Друг отца. Под запретом (СИ) - Ромуш Джулия

— Ага, что-то в этом роде, — отец заходит внутрь, аккуратно закрывая дверь ногой.

— У медсестёр вазу попросить нужно. В палате, наверное, нет, — добавляю, кивая на цветы.

— Разберёмся, — букет улетает на тумбочку. — И про палату переговорить нужно. Гордеев договорился о каком-то дерьме. Не ВИП палата, а хер знает что.

— Пап, нормальная палата, мне нравится, — тихо произношу, закатывая глаза.

— А тебе всё, что с ним связано, нравится?! — резко отвечает отец, но тут же осекается, проводя ладонью по лицу. — Прости. Просто... - Он тяжело вздыхает, опускается на стул у моей кровати. Его лицо выглядит усталым. Настолько, что я ощущаю укол вины.

— Пап, всё в порядке, — мягко говорю. — Со мной всё хорошо.

Он смотрит на меня так, будто мне пять лет и я упала с велосипеда, ободрав колени.

— Ты не представляешь, что я пережил, когда мне сказали, что ты в аварию попала. — Его голос срывается на глухой шёпот. — Дочь, ты бы видела себя со стороны...

— Я жива и даже могу улыбаться, это уже шикарные новости, — пытаюсь его успокоить, но он лишь хмурится.

— Если бы не этот мудак...

— Папа! — перебиваю его. — Мы сейчас не будем это обсуждать. Ты здесь, чтобы меня поддержать, а не продолжать вчерашний цирк.

Он поджимает губы, явно хочет что-то сказать, но, к счастью, сдерживается.

— Хорошо, не буду. Но... Тая, я его видеть здесь не хочу. И чтобы ты знала — в мой дом он тоже не зайдёт, — выпаливает отец, вставая с места и начиная расхаживать по палате.

— Пап, хватит. Мы с Артёмом взрослые люди, и это наши отношения, — говорю как можно мягче, но в голосе всё равно сквозит раздражение.

— Взрослые люди?! — он оборачивается ко мне с таким видом, будто я несу глупости и не отдаю себе в этом отчёта. — Этот человек… Тая, ты же его не знаешь! Я знаю! Я знаю, что он творил, кого он ломал, как он людей…

— Пап, хватит! — теперь уже моя очередь срываться. — Он не такой, каким ты его видишь!

— Правда? — он хмурится ещё сильнее. — Тогда пусть докажет это. Докажет, что достоин тебя. Потому что я...

Я открываю рот, чтобы ответить, но в этот момент дверь палаты снова распахивается. На пороге появляется Гордеев.

"Как по заказу. Горяченький."

Воздух в комнате мгновенно становится густым от напряжения. Отец застывает на месте, сжав кулаки. Артём смотрит на него спокойно, но его глаза блестят холодным блеском.

— Доброе утро, — его голос звучит ровно, но в нём есть что-то, что заставляет мурашки пробежать по коже.

Отец громко и демонстративно вздыхает.

— Что ты здесь делаешь? — резко бросает Гордееву.

— Навещаю Таисию, — отвечает Артём, делая шаг вперёд.

— Тебя никто не звал.

— Я не спрашивал разрешения.

"Интересно, подерутся?"

Мысленно душу внутренний голос. Только этого мне сейчас и не хватало. Врач явно не это имел в виду, когда просил меня немного расслабиться. И я вместо ютюбчика решила глянуть цирк в прямом эфире.

— Вы можете прекратить?! — восклицаю, пытаясь сесть, но боль в боку тут же заставляет меня замереть.

Оба мужчины одновременно поворачиваются ко мне, и их взгляды становятся мягче.

— Тая, тебе лежать нужно, — тут же произносит Гордеев, подходя ближе.

— Долбаёб дело говорит, — бурчит отец, но напряжение между ними всё ещё ощущается.

Я закрываю глаза, чувствуя, как усталость накрывает меня с головой.

— Вы двое… — шепчу, едва хватая воздуха. — Если вы не прекратите, я запрещу вас сюда пускать! Мне нельзя нервничать. Уж как-то примите и обработайте этот факт!

Глава 23.

Гордеев

***

Я всегда считал себя человеком терпеливым. Если, конечно, за дело не брались идиоты или те, кто из себя чёрт знает что возомнил. Волков к последним не относится. Руслан — человек умный, слишком умный. Вот только злость и уязвлённое самолюбие — дерьмовые советчики. А в последнее время он именно ими руководствуется.

Я бросаю документы на стол, разминая шею. Всё это последствия его решения сменить адвоката. Новый юрист у Волкова — мальчишка с нулевой хваткой. В теории, конечно, всё выглядит красиво, а на практике — каша. Уже три дела поплыли, одно из которых я лично вытащил на чистую воду полгода назад. Я вижу, как их разваливают на части, и ничего не могу сделать. Могу, конечно, но не стану. Это его выбор. Не мешаю. Пока.

Вся эта херня началась после аварии Таи. Она лежит в больнице, не подозревая, какой бардак отец устроил в своей попытке меня выбить из её жизни. Волков злится. Рвёт и мечет. Сменил адвоката, отказался от моих услуг, а заодно начал палки в колёса вставлять. Причём делает это с таким остервенением, что становится даже немного смешно. Волков, старый волк, думает, что может припугнуть меня. Наивный. Улыбка сама собой появляется на лице. Ирония ситуации в том, что я прекрасно понимаю, почему он так себя ведёт. И в чём-то даже уважаю. Но это не значит, что я позволю ему продолжать.

— Артём Юрьевич, — секретарь заглядывает в кабинет, выглядывая из-за двери. — Вам звонили из суда, уточнить детали слушания по делу компании бывшего клиента Волкова. Говорят, там уже начался хаос.

— Пусть перезвонят через час, — коротко бросаю. Ещё один звонок от них и начну задумываться, не пытаются ли они на меня повесить чужой бардак. Но я не Волков, без доказательств в игры не играю.

Откидываюсь в кресле, глядя в окно. Дождь барабанит по стеклу, напоминает о дне аварии. Тая до сих пор в больнице, и я захожу к ней каждый вечер. Она улыбается, шутит, но я вижу, что она устала. И ей не нужно знать, что в её отсутствие её отец решил превратить мою жизнь в мини-ад.

Вчера мне позвонил Казим. Со склада Волкова там вывозят товар в два раза медленнее, чем обычно. Рабочие жалуются, что новый адвокат не может договориться с контрагентами. Это, конечно, не моя проблема. Но кто выслушивает весь этот поток нытья? Правильно, я.

Снова звонит телефон. На экране высвечивается имя Волкова.

— Да? — отвечаю сухо.

— Ты охренел, Гордеев?! — срывается голос в трубке. — На кой хрен ты лезешь в мои дела? Думаешь, мне нужно твоё мнение? Или помощь?!

— Руслан, я в твои дела не лезу. Но если ты продолжаешь ломать всё к чертям из-за своих амбиций, это станет не только твоей проблемой.

— Ты мне угрожаешь? — рычит он.

— Нет. Это констатация факта, — спокойно отвечаю, поднимаясь из-за стола, — и раз ты позвонил, предлагаю обсудить график посещений в больнице.

Таисия нервничает, когда мы там оказываемся вдвоём.

На том конце провода наступает тишина. Она затягивается на несколько секунд.

— Держись от моей семьи подальше, Гордеев, — холодно бросает Волков, прежде чем сбросить звонок.

Телефон падает на стол с глухим стуком. Я провожу рукой по лицу, подавляя желание швырнуть что-то в стену. Этот разговор ничего не изменил. Волков не остановится. А значит, я должен быть готов к следующему шагу.

Ровно в восемь вечера подъезжаю к больнице. Как всегда, сижу в машине несколько минут, чтобы перевести дыхание. Тая не должна увидеть моего раздражения. Когда захожу в палату, она улыбается. Слабо, но искренне. И это, чёрт возьми, стоит всей этой головной боли.

— Привет, — говорит она, отрывая взгляд от книги. — Опять задержался на работе?

— Немного, — отвечаю, усаживаясь на стул у её кровати. — Как ты?

— Устала лежать, — честно признаётся она. — Скучно. И папа уже два дня не появляется.

— У него дела, — быстро вставляю, но её взгляд заставляет меня замолчать. Она знает, что я вру, но спорить не станет.

Я протягиваю ей коробку с её любимыми креветками, специально заезжал.

Тая довольно губы в улыбке растягивает, берёт одну и отправляет в рот. Сука, эта реакция на её поедание креветок когда-то станет другой? Поправляю брюки в районе паха.

***

Тая

***

Лежу, смотрю в потолок, слушаю ровный звук капельницы. Бесит. Так хочется выдернуть эту иглу и уйти отсюда к чёртовой матери. Сил больше нет торчать в этой больнице. Но не это на самом деле меня так сильно раздражает. Второй день без Артёма. Вот настоящая причина моего плохого настроения. Точнее, без его появления в палате. Но мы созваниваемся. Вчера он звонил мне поздно вечером. Говорил, что всё хорошо. У него важное дело, проблемный клиент. А вот голос... По голосу я прекрасно слышала, что этот клиент его очень сильно заколебал. И есть у меня догадки по поводу этого клиента. Но Гордеев же ничего не скажет, даже под пытками. Я не стала спрашивать, что именно он разруливает. Потому что я знаю: если Артём считает, что мне не нужно об этом знать, значит, он уже всё решил. И никакие мои вопросы ничего не изменят. Но мне всё равно тревожно.