Салли Боумен - Секстет
– Линдсей…
– Ничего, все в порядке. Теперь я могу смотреть на это отстраненно, но тогда это было ужасно. Он снова появился, когда Тому исполнилось полтора года. Он всегда возвращался, оставался на два-три дня, иногда на неделю, потом снова исчезал. Потом я поняла, что он приходил только для того, чтобы занять денег или если ему негде было переночевать, и, когда я это поняла, я его выгнала. Но даже после этого я продолжала посылать ему письма и фотографии Тома – сначала Том-младенец, потом маленький мальчик, первый день в школе, праздник и тому подобное. Я была так по-идиотски упряма и глупа.
– Линдсей, дорогая, не надо так убиваться, ведь это было давно.
– Я думала: не важно, что он меня не любит, Тома-то он должен любить. Даже если он плохой отец, все равно он у Тома единственный, и Тому он нужен. Я продолжала на что-то надеяться – самым постыдным и глупым образом, но в один прекрасный день все это кончилось. Я просто вдруг осознала, какая он дрянь, осознала, что не уважаю его, что он мне не нравится и что Тому будет лучше без него. Потом…
– Ты никогда не собиралась снова выйти замуж?
– Нет.
– Почему?
– На самом деле никто меня особенно об этом не просил, – честно сказала Линдсей. Она засмеялась, потом опять расплакалась. – И это очень хорошо, потому что я могла бы согласиться и совершить следующую ужасную ошибку. Но, Роуленд, любовников у меня было бесчисленное множество.
– У меня тоже.
– И большинство были чудовищно скучными. Благоразумными, рассудительными. Наверное, у меня была подсознательная тяга к благоразумным людям.
– Из-за Тома?
– Может быть. Ну хватит об этом. И, пожалуйста, Роуленд, прости, я так глупо вела себя вчера. Мне ужасно стыдно. Наверное, я вам всем испортила вечер.
– Мне ты ничего не испортила.
– О, черт. Я сейчас опять разревусь. Весь пиджак тебе намочу. Роуленд, я так рада, что ты здесь.
– Я тоже рад, Линдсей.
– Я бы хотела, чтобы у тебя все было по-другому. Чтобы ты не был так одинок.
– Я привык, знаешь?
– Знаю, тебе нужны дети.
– Ты права.
– Я иногда смотрю на тебя, когда ты разговариваешь с Томом, и думаю, каким бы ты был хорошим отцом.
– Правда? Надеюсь. – Он немного помолчал. – Я иногда так хочу…
– Чего ты хочешь?
– Наверное, чтобы моя жизнь сложилась по-другому.
– Расскажи мне о себе, поговори со мной. Ты всегда так закрыт. Человек не должен быть так замкнут.
Роуленд обнял Линдсей. Она свернулась калачиком в его сильных руках. Линдсей закрыла глаза – сколько сейчас времени? Три часа ночи? Четыре? Город был погружен в ночную тишину, его неумолчный гул затих ненадолго, в полутемной комнате было слышно только их дыхание. Тихо в городе, тихо в комнате.
Потом Роуленд начал говорить.
Он рассказывал ей о маленькой ферме, которой владел его отец-ирландец и где Роуленд жил до восьми лет – до смерти отца. Он рассказывал о жизни с матерью-англичанкой в Лондоне, о школе, учебе, потом, перепрыгнув через много лет, – о нелегком характере своей матери и ее длившемся долгие годы медленном угасании. Он рассказал о том, как купил странный и красивый дом в Ист-Энде, а потом – наверное, по ассоциации с домом – описал поиски Колином Уайльдфелл-Холла и дом у моря, который наконец они нашли и который, кажется, понравился Томасу Корту.
От этого дома, говорил он, идет тропа в уединенную бухточку. Там Роуленд гулял всего несколько дней назад – совсем один. Хруст раковин под ногами, раковины в воде, крики пикирующих чаек, тяжелые морские волны, прилив, омывающий прибрежные скалы.
Линдсей сидела с закрытыми глазами, ощущая тепло его тела, слышала как наяву хруст раковин под ногами, резкие крики чаек, глухой накат прибоя и видела Роуленда, одиноко стоящего на светлой и узкой полоске песка. Она заснула.
На следующее утро она встретилась с Роулендом – надежным, предупредительным, доброжелательным, но снова закрытым и отчужденным. Было еще только шесть часов, но он уже собирался уходить. Линдсей молча наблюдала за ним. У нее было такое ощущение, словно кто-то ввел ей в артерию новокаин – она не могла пошевелить губами, глубоко вздохнуть, выдавить из себя хотя бы один звук.
– Я нечестно поступила с тобой, Роуленд, – наконец проговорила она, когда он был уже в дверях. Он обернулся.
– Прости меня, я хотела поговорить с тобой вчера и не смогла. Потом я хотела сказать это ночью, но забыла.
– Линдсей, это не важно. Сейчас это не имеет никакого значения.
– Нет, важно. Важно. Три недели назад ты сделал мне одно предложение, что было с твоей стороны очень великодушно. Ты дал мне время подумать и…
– Линдсей, тебе действительно не нужна эта работа. Все в порядке. Вчера, когда ты заявила, что уволилась, я несколько растерялся. И возможно, был разочарован. Но теперь я понимаю…
– Нет, нет, я не должна была так поступать. Надо было сначала поговорить с тобой. Поговорить с тобой, прежде чем уходить. Я должна была все объяснить тебе с глазу на глаз, а не выливать это на тебя в присутствии других людей. Боже, почему я была такой дурой? Наверное, я боялась.
– Боялась? Неужели я такое уж чудовище? – Роуленд удивленно взглянул на нее. – Хотя ты права, я могу быть резким. Но я думал, что тебе захочется снова работать со мной и что тебе было бы полезно переключиться с моды на что-нибудь другое. Мне казалось, что это прекрасный план. – Он запнулся. – Помнишь, как я работал у Макса редактором постоянных разделов? Ты только и делала, что указывала мне, что я не так делаю. – Он улыбнулся. – Я помню, что я постоянно сопротивлялся, но мне нравились твои идеи. И я этого не забыл. Я мог бы избавиться от части персонала и сделать тебя редактором всех постоянных разделов. Знаешь, все эти сады, чужая собственность, рестораны, продукты, машины – читателям это нужно, а все это сейчас не в самом лучшем состоянии. Я предоставил бы тебе полную свободу. И ты могла бы продолжать заниматься модой, если бы захотела. Если ты передумаешь, то помни, что предложение все еще в силе. Если дело в жалованье…
– Нет, нет, деньги тут ни при чем. То, что ты предлагал, более чем щедро.
– Тогда в чем проблема? Тебя волновал Макс? Конечно, Макс не был бы особенно доволен, если бы я тебя увел, но он смирился бы с этим. Макс реалист. На самом деле… – Он заулыбался. – Почему бы нам действительно не насолить ему? Возьми с собой Пикси. Пусть она и дальше ведет раздел моды. Все это можно сделать. Мы могли бы…
– Остановись, Роуленд. Пожалуйста, не надо! Ты так доверял мне, и вот чем я тебе отплатила.
Линдсей смотрела в сторону. Принять предложение Роуленда означает работать бок о бок с ним, в самой тесной близости, а она этого не выдержит. Единственный способ исцеления – это видеть его как можно реже, держать дистанцию. Теперь она была в этом уверена, как никогда прежде.
