав очень хороших учебных заведениях.
Его глаза сузились.
— Но факт остается фактом, что ты не помнишь и тебе не могли рассказать всех подробностей. Ни один человек, каким бы хорошим другом он ни был, не может знать о тебе все, — ему в голову пришло неприятное ревнивое подозрение. — А вообще, что это был за друг?
— Неважно.
— Черта с два неважно!
Но она была непреклонна. Никакие аргументы не могли заставить ее думать иначе. Она не хотела больше говорить ни слова о своем прошлом.
Следующим утром Лорен по-прежнему казалось, что выхода из ее затруднительного положения нет. Любое из решений, о которых она думала, могли привести к неприятностям в отношениях с Адамом, которых Лорен не хотелось портить. С тяжелым вздохом она взяла в руки иголку.
Лорен все еще удивлялась, как вчера, после ужасной ссоры с Адамом ей удалось заснуть. Первый раз за эти дни она спала свои нормальные восемь часов. Ей не снились ни сны, ни кошмары.
В это утро они с Адамом почти не разговаривали. Между ними словно пролегла пропасть, хотя они, как обычно, позавтракали и поцеловались на прощанье. Он уехал на работу, но Лорен знала, что он отправился к доктору Бьюмонту, и ужасно боялась новых вопросов.
Могла ли она вообще рассказывать ему о Робе? О том, как она жила с ним? Адаму бы это совсем не понравилось. Он бы разозлился, если бы узнал, что она жила с другим мужчиной три года. Он был бы взбешен, если бы узнал, что его жена употребляла наркотики и не находила в этом ничего предосудительного.
Адам даже не испытывал искушения попробовать марихуану, когда учился в колледже. Он также не скрывал своей уверенности в том, что есть четкие границы между хорошим и плохим. Как же он мог отреагировать на то, что его жена не всегда видела эту границу? Что она нарушала законы, полностью сознавая, что делает?
Единственно возможным было и дальше отказываться говорить о ее прошлом, но за это решение надо было заплатить высокую цену. Честность и доверие были так же важны для Адама, как и законопослушание.
Вышивание занимало руки Лорен, но ее мысли были с Робом. Ей надо было разобраться, что она на самом деле думала о тех годах, найти причины, из-за которых она оставалась с ним, после того, как осознала, что его в ней интересовал лишь постоянный доход от ее трастового фонда.
Она не могла гордиться этим периодом своей жизни, но она не могла изменить то, что случилось.
Лорен продолжала работать над полотном, мысленно возвращаясь к событиям тех лет, и едва она сосредоточилась на этих воспоминаниях, как те без всякого предупреждения неожиданно исчезли…
