Юлия Коротина - Самый неправдоподобный роман
— Доверься мне, — коротко сказал Дэн. — Ты ведь знаешь, что я никогда не причиню тебе вреда.
— Я не об этом, — нетерпеливо проговорила она, пытаясь догадаться, что бы значила его загадочная улыбка. Джес была почти уверена, что он что-то задумал. И у нее появилось необъяснимое желание оказаться в объятиях Макса, которые сейчас были самым главным ее спасением от Дэна. — Просто мне хотелось бы знать, куда мы едем. Да и родителям не мешало бы позвонить. Они будут волноваться, не зная, где я.
— Когда ты перестанешь искать отговорки, чтобы не быть со мной, и оправдываться в этом перед другими людьми? — Дэн посмотрел на нее с такой обжигающей нежностью в глазах, что ноги у нее стали ватными. — Да и потом, Рональд и Элвира, по-моему, обеими руками за нашу дружбу.
— Но я не могу просто так взять и исчезнуть на неопределенное время, — беспомощно проговорила женщина. — Мне нужно работать, мне должен позвонить Макс…
— А ты попробуй, — улыбнулся ей Дэн, и сердце у нее застучало, как бешеное. — Тебе это должно понравиться. Я уверен, что ты никогда так не поступала.
Она посмотрела на него. В его глазах было столько теплоты, что сердце ее постепенно оттаяло. Джес совсем не могла сердиться на Дэна. Он всегда обезоруживал ее своей потрясающей улыбкой и умопомрачительными взглядами. Он в открытую ее соблазнял и, похоже, не собирался отступать. А у нее не было сил сопротивляться, тем более что Максвелл сейчас отсутствовал.
— У меня были дни, когда я была настолько загружена работой, что мне некогда было даже побыть с любимым человеком… — Начала она и осеклась, почувствовав на себе взгляд Дэна.
— Значит, он не слишком хорошо заботится о тебе.
— Кто? — Испуганно спросила женщина.
— Макс. Ты ведь его имела в виду?
— Нет!
— А я говорю, что его, — упрямо повторил Дэн, поворачивая автомобиль на подъездную к дому дорогу. — В последнее время ты только о нем и говоришь, точно ищешь в нем спасение от меня.
— Давай не будем сейчас об этом, — Джес совсем не нравилось, куда он клонит. В такие минуты Дэн становился другим человеком — жестким, резким, подавляющим; в нем появлялась какая-то власть, от которой ей хотелось спрятаться.
— Выходит, я прав. Иначе ты не стала бы переводить сейчас разговор на другую тему.
— Чего ты добиваешься, Дэн? — Не выдержала женщина. — Кажется, ты сам хотел забыть обо всем на несколько часов! А теперь вынуждаешь меня чувствовать себя виноватой перед Максвеллом. Удивительно, как ты можешь быть таким спокойным по отношению к Клер. Ей, наверно, очень больно, ведь она прекрасно понимает, что сейчас ты со мной. И это еще один мой грех — я поощряю тебя, причиняя ей боль.
Автомобиль остановился возле чудесного двухэтажного дома, и Джессика изумленно замолчала, забыв о своих "грехах". Дом стоял на утесе, и она могла поклясться, что ничего более живописного не видела нигде. У нее даже дыхание перехватило. Она прилипла к окну, как маленькая девочка, которую впервые привезли в луна-парк.
— Мы приехали, — просто сказал Дэн, с восторгом глядя на нее.
— Чей это дом?
Его так и подмывало сказать "наш", но он еле заметно покачал головой и ответил:
— Это дом моего отца. В детстве я часто здесь бывал вместе с родителями… до того, как умерла мама. И что самое удивительное, я помню его, помню спуск к океану и сам океан, хотя мне было где-то 4 или 5 лет.
Их взгляды встретились, и Джессика почувствовала, как он переменился. Будто в нем разом проснулась печаль, тоска по матери, обида и гнев на отца. Ей захотелось прижаться к нему, чтобы принять его боль на себя.
— Пойдем в дом! — Предложил Дэн. — Посмотришь его изнутри.
Он вышел из автомобиля, а потом помог выйти ей. Джессика удивилась, как быстро меняется его настроение. Но, возможно, именно поэтому в нем был определенный магнетизм. Она понимала, что он чувствует, и это было прекрасное ощущение, с которым не хотелось расставаться…
Когда они поужинали, солнце почти село. Только кое-где на потемневшем небе оставались светлые пятна. Было начало одиннадцатого вечера. Вечерний ветерок трепал рассыпавшиеся по плечам волосы Джессики, приносил облегчение разомлевшей от жары коже. В мыслях был приятный разброд от чудесного вина, которое они с Дэном пили, сидя на веранде, и она сочла это хорошей причиной, чтобы не думать о том, что осталось в Лос-Анджелесе. Здесь, на побережье океана, ощущалась удивительная легкость, усталость превратилась в расслабленность, а угрызения совести — в бессмысленную нелепость. Время приостановило свой ход и точно задумалось в изумлении, не зная, что ему делать дальше. А минуты, секунды и часы существовали сами по себе, где-то в отдаленных мыслях, дремавших в самой глубине сознания. То были самые спокойные мгновения в ее жизни. Дэн был прав, когда сегодня за ужином говорил, что в этом доме нет одиночества, грусти и времени. Здесь она впервые в жизни ощутила саму себя, посмотрела в свою душу, почувствовала свое сердце. Здесь она стала самой собой — такой, какой была когда-то, но потом позабыла. А Дэн ей напомнил. Он здесь тоже был самим собой больше, чем в любом другом месте. Она увидела такие грани его души, о существовании которых и не подозревала, но благодаря которым еще больше потянулась к нему. Больше, чем могла в этом себе признаться. А он… Он сидел сейчас рядом, чуть позади нее, откинувшись на спинку кресла, вытянув ноги и держа в руках недопитый бокал вина. Внешне он казался спокойным и безмятежным, но она знала, что он следит за каждым ее движением и, может быть, за каждой мыслью. И она, словно дрессировщик, попавший в клетку с хищником и просчитывающий каждое свое движение, продумывала каждую свою мысль и действие, хотя вино немного размывало ее мысли.
Возможно, надо было что-то сказать, чтобы разрушить это таинственное молчание, которое нарушал лишь шум океана внизу. Возможно, именно сегодня, в этот вечер, у нее был отличный шанс поговорить с Дэном и раз и навсегда разобраться во всем. Но… Пора себе в этом признаться — она боялась этого разговора, боялась разрушить то прекрасное очарование, которое царило в их отношениях. И в какой-то момент что-то вывело ее из задумчивости. Она посмотрела на наручные часы и негромко проговорила:
— Чудесный был вечер…
— Был? Почему был? — Отозвался Дэн. Он почти задремал, поддавшись действию вина.
— Потому что мне уже пора возвращаться в Лос-Анджелес.
— А я надеялся, что ты уже забыла об этой своей нелепой идее.
— Нет, — ответила Джессика, поворачиваясь к нему. — И не собираюсь забывать.
— И как нам тогда быть? — Невозмутимо поинтересовался он у нее. — Ведь я не рассчитывал сегодня возвращаться, а приехали мы на моей машине, если я правильно помню.
